Сырость пропитала каменные стены поместья, словно плесень, а воздух был тяжелым от запаха тлеющих свечей и несбывшихся надежд. План Велии был сложен и опасен. Одно неверное движение – и все рухнет. Идея использовать яд, скользнула в мысли Велии, словно змея окутав. Яд- оружие тихое, незаметное, идеальное для её плана. Велия понимала, что просто отравить Гарольда – слишком очевидно и слишком опасно. Нужна была интрига.
– Лили, у меня нет времени на твои сомнения! – голос Велии, обычно тихий и сдержанный, теперь звенел сталью. – Это наш единственный шанс. Ты со мной?
Лили, бледная и дрожащая, молчала, ее глаза, полные страха, бегали по комнате. Она понимала, что отказаться – значит подписать себе приговор. Надо было хоть что-то сделать! Ради своей свободы!
– Я… я с тобой, Велия, – прошептала она, сжимая руки в кулаки.
Велия кивнула, ее губы сжались в тонкую линию. Следующим был Эдгард, паж, известный своей болтливостью и любовью к сплетням. Он с готовностью согласился помочь, предвкушая скандал, который всколыхнет поместье. Марта, повариха с добрым сердцем и твердой рукой, выслушала Велию с тревогой, но в конце концов не смогла отказать. Она слишком хорошо знала, что такое несправедливость.
– Милорд предпочитает «Кровавый рубин», вино с запахом вишни, – прошептал Эдгард, хитро прищурившись.
– Отлично, – ответила Велия. – Марта, ты знаешь, что делать.
Повариха кивнула, ее лицо было бледным, но решительным. Лили, дрожащими руками, достала из кабинета Гомеша флакончик с ядом, этикетка на котором была истерта временем. Капля яда, незаметная в темно-красном вине, должна была сыграть решающую роль в этой опасной игре. Гарольд, ослабленный ядом, не сможет контролировать барьер. Гомеш, обвиненный в покушении, окажется в тюрьме. Лекари будут слишком заняты Гарольдом, а стража, разделенная на два фронта Гарольда и Гомеша тоже.
Эдгард, словно стрекоза, порхал по поместью, передавая записки Велии ее товарищам, затерянным на другом краю острова. Каждое слово, написанное ее рукой, было пропитано надеждой и страхом.
Ее товарищи, закаленные солнцем и солью, работали не покладая рук. Обломки кораблей, разбросанные по берегу, словно кости гигантских морских чудовищ, медленно превращались в нечто новое. Каждый удар молотка, каждый вбитый гвоздь приближал их к заветной цели. Они строили не просто лодку – они строили свой путь к свободе.
План был идеален. Оставалось только ждать. И молиться, чтобы все прошло гладко.
*****
Тяжелые портьеры, словно бархатные занавеси, скрывали от посторонних глаз сцену, разыгрывающуюся в обеденном зале. Воздух, насыщенный ароматами жареного мяса и выдержанного вина, вибрировал от напряжения. Слух, распущенный Велией, пропитал все слои общественной жизни поместья, отравляя атмосферу подозрениями и страхом. Гарольд, однако, оставался невозмутим. Его презрительный смешок был ответом на все предостережения его приближенных.
– Гомеш? Отравить меня? – его голос, пропитанный иронией, разрезал тишину зала. – У него кишка тонка для таких игр.
– Но, милорд… слухи… – начал было один из стражников, но Гарольд прервал его взглядом, полным ледяного спокойствия.
– Слухи остаются слухами. А теперь, Гомеш, расскажите мне о последних поставках зерна. Кажется, урожай в этом году обещает быть скудным…
Гомеш, бледный и взволнованный, начал докладывать о состоянии дел на острове. Его голос дрожал, но он старался держаться уверенно. Светская беседа текла своим чередом, словно ручей, огибающий острые камни. Но под этой маской спокойствия скрывалась буря, готовая разразиться в любой момент.
И она разразилась. Внезапно Гарольд схватился за горло, его лицо посинело, а затем стало мертвенно-бледным. Он захрипел, пытаясь вдохнуть, но воздух, словно застыл в его легких. Велия, стоявшая рядом, почувствовала укол вины. Гарольд… он не заслужил этого. Его доброта, его сочувствие… были ли они настоящими или это была лишь маска? Неважно. Сейчас он был жертвой, а она – палач. Но это была необходимая жертва.
Зал взорвался криками и суетой. Стражники Гарольда бросились к своему командиру, окружив его плотным кольцом. Лекари, словно стервятники, слетелись на запах крови. Гомеш, ошеломленный происходящим, попытался приблизиться к Гарольду, но его тут же окружили солдаты генерала. Стража Гомеша, в свою очередь, заняла оборонительную позицию. Зал превратился в поле битвы, где каждый боролся за свою правду. А Велия наблюдала за этим хаосом, чувствуя, как ледяная рука страха сжимает ее сердце. Казалось, план сработал безупречно. А на берегу земляне затаили дыхание, вглядываясь в темнеющий океан, где их ждала лодку к свободе.
Вкус свободы, терпкий и пьянящий, уже щекотал ноздри. Ветер, словно посланник надежды, трепал волосы Велии, а сердце, вырвавшись из клетки страха, билось в груди бешеной птицей. Лили, Марта и Эдгар, бледные, но решительные, ждали ее в конюшне. Лошади, чуя волнение своих всадников, нервно били копытами. Гарольд был в лечебном крыле, Гомеш – под замком. Путь к свободе был открыт.
Но судьба, словно коварная и жестокая, готовила свой удар. Когда они прискакали на берег, их встретила гробовая тишина. Товарищи, словно тени, стояли на одной линии, их головы были поникшими, а плечи – сгорбленными. Предчувствие беды, холодное и липкое, словно змея, обвило сердце Велии. Что-то было не так. Очень не так.
Внезапно из-за дюн, словно призраки, появились стражники. Они окружили беглецов плотным кольцом, их мечи блестели в лунном свете. Паника, словно чума, охватила ряды беглецов. Они метались, словно загнанные в ловушку звери, но выхода не было.
И тогда появился он. Гарольд. Он стоял посередине этого карнавала, его лицо, обычно добродушное, теперь было искажено холодной яростью. Его голос, словно ледяной ветер, пронзил тишину ночи.
– А я говорил, что у Гомеша кишка тонка, – произнес он, и каждое слово было словно приговор.
Мир рухнул. Надежда рассыпалась в прах. Велия поняла, что она проиграла. Она подставила всех. Ее план, казавшийся таким безупречным, оказался ловушкой. Вкус свободы на губах сменился горьким привкусом поражения. Это был конец.