На набережной в будний день совсем не много людей. С интересом поглядывая в сторону моря, выбираюсь из микроавтобуса и подхватываю сына на руки. Температура отпустила, поэтому мы выдвинулись сюда.
– Вы пока заходите в магазин, – кивает Марьям на блестящую вывеску и надевает холщовую сумку на плечо. – Мне надо новые ткани посмотреть. Слава богу, вырвалась от домашних дел.
Я разглядываю ее спокойное, симпатичное лицо, совсем капельку тронутое благородными морщинами. Вне дома Хаджаева стала более общительной и разговорчивой.
По дороге сюда она рассказывала про Город и его историю. Было интересно.
– Конечно, Марьям, не переживайте. Мы с Лукой сами справимся.
Схватив детскую ладонь и улыбнувшись всегда хмурому Бубе, спускаюсь по лестницам и толкаю стеклянную дверь.
– Добрый день, – тут же поднимается со стула немолодая, полноватая женщина.
– Здравствуйте, – расстегиваю замок на спортивной кофте. Здесь жарко. – Нам нужна одежда. Для меня и для моего сына.
– Меня зовут Алия, я хозяйка этого бутика, – торжественно произносит она, осматривая нас. – Детский отдел у нас во-о-он там, – указывает на дверь. – Пойдемте за мной. А какой размер у такого чудесного молодого человека?
– Сто шестнадцать уже, наверное, – чуточку теряюсь. – Но надо будет примерить…
В небольшом зале одежда расположена на специальных вешалках. Для мальчиков ассортимент, как всегда, невелик. Мы довольно быстро примеряем два теплых костюма, выбираем три футболки, пижаму и не продуваемую куртку. Добавляю в стопку с одеждой носки и трусы.
Посмотрев на Луку, решаю, что шапка сгодится и прежняя.
– Этого пока достаточно, – командую.
– Мама, а можно мне еще такую футболку? Красную с машинкой?!– спрашивает сын, выставляя указательный палец.
Я перевожу удивленный взгляд на Алию, она подбадривающе улыбается.
Теряюсь.
Лука ведь никогда не проявлял интерес к тому, во что был одет. Никаких истерик или чего-то подобного. Максимально удобный ребенок, с детства привыкший, что свое мнение лучше оставлять при себе.
– Конечно, можно, малыш, – радостно соглашаюсь. – Посчитайте нам еще эту футболку… Может, ты еще хочешь что-нибудь, Лу?
– Нет. Только это, мамочка.
Мы возвращаемся в женский отдел, и я принимаюсь выбирать что-нибудь для себя. Это сделать непросто, потому что мой сорок второй размер всего за неделю усох до сорокового, стремящегося к тридцать восьмому.
– Я вам покажу платья, которые мы сами производим. Их шьют по спецзаказу. Вам понравится широкий ремень на пуговицах. Сможете затянуть его и тогда будет незаметно, что в талии великовато.
– Отлично, – тут же соглашаюсь.
В примерочной надеваю мягкое трикотажное платье до пола, а затянув действительно широкий пояс, о котором говорила Алия, кручусь перед зеркалом. Зависаю, медленно водя ладонями вдоль живота.
Жемчужно-голубой оттенок безусловно мне идет. Сразу захотелось уложить волосы свободными волнами, как раньше, и подкрасить губы персиковым блеском.
– Я возьму это платье, – решаюсь.
– Есть еще платок в тон, – заглядывает Алия и с явным одобрением смотрит на мое отражение. – Шикарно на вас село. Просто загляденье. Примерьте с платком.
– Я как-то к платкам не привыкла, – смеюсь, но решаю вдруг поэкспериментировать. Германа нет. Кто мне запретит? – А как их носят?..
– Я помогу.
Подцепив тонкую ткань, Алия мягко покрывает ей мою голову и аккуратно завязывает концы под волосами сзади. Поправляет, посматривая в зеркало.
Вдруг чувствую себя женственной и прекрасной. Яркая эмоция, как резкая молния, проходится по телу, оседая в голове. Давно такого не было.
– Глаз не оторвать.
– Спасибо вам, – смущаюсь.
Выйдя из примерочной, шарю взглядом по прилавку и стенам, завешанным разноцветными вещами. Лука мирно сидит при входе, на пуфике. С целым пакетом своей новой одежды.
– Ты красивая, мам.
– Спасибо, – с теплой улыбкой оборачиваюсь и замечаю Марьям. Ловлю в ее взгляде интерес к моему новому наряду.
Алия выходит из подсобки еще с двумя платьями. Одно из них – изумрудное, шелковое. Безумной красоты. Руки к нему так и тянутся.
– Марьям. А ты как здесь?
– Я… с ними.
– С ними? – обернувшись, хозяйка магазина тут же меняется в лице. До отвращения. – А это…
Сжав губы, убирает вещи и холодно произносит:
– Расплачивайтесь и уходите. Сейчас же.
– В смысле? – уставляюсь на нее непонимающе.
– С вас пятнадцать тысяч, – она быстро подсчитывает сумму на калькуляторе.
Бьет словами, словно пощечиной.
Ничего не понимаю.
– Хорошо. Как скажете. – Приободряюще взглянув на сына, иду в примерочную за своими вещами.
– Алия, нехорошо… – слышу настойчивый шепот мамы Расула.
– Нет, нет и нет, Марьям. И слышать не хочу ничего. Новости еще какие. Зачем ты их ко мне привезла?
Я пытаюсь справиться с колоссальным унижением. Хочется поскорее уйти отсюда и кинуть в лицо этой женщине ее вещи, но во мне восстает мать – Луке понравилась одежда. Я не буду его лишать обновок.
– Оплачу картой, – убираю в пакет спортивный костюм и сдергиваю ценник с воротника платья.
С волнением подношу карту к терминалу и выдыхаю только когда все получается. Ухожу, не прощаясь. Слезы катятся по щекам, пока иду до машины.
– Почему она с нами так? За что? Что случилось? – спрашиваю у Марьям уже внутри, жалобно всхлипывая при этом.
– Ох, девочка… Странно, что ты не понимаешь…
*
Возле дома, под легким, моросящим дождем красуется черный внедорожник. И мне даже в голову не приходит спросить, кто именно приехал, потому что эта махина полная копия своего самоуверенного хозяина: громадная, наглая и восхитительно красивая.
– Я накормлю твоего мальчика обедом, Таня. Если ты разрешишь.
– Хорошо. Спасибо. Лука, слушайся, пожалуйста, тетю Марьям.
Сын смотрит то на меня, то на нее, и в последний момент кивает. Соглашается. Наблюдаю за тем, как они направляются к дому, и чувствую взгляд на себе.
Резко оборачиваюсь.
Расул осматривает новое платье и фиксирует глазами платок на голове.
Забив на правила приличия и этикета, слетаю с места и заворачиваю за угол, чтобы попасть в свое крыло.
Ускоряю шаг, чувствуя, что меня вот-вот догонят.
Ноги не слушаются. Руки висят плетьми.
Я разбита.
– Уходи, – кидаю, слыша, как за спиной хлопает дверь.
Быстро убираю ночную рубашку с кровати.
– Привет, – игнорирует мою просьбу Расул.
– Я попросила тебя уйти, – повышаю голос.
Судорожно тереблю шелковую ткань и вытираю пальцами набегающие слезы.
– Просто поверить не могу, что ты так поступил со мной, – не сдерживаюсь. – Как… – срываюсь. – Как я должна здесь жить? В качестве твоей второй жены? Серьезно?
Он подходит ближе и, сделав резкий выпад, стягивает платок с головы.
– Ты все знал, да? – ничего не вижу вокруг. – Специально меня сюда затащил?
– Ты бредишь?..
Расул дышит шумно. Осматривает мое лицо. Злится.
Нет. Он в ярости.
Так же, как и я, черт возьми.
– Может, и за говнюка Салтыкова я тебя заставил замуж выскочить?..
Немыслимо! Претензию мне высказывает!
Быстро оглаживаю пылающее лицо и сдерживаю трясущийся подбородок. Собираюсь с силами на ответ.
– Ах, вот в чем дело! Это месть, да? Хаджаев, как это низко! Мстить мне за то, что я не страдала по тебе десятилетиями!
Усмехаюсь. Но недолго.
Жестокая сука во мне вдруг надламывается. А под ней неуверенная, хрупкая девочка, которая начинает бездумно причитать:
– Как ты мог, Рас? Как ты мог подумать, что такой вариант меня устроит?
– Какая разница, если вы в безопасности? – спрашивает он глухо, сверля глазами скулу. – Какая разница, если тебя больше никто не трогает?..
– Мне было лучше, когда страдало мое лицо, а не гордость, – кричу отчаянно. – Так мне больнее!.. Ты хоть раз подумал обо мне, когда решил сотворить такое?
– Твою мать! – ругается, задирая голову и зажмуриваясь.
Я с ума сойду!..
Уже сошла.
Он меня свел.
– Что?.. – бью.
Точечно колошмачу каменные плечи, шею, грудь и твердый живот. Рву строгий пиджак, дернув его за лацканы.
– Ты… подумал… обо мне? – жалобно спрашиваю, успокаиваясь, только когда оказываюсь в сильных руках, прижатой к теплому телу.
– Я, блядь, только и делаю целыми днями, что думаю о тебе…