– Матвей, у тебя все в порядке? – тренер останавливает меня в дверях после активной тренировки.
– Да, а в чем дело? – уворачиваюсь от орлиного взгляда.
Мы гонялись с семи утра до десяти. Сейчас идет активная подготовка к сезону. Первый матч с другим институтом уже через две недели. Несмотря на частые, серьезные тренировки, летний перерыв дает о себе знать. У меня ломит все тело.
Парни уже заняли душевые. Всю горячую воду истратят, а холодной мыться не люблю.
Переминаюсь, веду себя как подросток, заныкавший косяк прямо у носа отца. Хватит и секунды, чтобы тренер все понял: я не совсем в порядке. И это мне не нравится.
Важный матч скоро состоится, а я не могу себя вернуть в форму.
– Когда какие-то проблемы в семье или на личном, то они переносятся на игру. Усек?
Киваю. Ладонью стираю пот с лица. Легкие выжигаются после каждого вдоха. Сколько километров мы с парнями намотали за три часа?
– Усек.
– Вот и молодец. Дополнительная тренировка в выходные.
– Но тренер!
– Без вопросов. Жду здесь всю команду в восемь утра в воскресенье. Парням передай, ты же капитан.
Матерюсь, но понимаю важность каждой минуты тренировки.
Они же меня казнят, несмотря на то что я Матвей Градов. Кому все-таки захочется рано просыпаться в воскресенье?
По пути в раздевалку пинаю какую-то хрень под ногами. Настроения не было, теперь оно вообще пробило землю. С тех пор как аудиторию пересекла Исхакова в своих рваных колготках, со мной происходит нечто странное. Меня жжет изнутри.
Здесь, в институте, да и в группе все было выстроено так, как надо и как удобно. Но с ее приходом мой порядок был взорван. Теперь его ошметки валяются под ногами. А я ненавижу хаос.
В раздевалку захожу, громко стукнув дверью. Срываю с себя форму, кидаю в стену и несусь в душевые. Парни молчат и наблюдают, не смея ничего спросить.
Боятся.
Как я и думал, вода далека от теплой. Моюсь прохладной. И в этом тоже виновата Анечка. Не переведись она к нам, все вокруг было бы как и раньше, и я был бы спокойным и счастливым. Тренировка прошла бы по расписанию, тренер бы не задавал лишних вопросов, кабинку бы занял первым и мылся бы, черт возьми, горячей, сука, водой!
– Тут это, к субботе все готово, – Герман шмыгает носом и зажимается, как сказать что-то еще хочет, но не осмеливается.
Бросаю строгий взгляд на друга.
– Ну?
– Я списки одним глазом просмотрел и… Короче, в них новенькая есть.
Конечно! Как же без нее. Еще и первым номером, как пить дать.
– Ничего?
– Ты меня спрашиваешь? – срываюсь.
Прикрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться. Никто не посмеет вывести меня из равновесия, тем более какая-то малоизвестная девчонка.
– Это же твой клуб.
– Мой. Но я не могу быть против, если наша Анечка готова будет сыграть.
– Понял. Принял. Передам.
– И пусть не отсвечивает еще и ведет себя нормально.
А не как конченая сука.
Ей парень нужен. Без мужской ласки бабы превращаются в стерв и портят жизнь окружающим. Вот Исхаковой двадцать, а она уже на верном пути стать самой злобной стервой всех времен и народов.
Открываю телефон и сверяюсь с расписанием.
Английский. Ладони непроизвольно сжимаются в кулаки, потому что этот предмет мы посещаем с Исхаковой вместе и сидим друг за другом.
Я, непонятно как, помню ее духи и три родинки на задней стороне шеи. Когда Исхакова убирает свои волосы на одну сторону, то на ее тонкой коже видны три крошечные точки, которые складываются в треугольник, если их соединить.
А когда она резко откидывается назад, то вся копна темных волос бьет по моему лицу, и я чувствую запах шампуня.
Поднимаюсь по лестнице в полной уверенности, что сегодня пересяду. Иначе я что-нибудь с ней сделаю.
Перед самым кабинетом застаю картину: Исхакова и Бажена. Они о чем-то разговаривают и даже смеются и перешептываются. Анечка смогла пробиться к Бажене, а я считал ту довольно умной.
Кровь стынет и замерзает в венах. Я замедляю шаг против воли.
Перед глазами ее полные презрения глаза, когда выливала шампанское в раковину. Делала это специально, демонстративно, но с особой страстью и желанием меня уничтожить.
– О, Матвей!
Бажена тянется, чтобы поцеловать, я взглядом говорю не делать этого. Она слушается и коротко улыбается. Именно поэтому с Баженой мне комфортно. Ничего лишнего, все просто и понятно, а главное, удобно. Для всех.
– Ты не против, что я Аню пригласила в субботу?
А сука не улыбается. Смотрит зло и обиженно. Нутро иглами протыкает насквозь, и мне хочется, чтобы она почувствовала то же самое.
– В субботу это… – свожу брови. Но приятно думать, что уже второй человек интересуется, не против ли я.
Смотря с какой стороны посмотреть. Если предстоит веселье, то я очень даже за.
– На покер.
– Там из напитков будет только алкоголь. Что будешь делать? – обращаюсь сухо к Исхаковой.
Она поправляет рюкзак на плече. Вытягивает губы, но это не выглядит вульгарно, и издает короткий раздраженный хмык.
– Возьму с собой воду.
Про себя считаю. Интересно, она идет чисто поглазеть? Или все-таки сыграть? Настроить моих парней против меня же, например? Или еще больше утвердиться за счет того, что девчонки как заведенные теперь бегают и на каждом углу: «Аня то, Аня се». Да даже Бажена купилась!
– Видишь ли, со своим нельзя, – веду плечами, вздыхаю.
– Так сделай исключение, Мот.
Наше общение с виду простое, но оно нашпиговано ядом по самую боеголовку. Меня выкручивает от ее обращения, и Исхакова это чувствует – не видит.
– Только не тебе. Хочешь быть со всеми, принимай правила игры. А правила такие, что мы заказываем и пьем только то, что привезено мной в клуб. Иначе… – делаю паузу и наблюдаю, как лопается терпение у Исхаковой.
И это тоже могу видеть только я. Ее поза остается неизменной. Выражение лица почти ничего не выражает, но вот глаза наполняются кипящей раздражительностью. Я смертельный аллерген, который вызывает удушье. Эта роль мне по душе.
– Иначе твое имя будет в черном списке.
– Матвей! – Бажена шокирована. Я говорил жестко, когда не позволяю себе подобного в общении с девушками. Я как бы могу быть злым только на поле во время тренировки или игры.
Только Бажена не в курсе, что мы с Исхаковой как на поле. Но это не игра, а война.
Девчонка заходит в группу, одарив меня презрением с ног до головы. У меня вместо желания переодеться повышается настроение, и я даже улыбаюсь, как делала это всегда до того дня, пока не явилась Исхакова.
Пересаживаться не имеет смысла, Анечка сделала это первой. Она уселась на последнюю парту, а я занял ее – первую.
Быстро пишу Герману сообщение: «На субботу закажи только шампанское. Других напитков быть не должно». И высылаю ему скрин с названием маминого любимого шампанского, которое безжалостно вылила в раковину моя незваная гостья.
Что ж, посмотрим, как справишься на этот раз. Этот покер-вечер точно останется незабываемым для всех.
«И объяви, что участвовать в игре должны будут все гости», – шлю второе сообщение. В ответ получаю фиолетового черта с улыбкой.