Комната ожидания кишела активистами. С большинством из них Бассам познакомился за последние пятнадцать лет. В залах судебных заседаний. В мечетях. В синагогах. В церквях. В тюрьме. На миротворческих конференциях, собраниях, митингах.
Их мир был тесен: клики, фракции, группировки внутри фракций. Все это больше не имело значения. Они столпились в одну кучу, ждали, пили кофе, держались за руки, ждали, выходили покурить, ждали, шептали в трубку, ждали.
Когда зашел Бассам, воцарилась тишина. Он знал каждое лицо: Сулейман, Дина, Рами, Алон, Мухаммад, Роби, Чен, Элик, Ицхак, Йехуда, Авичай.
Он молча стоял с опущенной головой. Он не хотел разговаривать абсолютно ни с кем. Потолок нависал и давил на затылок. До его ушей доносилось только тиканье настенных часов.
– Ma feesh khabar baed, – сказал он на арабском, потом повторил то же самое на иврите, а потом на английском: «Новостей пока нет».