Во вторник Инга оделась особенно тщательно. Опять джинсы, да – но она подобрала красивое белье и нарядную блузку-рубашку с перламутровыми пуговичками.
Инга старалась не думать, зачем так наряжается. Надя тоже отметила ее внешний вид; но ничего не сказала.
– Сегодня у нас опять визуализация. Полчаса, не больше.
Визуализация проводилась на сей раз не с помощью книги – а с помощью старых открыток с видами Петербурга. И эксперимент вполне удался. Инга полчаса бродила по Эрмитажу, и даже трогала экспонаты – со сладким запретным чувством. Потом Надя разбудила ее, и она села за компьютер, переходя к спокойной рутинной работе.
Инга штудировала материалы по обучению и воспитанию «затерянных душ» – спасенных умерших детей подросткового возраста, на которых специализировалась Надя. Ингу теперь немало радовало, что такие, как Ваня Сбоев, не являлись Несбывшимися и чисто физически не могли в конечном счете превратиться в вампиров. Хотя такие спасенные оставались запертыми в «Асгарде» на всю свою вторую жизнь и редко выходили наверх.
Константин неслышно подошел сзади и поцеловал ее.
– Просыпайся, принцесса.
Она встала ему навстречу. Константин отступил и окинул свою даму взглядом.
– Изумительно выглядишь.
Она поняла, что он думает о том же.
– Мы опять… поедем кататься?
– Опять поедем.
Они направились по коридору в квартиру Константина. Зайдя в спальню, остановились перед картиной с лошадьми. Несбывшийся приобнял свою спутницу за плечи.
– Готова?
Инга вздохнула и обхватила его за талию. И они шагнули внутрь своего мира.
Лошади приветствовали хозяина радостным ржанием. Константин приласкал их и угостил сахаром, но потом сказал:
– Лучше мы оставим это на потом. Если будет желание.
Взявшись за руки, Несбывшийся и его подруга направились вдоль дороги. Немного погодя Инга увидела одинокий домик – дачный дощатый домик с двускатной крышей. Он стоял посреди сада, огороженного забором, полускрытый кустами шиповника и жимолости.
– Не смотри, что он так выглядит. Внутри есть все удобства: и электричество, и ванная, – сказал Константин.
Они через калитку вошли в сад и, поднявшись на крыльцо, через сени попали в большую жилую комнату – спальню и гостиную. Сначала Инга увидела закопченную русскую печь, грубо сколоченный стол и пару стульев; а потом кровать. Двуспальную и, судя по всему, свежезастеленную…
Инга посмотрела на своего спутника. Карие глаза Константина еще больше потемнели.
– Сейчас? Только если ты хочешь.
– Сейчас… посреди дня? Когда здесь заходит солнце?
– Когда солнце сядет, может стать не так уютно, – заметил Константин. – Но я могу сделать сумерки.
Он подошел к оконцу, занавешенному кружевным тюлем, и оперся ладонями на подоконник. Яркий свет, который лился снаружи, постепенно стал приглушенным, розоватым; в комнату вползли тени.
– Так хорошо?
– Очень хорошо.
Любовники повернулись друг к другу и, обнявшись, стали целоваться. Инга почувствовала, как Константин расстегивает пуговички ее блузки – ловко и осторожно. Распахнув блузку, он стал целовать шею девушки, спустился к плечу. Нежно очертил пальцами татуировку. Потом Несбывшийся подхватил Ингу на руки и отнес на кровать.
В душе ее оставался страх перед этим мужчиной, но этот страх еще больше добавлял остроты ощущениям. Константин усадил свою избранницу на край ложа и стал перед кроватью между ее ног. Глядя на нее жарким взглядом, он освободил девушку от блузки и принялся медленно расстегивать ремень ее джинсов…
Прелюдия была долгой и умелой. Инга знала, что с Артемом как с любовником ей повезло, – очень многие российские мужчины даже в их просвещенный век не заморачивались такими вещами, полностью игнорируя потребности партнерши. С Артемом у них было в интимном плане все хорошо: пока для Инги не превратились в главную проблему противозачаточные таблетки.
Но Константин оказался в постели еще лучше. Он словно бы наслаждался всем, что творил с ее телом, не меньше самой Инги. Он довел ее до оргазма, прежде чем взять свое. Он брал ее потом так, как ей и представлялось, – медленно и властно; но прислушивался к каждому ее стону, каждому ответному движению. Покинув ее тело, Несбывшийся почувствовал, что любовница близка ко второй вершине… и тогда снова притянул ее в объятия.
Инга даже воспротивилась и попыталась оттолкнуть мужчину, она была уже утомлена страстью до предела. Но Константин зажал ей ладонью рот, а второй рукой довершил начатое.
Потом она лежала совершенно без сил, в сладостном изнеможении. Константин устроил ее голову у себя на груди и перебирал распущенные темные волосы. Инга задремала.
Открыв глаза, она встретилась взглядом со своим любовником. Она не знала, спал ли тот хоть сколько-нибудь. Потом в испуге приподнялась.
– Который час?..
– Наверху ты отсутствовала не больше пятнадцати минут. Все хорошо.
Инга блаженно улыбнулась и опять прилегла рядом.
– Там, кажется, стемнело? Ты… не можешь опять сделать день? – пробормотала она сонно.
– Увы, нет. Забавная штука: я способен произвольно сделать в своем мире ночь, но заставить солнце опять взойти я не могу. Ночь по ощущениям продлится столько, сколько и должна. Как видишь, мой космос не до конца мне подвластен.
«А может, и другие вещи здесь», – подумала Инга. Сон окончательно покинул ее, и она села, разыскивая взглядом одежду.
– Все-таки мне пора назад! Я же не могу остаться на целую ночь!
Они торопливо оделись. Инга наскоро разгладила простыни, хотя в этом вроде бы не было необходимости. Потом Константин предложил выпить вина перед дорогой.
– Оно же не даст никакого эффекта, кроме ощущений? Слушай, я до сих пор не понимаю – что тут у тебя настоящее, а что нет?..
– Степень реальности тоже различается. То, что произошло между нами, – самое что ни на есть реальное.
Константин опять искусительно улыбнулся, и Инга, смутившись, опустила глаза.
Она взяла бокал с красным вином. Откуда-то на столе, покрытом клетчатой скатеркой, появилась ваза с фруктами, дорогой нарезанный сыр в упаковке. Инга сделала пару глотков, взяла ломтик сыра. Щеки от вина разгорелись по-настоящему.
Константин хрустел яблоком, не сводя с нее глаз. Инга набралась храбрости снова.
– А почему ты… так стараешься?
Она кивнула на постель.
– Ты, кажется, не настолько уж в меня влюблен?..
– Я большой эгоист, – произнес Константин.
Инга поперхнулась смешком.
– Правда?..
– Правда. Я очень хочу, чтобы ты хотела меня. – Он склонился к ней и погладил ее обнаженное запястье. – А еще наше восприятие гораздо тоньше, чем у обычных мужчин.
Константин взял ее за руку, перебирая пальцы.
– Когда обычные люди занимаются любовью, между ними всегда происходит энергообмен. Но что касается таких, как я… твоя жизненная сила питает меня. А когда я доставляю тебе наслаждение, для меня это просто эйфорический коктейль.
Инга рассмеялась.
– Вот бы все мужчины были такие, как ты!
Улыбка Константина сразу исчезла.
– Лучше не надо, поверь мне.
Инга снова ощутила неловкость и робость. Она встала и, извинившись, ушла в ванную. Там за пластиковой занавеской была настоящая ванна – и водопровод, насколько гостья могла видеть; но на стене над раковиной висел обычный деревенский рукомойник. И рядом – дозатор с жидким мылом. Инга вымыла руки и лицо, причесалась и вернулась к своему любовнику.
– Теперь нам пора?
Он кивнул. Инга застегнула кофту – вот теперь было совсем не жарко. Влюбленные вышли на крыльцо и спустились на дорожку. Инга хотела спросить – не стоит ли запереть дверь; но Константин об этом не подумал, и она промолчала. Хозяину лучше знать.
Они двигались в полной темноте… но вот выплыла из-за облаков ущербная луна, озарив сад призрачным светом. Это место, такое приветливое днем, сейчас могло таить что угодно.
Они вышли за калитку. Некоторое время шли по дороге; Инга боялась попасть ногой в выбоину. Наконец Константин остановился и поднял голову, будто что-то почуял.
– Сейчас!
Он прижал девушку к себе. А потом иллюзия рассеялась: оба очутились в его спальне.
У Инги дрожали ноги. Она присела на стул возле узкой койки.
– Вот это прогулка!
Константин присел рядом на свою кровать, и они замолчали на некоторое время. Не хотелось ни говорить, ни расставаться. Потом Инга все же спросила:
– А почему у тебя нет никаких татуировок? Или я не заметила?..
– Нет, ты наблюдательна. Несбывшимся метки не нужны. Мы и так принадлежим «Асгарду» всецело.
Инга опять вспомнила про казнь.
– А сколько лет самым старшим из вас?
– «Асгард» как организация существует полторы сотни лет. Посчитай сама! Только с этого времени госпожа смогла действовать открыто.
– Эмансипация, да? А еще ослабление церковного догматизма… и возвращение интереса к историческому прошлому?
Константин кивнул.
– И другие благоприятные обстоятельства. Как-нибудь я тебе расскажу.
Инга испытала облегчение. Она по-прежнему очень сочувствовала всем не родившимся по чужой вине младенцам. Но ее порадовало, что госпожа С. трудилась на своем поприще не так давно и не успела наполнить своими «детьми» весь мир…
Любовники вернулись в кабинет Инги.
– Я бы хотел провести с тобой Новый год, но ты должна праздновать с семьей, – сказал Константин. – Вам здесь тоже дадут отпуск на эти дни, хотя и более короткий, чем наверху.
Инга, надев куртку, подошла к Константину и обняла его за шею.
– Ну, тридцатого мы еще выйдем. Может, тогда снова сводишь меня в музей? Я бы хотела побывать в других залах.
– С удовольствием.
Тридцатого числа, однако, Константин сообщил своей подруге, что музей закрыт. На переучет.
Инга расстроилась, но не слишком. Ее куда больше выбило из колеи, что Константин преподнес ей подарок – красивые финифтевые сережки. Он уверял, что серьги настоящие и старинной работы – и никуда не исчезнут. А ей самой даже в голову не пришло что-нибудь ему подарить! Казалось странным, что Несбывшиеся ждут подарков, как обычные люди…
Но Константин сказал, смеясь, что это пустяки.
Они опять отправились в его летний день на картине, в дачный домик: и там упоительно предавались любви. Инга, наученная опытом, больше не просила своего бойфренда «сделать ночь». Потом, отдохнув, они еще покатались на лошадях, и Константин даже предлагал сходить на пляж. Но Инга отказалась: для конца декабря это было уже как-то слишком…
Новый год она праздновала дома, в кругу семьи. Радостные хлопоты полностью поглотили и ее, и Вадима, у которого вдобавок начались экзамены. Второго января Ингу неожиданно пригласила в гости Надя.
Инга знала, что Надя живет вдвоем с мамой, – отец бросил их давно. Новый год Надя с матерью отмечали тоже вдвоем, еще до коронавируса. Но теперь Надя хотела бы видеть у себя свою новую – и единственную со школьных времен подругу.
Инга охотно пришла. Они с Надей обменялись маленькими подарками, хорошо и душевно пообщались. Об «Асгарде» речь не заходила, но у них и без того хватило тем для разговоров.
Пятого числа обе должны были выйти на работу в фирму. Но четвертого января Надя неожиданно написала подруге.
Она сообщила, что на нее было совершено нападение – и притом наверху! Какой-то Несбывшийся пытался ее потребить неподалеку от собственного дома!.. Но он почему-то не закончил свое дело, и Надя полуживая дотащилась до квартиры.
Надина мать ужасно испугалась, вообразив, что у дочери ковид в острой стадии. Симптомы были очень похожи. Мать хотела вызвать «скорую помощь», но госпожа С. обо всем узнала. Надю забрали в «Асгард», в госпиталь; а ее маме внушили забвение случившегося. Госпожа С. теперь сама занималась лечением своей валькирии и постоянно справлялась о ее здоровье…
«Как ты там? Где ты? Я непременно приду!» – написала Инга.
Надя просила не беспокоиться, но Инга настояла.
«Кто на тебя напал? Ты запомнила?»
«Инка, ты только не пугайся. Он выглядел как твой Константин».
Инга была глубоко шокирована.
«Это не мог быть он! Ни за что не поверю!»
«Да, да, это не он. Все уже выяснилось. Госпожа допрашивала Константина лично: его вчера арестовали, но уже отпустили».
Надя помолчала. А потом сделала вывод, к которому Инга уже пришла сама.
«Кто-то очень удачно мимикрировал под твоего поклонника».