– Она хочет забрать у меня место старосты, ты это слышал? – стреляю взглядом в Геру, когда тот закуривает и пускает первую порцию дыма вверх.
Встаю рядом. От бетонной стены идет холод, а от бешенства внутри растекается тягучая свежая лава.
Смотрю на сигарету друга, зажатую между пальцами.
Я никогда не курил. Пробовал. Дрянь редкостная. Но сейчас меня трясет, как дохлого нарика на пике ломки. Не имею ни малейшего понятия, как успокоиться. Ведь внешне я сдержан, а под кожей непрекращающиеся артиллерийские атаки на нервную систему.
– Дай! – выхватываю сигарету и делаю короткую затяжку.
Мерзкая горечь сразу же растекается по языку. Во всем виню Исхакову, хотя прекрасно знаю, что это далеко не так. Тут ее вина косвенная.
– Ты спортсмен, Мот, – Гера смотрит на мою вторую, уже длинную затяжку, но сигарету не выхватывает. Он усмехается и достает себе из пачки вторую. Прикуривает, затягивается в своей манере, от которой девки текут. Им же нравятся плохие парни?
Стоим. Молчим.
– Меня вот здесь жарит от ненависти, – дважды сильно стучу по груди.
– Мощно.
Следующая затяжка. Одновременно подносим сигареты ко рту, втягиваем никотин.
Отец никогда мне ничего не запрещал. Я сам с чего-то решил, что все эти развлечения типа напиться до свинячьего визга, ездить обкуренным на красный свет не для меня. Наверное, потому что есть мозги.
Сейчас начинаю сомневаться. Мне хочется вытравить Анечку из головы и из своей жизни любыми способами. Лю-бы-ми. Напиться, что ль?
– Но красивая, стерва, – посмеиваясь говорит и тушит сигарету. На меня смотрит, прищурившись.
Повторяю за ним. Все во рту пропиталось ядом, адски хочется пить.
– Красивая, – с неохотой говорю.
– Какой план? – Гера поправляет рюкзак, шмыгает носом и выглядит готовым к бою. Правильно, Исхакова хоть и красивая, но сука, пытающаяся зайти на чужую территорию. А мы не выносим чужаков, к тому же таких дерзких и игнорирующих все правила.
– Для начала зайдем с другой стороны. Она нагло открыла дверь с ноги. Мы зайдем через запасной выход.
– Или форточку. Это больше в твоем стиле.
Одновременно посмеиваемся.
Мы с Германом познакомились здесь, в универе. Вроде как сразу подружились. Но это только потому, что нам нечего делить. Я лидер по натуре, Гера нет, но замечательно справляется с ролью «правой руки». Все довольны, все сыты.
Всю следующую пару я не свожу глаз с Анечки. Она сидит в другом конце аудитории, но я все равно чувствую аромат ее духов и вижу три родинки на шее, когда Исхакова перекидывает волосы через плечо.
Она выглядит такой невинной, нежной, и не скажешь, что дрянь.
Когда эта ведьма поворачивается и мы встречаемся взглядами, Аня шлет мне поцелуй, я подмигиваю. Между нами легкий флирт и никакой войны. Ее губы расплываются в улыбке. Хитрой, но все-таки очаровательной. Мне остается вспоминать стертую фотографию.
Исхакова ни за что не сдастся. Сейчас я это точно понял. Мы будем нападать друг на друга до полного уничтожения.
После пар жду Бажену в машине. Мы не встречались пару недель, а до этого было даже что-то типа расписания и негласных договоренностей.
Она выходит с Исхаковой. Подруги ведь, что еще больше действует на нервы. Анечка умудрилась и здесь наследить, в той моей части жизни, которая не имеет отношения ни к учебе, ни к спорту.
Паучиха!
– Привет, – бросаю небрежно, стоило Бажене захлопнуть дверь.
Взглядом слежу за Исхаковой. Ее машина, кто бы мог подумать, припаркована напротив моей. Анечка тоже не сводит с меня глаз.
Между нами больше пяти метров, но я четко вижу, каким гневом пышет ее взгляд, как поджимаются губы и как частое дыхание в ее маленькой, но прелестной груди заставляет задыхаться.
– Какие планы? – спрашивает тихо.
Молчу. Жду, когда Исхакова уедет. Та медлит. Через груду металла чувствуется напряжение. Сейчас взорвемся.
Ну и что поцелуйчики мне не шлешь, а?
– Матвей? Ты меня слышишь?
Раздражает.
– Куда хочешь?
– Я проголодалась.
Раньше во мне было больше галантности. Отец учил уважать девушек, они слабые, чувствительные и беззащитные. Сам, правда, пол-Москвы в своих играх для миллионеров использовал и думал, я об этом никогда не узнаю.
– В ресторан тогда? – пробую улыбнуться. Мышцы заклинило. Получилось среднее между радостью и брезгливостью.
Бажена кивает.
Исхакова выезжает, и я шумно, облегченно выдыхаю.
Еду мы заказываем в номер. Бажена выводит что-то пальцем на моей груди. Горячее дыхание ласкает кожу в местах татуировок. Ее грудь прижимается к моему телу, а пять минут назад мы трахались под шепот в моей голове: «Я полна сюрпризов, Градов», «представлять ты меня будешь именно так, как на этой фотке», «признай уже, что тебе понравилось»…
Стремно. Плохо. Наизнанку выворачивает эта поселившаяся под коркой шиза.
– О чем думаешь?
Прикрываю глаза, маскируя то, как я их закатываю.
– О матче. Он через пару недель, мы не готовы.
Вру.
Я думаю о том, что профессор после моего с ним разговора готов принять сторону Исхаковой. Но не потому что у нее тезисы лучше и, вообще, она умнее, это же бред, а потому что Анечка ударила в тему гребаного равноправия. И ударила верно. С первого раза в четырехпалубный корабль. Теперь вся кафедра всполошилась, основная масса которой – женщины.
Мне нужно что-то, что заставит их всех передумать и перескочить на мою сторону.
Еще это голосование!
– Матвей, я никогда не поверю, что ты к чему-то не готов. Ты самый умный, сильный и целеустремленный.
Приятно.
Приятно, когда кто-то это понимает.
– Матч правда через две недели.
Встаю и сажусь на кровать. Одеяло стаскивается, я вижу голую Бажену и неприкрыто ее рассматриваю. Красивая ведь, черт.
«Нравится, Градов?» – паучиха продолжает плести речевые сети в моем мозгу.
Резко отворачиваюсь и давлю на глаза большим и указательным пальцами.
– Придешь? – говорю сдавленно, будто на задержке дыхания.
– С Аней?
Это… Провокация? Поворачиваю голову. Предупреждающим взглядом врезаюсь в светлые глаза Бажены. Между нами натягивается тонкое напряжение, рискуя перерасти в гудящий электрический дымящийся столб. По позвоночнику течет горячая жидкость, покалывая и пощипывая до противного, некомфортного состояния.
– Без. Ее я видеть точно не желаю.
– Мне начинает казаться, что ты чувствуешь все ровно наоборот, – Бажена говорит тихо, еле-еле шевеля губами. Мне же это слышится чересчур громко, уши хочется заткнуть подушкой.
– Не говори ерунды. Аня Исхакова – мой враг номер один. И я не успокоюсь, пока не уничтожу ее.
– Это меня и пугает, Матвей, – чуть мягче говорит и ко мне тянется.
Она голая, я тоже. Кожа к коже, губы близко. Они чуть припухли после наших поцелуев, а на шее вижу засос, который оставил.
– Мне не нравится ваша война. Все это приведет к тому, что я так боюсь. Аня уже будто здесь, с нами в номере.
Хуже. Она в моей голове. Болтает о чем-то, повторяет то, что говорила мне…
– Не загоняйся. Здесь только ты и я.
В ванной закрываюсь, чтобы побыть одному. Холодная вода отрезвляет кипящие мозги. Я понял, как удалить Исхакову с конференции. Она никогда не займет мое место за трибуной.