Черно-белым кино промелькала и кончилась жизнь,
затаила дыхание, чтобы обратно начаться;
в артобстреле событий,
под криком гортанным «Ложись!»
я лежу – пыльнокнижный,
такой грибоедовский Чацкий,
заключивший в себе отголосок еврейских кровей
с рыжиной, что мне Богом дана и меня не покинет,
Окуджавой воспетый в балладе слепой муравей,
создающий себе каждый месяц по новой богине.
Посчастливилось мне,
что с нуля создавать не пришлось
в этот раз, что расставил над «i» все значки диакритик.
Нет, Пизанскою башней земная не рухнула ось,
тут скорей Минотавр заблудился в своем лабиринте
и не может пойти покурить бабье лето взатяг,
в ариадниной нити нестриженым путаясь ногтем.
Имя мне – Легион, опустивший алеющий стяг,
лаконично-спартански бросающий мне: «Мы уходим».
Я лежу. Надо мной – Ваше небо в заплатках из звёзд,
коих больше, чем собственно
мной принесённых в подоле.
Побросав пепелища ветрами расхристанных гнёзд,
птеродактиль и птерохорей, птероямб
и еще птеродольник
к неразбавленной боли слетелись на эту меня,
поселились в моем животе невегетарианском
вместо бабочек, дохнущих максимум через два дня.
Поздравляйте меня… Я… опять потерпела фиаско?
Это двадцать пять лет по карманам распиханы нам,
разорвутся карманы по швам, и никто не зашьёт их.
На деревья из щедрых небес просыпается хна,
на меня – седина, вот и весь мой заслуженный отдых.
Все, чего я боюсь – это гостьи по имени «смерть»,
заступившей порог тем, кого я считаю родными…
И в мои восемнадцать уже не боюсь я посметь
например, затаить между строк Ваше громкое имя.