В Город мы приезжаем глубокой ночью.
Лука к тому времени засыпает после принятой таблетки парацетамола, а я вымотана настолько, что мало что понимаю.
Дом, к которому мы подъезжаем одноэтажный, но большой. Расул выбирается из машины первый и помогает мне. За то время, пока мы ехали, я немного привыкла к его касаниям и уже не отпрыгиваю от них, как диковатая белка.
– Вам подготовили две смежных комнаты. Они в правом крыле. Туалет и ванная тоже рядом.
– Две? Зачем нам столько?
– Дело твое. Но мальчик должен жить отдельно. На своей территории.
Я не спорю с ним. Просто сил нет. Контролирую то, как он заносит Луку в дом. Скидываю обувь. В нос ударяет запах чужого дома. Не могу сказать приятный или нет. Просто новый.
Раздев сына, оставляю его ненадолго, чтобы попрощаться с Расулом.
Я осматриваю свою комнату, с каждой секундой все больше не понимая, почему тело бросает в жар, а в ушах фоном проходит звон.
Возможно, от усталости?
Впитываю в себя каждую деталь: обои металлического цвета, массивную кровать с железным основанием, ненавязчивый, я бы даже сказала скучноватый, текстиль на ней и на окнах. На полу красивый, но холодный мрамор, в общем-то, как и по всему дому. Потолок впечатляет гипсовой лепниной у стен и в центре, вокруг будто бы парящей в воздухе, хрустальной люстры.
Все здесь чудесное, но… мужское, что ли.
Горло сводит спазмом.
Обернувшись, сталкиваюсь взглядом с замершими на моем лице карими глазами.
– Это твоя комната? – догадываюсь.
Только от одного человека меня так же трясет, как от ауры, которую чувствую сейчас.
– Была моей.
Расул снимает жилетку и, разместив ее на спинке кровати, проходит к окну. По-хозяйски сдвигает шторы и открывает центральную створку. Я завороженно наблюдаю за тем, как объемные мышцы гуляют по широкой спине, как напрягаются сильные руки. Не хочу этого замечать, но черт возьми, стою, как заколдованная.
Почему-то здесь, в Республике я как никогда ощущаю, что Хаджаев чужой.
Чужой человек другой веры и отличного от моего воспитания.
Чужой мне мужчина.
Чей-то муж…
– Закрой потом окно. Обязательно.
– Хорошо, как скажешь.
– Только не забудь, – кидает через плечо.
– Ты считаешь, я окно закрыть не в состоянии? – срываюсь на шипение. Всему виной ощущение загнанного в угол зверька, до которого довел меня Герман.
Я не хочу грубить Расулу. Никогда, наверное, не хотела. Так… получается.
– Я считаю, что ты недооцениваешь силу резкого, порывистого ветра. Ты жила когда-нибудь в горах? – вполне мирно спрашивает.
– Прости, пожалуйста, – зажмуриваясь, шепчу.
– Считать до тридцати, Таня, – напоминает Расул. – В твоем, крайне тяжелом случае хотя бы до пяти…
Я, слабо улыбнувшись, замечаю в дальнем углу забитый книгами шкаф и направляюсь к нему.
Смущаюсь и грущу одновременно. Эмоций миллион и ни одну из них нельзя оголить сейчас. Все они выстроились в горле и вот-вот вылетят наружу. Больше всего я боюсь, что это заметно.
Это все слишком.
Никогда не мечтала выйти за Расула замуж. Вообще об этом не думала, но сейчас не могу избавиться от гаденького, противного чувства, словно моя мечта сбылась у кого-то другого и меня в это яркое, безоблачное счастье, как нерадивого котенка, тыкают носом.
Сглотнув, неловко улыбаюсь:
– Никогда бы не подумала, что ты читающий человек.
Указательным пальцем проезжаюсь по ровному ряду разноцветных корешков и подцепляю один из них. Изучаю глянцевую обложку. Космические корабли, пауки и герой в камуфляжном костюме. Судя по названию, тут целая серия.
– Фантастика? – удивляюсь.
Вздрагиваю, ощущая ровное дыхание на затылке. Когда он успел подойти?.. И зачем так близко?..
– Раньше увлекался, – звучит над ухом. – Чтение помогает перераспределить собственные силы и принять верные решения. А еще… человек проживает тысячу жизней, если читает. А если нет, то всего одну. Свою.
– Тебе не нравится твоя жизнь? – выпаливаю раньше, чем думаю.
Черт.
До пяти, Таня!.. Хоть раз! Умоляю!
– Я не думал об этом, – отвечает Расул. – Просто живу. Делаю то, что должен. Дома, на работе и, в целом, в Республике.
– У меня ведь даже телефона нет, – с грустью вспоминаю. – Можно, я воспользуюсь твоей библиотекой? Что-нибудь почитаю.
– Да. Кстати, хорошо, что напомнила. Буба привезет тебе мобильный.
– Не надо, – пугаюсь и, повернув голову, рассматриваю воротник черной водолазки и щетину, уже больше напоминающую короткую бороду. – Я не хочу быть на связи, Расул… Пожалуйста.
– Как скажешь.
Что-то меняется в атмосфере, потому что я чувствую слабость… Не знаю, воздух становится гуще и насыщеннее. Или кажется?..
Отворачиваюсь, чтобы не думать об этом. Не думать. Не ждать его прикосновений или того, что он вдруг поцелует, как впервые в Абу-Даби. Тогда его порыв казался запредельным. А сейчас? Я бы решила, что он и вовсе сошел с ума.
– Посоветуешь, с чего мне начать? – неловко спрашиваю.
Щеку обдает теплым воздухом, а лопаток касается твердая грудь. Возвращаю книгу на место, чтобы случайно не выронить, и наблюдаю, как Расул находит желтый корешок.
– Начнем с этого, – вручает мне.
С интересом читаю аннотацию. Буквы уплывают из сознания сразу после того, как там оказываются.
– «Кафе на краю земли»? Ты и психологией увлекаешься? – нервничаю.
– Я ее не читал, но мне настоятельно советовали при определенных обстоятельствах. Думаю, тебе будет интересно. Расскажешь потом.
– Конечно.
Разворачиваюсь, чтобы отойти. Расул делает шаг назад и внимательно наблюдает за мной.
– Спи, – произносит тихо. – Утром приедет Буба. Отвезет вас в детскую клинику. Будь готова к девяти.
– Хорошо. И спасибо, Расул. Я даже не знаю, как тебя благодарить.
Морщится, будто благодарить и не надо.
– С отцом и матерью будь повежливее, Таня.
– Конечно, – округляю глаза. – Я буду уважительна с ними, можешь не волноваться. Ты… домой сейчас? Утром тебе на работу?
Расул кивает и хмурится.
– Тогда пока?..
– Пока, Таня.
Закусив губу, слежу за тем, как он забирает жилетку и покидает комнату.
Я не знаю, где в этом городе его дом.
Не знаю, ждет ли его жена сейчас. Возможно, она проснется, накинет халат на сорочку и накроет на стол, а потом… они с Расулом займутся сексом.
Черт.
Кинув книгу на кровать, активно растираю лицо. До боли и резко хлынувших слез.
Я думала, остаться одной в Дубае было сложно. Но видеть Хаджаева здесь и знать, что он едет «домой» еще хуже.
Только вот выбора у меня, увы, нет…
До самого утра я не могу сомкнуть глаз. Прислушиваюсь к редким звукам и лаю собак на улице. Беспокоюсь, как бы Лука не проснулся и не разрыдался на весь дом. Испугается ведь незнакомой обстановки.
Забив на размышления Расула о воспитании мужчин, крадусь в соседнюю комнату и устраиваюсь рядом с сыном. Проверяю лоб. Вроде негорячий, значит, температура больше не повышалась. Спокойнее становится, даже задремать получается.
Болтаюсь на грани сна и реальности, а вскакиваю от вежливого стука в дверь.
– Татьяна, уже девять, – узнаю голос помощника Хаджаева.
– Да? Простите…
Взглянув на спящего Луку, бегу в ванную комнату. Умываюсь и привожу в порядок волосы. Запечатываю консилером и тоном синяк на лице. Получается вполне симпатично.
Надев на майку толстовку, принимаюсь будить сына. Он не капризничает. Мой стойкий оловянный солдатик. Собирается молча и терпеливо пыхтит, пока я несу его в машину.
– У нас ведь нет документов, – вдруг вспоминаю. Сердце в пятки спускается от страха, что нас здесь найдут.
– Они вам не потребуются.
В дороге у Луки начинается сухой кашель. Изматывающий и продолжительный. Да и щечки снова алеют.
Буба паркуется возле входа в частную клинику и предлагает помощь. Я соглашаюсь и отдаю ему сына. В холле совсем немного людей. Пройдя регистратуру, мы оказываемся в светлом кабинете. Буркнув «Ждите», водитель нас оставляет.
Быстро раздеваю сына и сажусь рядом на кушетку.
Когда в кабинет приходит врач – стройная девушка в брючном, медицинском костюме, шапочке и маске, выдыхаю. Нас примут. Лука обязательно поправится.
– Доброе утро, – говорит брюнетка доброжелательно. – Татьяна?
– Да, – отвечаю с вежливой улыбкой, пытаясь разглядеть ее лицо. – А это мой сын Лука.
– Да, Расул мне все рассказал. Меня зовут Мадина. Я его жена…