Ближе к обеду мы делаем остановку у придорожного кафе где-то за Воронежем. Буба покупает себе набор из бизнес-ланча и садится за отдельный от нас стол. Я не настаиваю. Наверное, у Расула с его работниками так принято.
Я выбираю куриный суп для себя и для сына. А потом ловлю флешбэки из дубайского прошлого, пока Расул все это оплачивает своей картой. Куда бы мы ни ходили и где бы не появлялись, я никогда не позволяла платить за себя.
Это было мое главное правило: ни от кого не зависеть финансово. Вообще, ни от кого не зависеть.
Грустно усмехнувшись, снимаю с сына куртку и размещаю ее на спинке стула. Кто бы мог подумать, что через три года после, я буду не только безропотно принимать помощь Расула, но и радоваться этому, как бездомный щенок.
Кто мог такое подумать?..
– Суп? – морщится Лука. – Фу-у…
– Он самый, – отвечаю тихо. – Поешь, пожалуйста.
– Я не хочу суп!..
Набрав побольше воздуха в легкие, выдыхаю его малыми дозами, и ровным голосом объясняю:
– Лу, мы весь день будем в дороге. Возможно, полноценно поужинать уже не сможем, поэтому нужно съесть теплый суп. Пожалуйста…
– Я не хочу суп!.. Не хочу, мамочка!
– Лука, пожалуйста…
– Не хочу!
Расул, разместив поднос с едой перед собой, внимательно наблюдает за нашей перепалкой, а потом двигает тарелку с супом и коротко приказывает моему сыну:
– Ешь!..
Я изумленно наблюдаю, как маленькие глаза сначала наполняются удивлением, а затем округляются в каком-то благоговейном страхе. Уже через десять секунд Лука хватает ложку, черпает бульон и… ест!
Расул тоже приступает к еде.
– Просто феноменально, – шепчу под нос, озираясь по сторонам.
– Что, Таня?
– Как у тебя это получается? Со всеми!.. Без исключения.
Он вместо того, чтобы раскрыть секрет, серьезно кивает на мою тарелку и повторяет:
– Ешь!..
– Спасибо.
Прикрыв глаза от удовольствия, наслаждаюсь теплой пищей и свежеиспеченным, белым хлебом. Улыбаюсь девушке на раздаче и смущаюсь, когда она задерживает взгляд на моей щеке, а потом недобро смотрит на Хаджаева.
Боже. Она думает, что это он меня так уделал?..
Отворачиваюсь, чувствуя, что все настроение катится в трубу. Вся моя жизнь теперь, как качели. Радуешься солнцу и тут же чего-то боишься. Наверное, все преступники в бегах так себя чувствуют.
– Я наелся, – пищит Лука через пару минут.
– Ты даже полпорции не съел! – ругаюсь, но Расул тянет руку и забирает тарелку из-под носа моего сына.
– Молодец, – хвалит его.
– Спасибо. Мам, я вон там поиграю, – извещает меня Лука, ловко спрыгивая на пол со стула.
Изумленно наблюдаю, как он бежит к подобию детского уголка с качалкой-динозавром и столиком с фломастерами.
– Что это было? – негромко интересуюсь у Расула.
Он невозмутимо на меня смотрит.
– Никогда не указывай ему, сколько надо съесть. Он мужчина, сам знает.
– Но…
– А ты доедай! – бросает небрежно, посматривая в мою тарелку.
– Ты… – злюсь так, что сейчас пар из ушей пойдет. Это не человек, а самый настоящий женоненавистник.
Расул коротко смеется и приступает ко второму блюду – что-то вроде говядины с овощами. Движения резкие, мужские.
– Ты специально, да? – вдруг догадываюсь. – Специально меня бесишь?
Вздохнув, нависает над столом и ровно произносит:
– Ты когда злишься, на мертвую непохожа. А если доешь, может, еще и щеки порозовеют. Вон, как у твоего пацана.
Задумчиво смотрю на Луку. И правда, у него на скулах яркий румянец.
Снова перевожу взгляд на Расула. Он так и не забрал у меня свою куртку. Когда я проснулась, на нем была дутая, черная безрукавка. А сейчас я заглядываюсь, как высокий ворот шерстяной водолазки подчеркивает квадратный подбородок.
Он же как лучше хочет… Это вдруг умиляет.
– Я просто волнуюсь, – не справляюсь с сумасшедшим желанием поделиться. – Как там все будет? И что скажут люди?
– Люди всегда что-то говорят…
– Я не хочу быть проблемой для тебя и твоей… семьи, – последние слова выходят из меня сложно. – Не хочу, чтобы кто-то страдал.
– Все будет хорошо, Таня. К тебе привыкнут. И ты, надеюсь, привыкнешь.
– Ты сказал, что уже знаешь, где мы будем жить?
Надеюсь, мне не придется жить в одном доме с его женой. Это было бы слишком жестоко по отношению к нам обеим.
Расул задумчиво на меня смотрит. Так, словно решает, можно ли мне рассказать правду.
– Я отвезу вас в родительский дом, – наконец сообщает.
С ужасом на него смотрю. Жить с его долбанутым на восточные традиции отцом?.. С безропотной, по словам Амира, мамой?..
– Только не верещи, – предупреждает Расул, прищуриваясь и потирая подбородок пальцами. – Подумай сама. Это единственное место, где вы будете под защитой. Посели я вас на левой квартире, сам бы постоянно переживал.
– Я… не знаю.
– Я оставлю с вами Бубу. Это мой человек. Ему можно доверять, Таня. Всем, кто рядом со мной, ты можешь доверять как мне. Я не подпускаю к себе и своим близким непроверенных людей.
Нахмурившись, киваю нашему водителю. Сердце от такого признания стучит, как ненормальное.
– Как мне себя вести? – интересуюсь, наблюдая за сыном. К супу больше не притрагиваюсь. – Как говорить? Я ничего не знаю.
– Это такой же город и так живут такие же люди, как и в Москве. Не демонизируй. Единственное, в Республике не очень любят показуху. Мы с уважением относимся к простым людям и настороженно к тем, кто пытается выделиться за счет дорогих вещей или денег.
– Я должна буду молчать? Опускать голову в пол? Не садиться за один стол с мужчинами? – перечисляю все, о чем когда-то думала.
Расул посмеивается и качает головой.
– Откуда это в тебе? Я разве когда-нибудь говорил что-то подобное?
Я думаю о том, что он говорил много другого. Того, что не сбылось. Обиду сложно прятать. Тем более, когда еще болит.
– Как мне себя вести? – спрашиваю нервно.
То, что мы будем гостить у Хаджаевых, меня убивает. Я готова идти по льду босиком, чтобы никогда не видеться с мужем, но жить со сварливым стариком, который ни во что меня не ставит, в одном доме?
Пф…
– Понаблюдай за нашей мамой.
Я согласно киваю.
– И… лучше научись считать до тридцати, прежде чем реагировать на что-либо.
– Это без проблем.
Расул усмехается так, будто ни капельки мне не верит. Поднимается и уходит в сторону уборной. Телефон, лежащий на подносе, тут же вибрирует. Закусив губу, читаю имя, ожидая увидеть там «Мадина», но звонящая записана как «Таша».
Это не твое дело, Таня – говорю я себе, пока убираю поднос с посудой.
Подхватив куртку, иду к сыну и пока помогаю ему одеться, стараюсь не обращать внимания на то, как Расул перезванивает загадочной Таше и, отвернувшись к окну, ведет разговор.
В машину мы садимся молча. Следующие триста – четыреста километров пролетают незаметно. Лука просыпается ближе к вечеру. Без настроения, охрипший и, увы, с зашкаливающей на градуснике температурой.