Молодой олень лежал на камне. Его смерть была мучительной. Пуля попала в живот, и несколько часов, рана, медленно изливаясь кровью, давала надежду на бегство. Пока вторая пуля милосердия не прекратила преследование. Лошади, со слипшейся от дневного пота шерстью, тихо паслись в прохладной тьме. Ночь была безлунная, небо затянули тучи. Лагерь предусмотрительно разбили под дубом, Дункан был уверен, что это хороший знак, пока оленя не спугнул барсук, и пуля не пробила ему лоснящийся рыжей шерсткой бок.
– С псами было бы проще.
– Псы только нагоняют ужаса на весь лес.
– Да, если бы он не прыгнул, все бы быстро закончилось. – Леон привязал на крупе своего нового серого мерена тушу оленя. Железный запах крови и сладковатый запах лошадиного пота вызывали тошноту. Кровь оленя стекала по правой задней ноге серого, светлая шерсть которого, будто подсвечивала алый цвет и жестокость момента. – У тебя есть закурить?
– Нет. – Дункан был угрюм. Он ненавидел себя за промах. Знал, что у него не было шанса, и чистая случайность сыграла против всех, но это не мешало ему ненавидеть себя.
– А виски?
– Есть немного кофе. Тебя тошнит?
– Да, я отвык от этого запаха. Если не считать того кугуара, я к тушам не подходил уже года три.
– Ну да, ты же работаешь в кабинете.
– Нет, я не об этом… Я на охоте давно не был, к скотобойне я никогда и не приближался. Там царит сама смерть, мне не по себе, от одной только мысли, сколько скота там убили. Наверное, там земля уже проклята. А запах…
– По твоему, убийство на охоте не такое скверное?
– Тут мы тоже добыча. Если выйдет медведь, бежать придется нам. Конечно, мы с оружием, верхом, но это все же более естественно, чем растить их, защищать, лечить, водить на самые сочные пастбища, а потом предательски вести на бойню, еще и ставя в очередь дожидаться своего момента.
– На, – Дункан передал флягу. – И это говорит сын фермера, считающий его доход. – Он невольно вспомнил, как тогда, утром, перед костром, втягивал приятный аромат кофе, и был уверен, что день будет прекрасным, что все невзгоды забудутся. – Мы тоже в очереди, рано или поздно придет и наш час. Не грузи себя этим.
Леон хотел задать иное направление мысли, но молча согласился, им и так предстоял тяжелый разговор. Чем ближе солнце склонялось к горизонту, тем сильнее у него сосало под ложечкой от тревоги, ведь совсем скоро ему удастся узнать причину приезда брата.
– Как тебе мой Пегас? – он подогнал своего рослого мерена, чтобы сменить тему. Под ним размашисто шел практически белый конь, с едва заметными серыми яблоками. Он по-рысачьи высоко нес изогнутую шею и оживленно всматривался в редкие деревья, иногда спотыкаясь о корни. Мерен явно не ходил в лес раньше, но уверенно держался под строгим надзором пегого мерена Дункана. Эти двое, уже успели обменяться тычками и визгами, раз и навсегда решив, что главным будет пегий. Не претендуя более на главенство, серый поравнявшись игриво прикусывал за шею пегого, но тот лишь угрожающие щелкал зубами в ответ, пока серому это не надоело. Его снова занимал редкий лес, через который лежала дорога к лагерю. Незнакомые запахи щекотали ноздри, непривычный грунт путал ноги, а снующие белки и полевки, то и дело хотели его напугать, но пегий шел уверенно, значит все было в порядке. Его голова весело раскачивалась из стороны в сторону, а уши прядали во все стороны, казалось, он и не пробирался сквозь бурелом несколько часов, загоняя раненого оленя.
– Пегас? – Дункан немного задержался взглядом на сером и поймал его встречный изучающий взгляд. – Смышленый он.
Дункан любил лошадей с живыми глазами. Это было его главным критерием в выборе лошадей на обучение. Пегого он выбрал также, несмотря на его злобность ко всему живому, это был самый надежный рабочий конь, трезво оценивающий ситуации. Дункан не видел еще зверя, реки или кустов, способных его напугать. Лишь однажды он захрапел и заплясал от взрыва динамита, но тогда, сам Дункан припал к земле от испуга. Кеган – старший брат, решил с берега оглушить рыбу, не предупредив об этом остальных братьев.
– Да, Пегас, так в древнегреческих мифах называли летающих лошадей. Даже не спросишь где я его урвал? – Оба знали, что он сделает это в любом случае, и Дункан лишь кивнул, приглашая его к выступлению.
– На ярмарке этот красавец не хотел даваться ни одному покупателю, и летал от одного края бочки к другому, словно тот самый Пегас из мифов, даже не имея крыльев за спиной! Разумеется, я был восхищен! И использовал все свое обаяние, чтобы сторговаться с фермером, что его выставил, до цены в 200 долларов. Ссылаясь на то, что его конь дикий, и та пара новоиспеченных калек, что только что вылетели через ограду, не горят желанием забрать его даже даром!
– Кажется, для таких впечатлительных как ты, ему имбирь в задницу заснули. Он же спокоен как осел.
– Я по твоему совсем идиот?! Он стоял спокойно, ровно до тех пор, пока кто-то не садился ему на спину.
– Хм, если бы были проблемы со спиной, он бы тебя уже размазал по деревьям… Как ты увел его тогда?
– Я с ним поговорил.
– Что? Что ты такого наговорил бедной животине, что тот счел сопротивление бесполезным?
– Я просто поговорил с ним. Да, когда вел его с ярмарки к своей кобыле, я говорил о Пегасах. Потом, когда мы ехали в постоялый двор, я рассказывал ему об Ирландии. А когда…
– Я уже вижу как однажды ты приходишь домой на своих двоих. Потому что заговорил бедное животное до смерти.
– Иди к черту! Это животное знает о дружбе больше, чем ты! Ему было одиноко, его увели невесть куда и сажали всяких болванов на спину. Я бы тоже взбесился! – Леон наигранно изображал негодование и размахивал руками. Серый не сводил с него глаз и ушей, явно получая удовольствие от шумного всадника и пружинил на ходу от возбуждения.
– Можешь поговорить с моим мерином? Мне не нравится, что он пытается снять с меня скальп, как воин ирокез, каждый раз, когда расчищаю его задние копыта.
Леон залился смехом. – Вы друг друга стоите!
Впервые за день посмеявшись они почувствовали облегчение.