Конечно, спросят – куда и с кем, зачем, почему так поздно.
Венцом терновым сожмет виски, коснешься моих волос, но
мой будет выдох неколебим, и веками взгляд зашторен.
Да, я останусь здесь до утра. Я буду сидеть – рядом,
пока меня продолжают драть некормленые зверята.
Еще не пробил тот час, звеня, и сквозь темноту не вижу –
но если что-то проймет меня, не сдайся. Останови же.
Давай словами, давай строкой, а я подхвачу, продолжу,
не трогай. Ведь под моей рукой твоя пламенеет кожа.
И мы случимся, произойдем, сольемся в одну монету –
но, знаешь, если за край зайдем – обратной дороги нету.
Ты этой жизнью дотла прожжен, до сизо-седого пепла –
но в ночь другую я попрошу свести меня в это пекло.
А в эту ночь говорить с тобой под кофе и сигареты –
И если это зовется бой, ничья – это тоже кредо.
Смотри в меня. Сквозь меня. За кадр. Новая будет веха.
Как хорошо быть свечой, пока
огонь не коснулся верха.
Сюжетных линий всегда – две.
А может быть, даже больше.
Быть может, кто-то закроет дверь, а дальше… а дальше,
Боже,
сведутся речи на слово «да», и ты все поймешь, немея.
Ты видишь?
Я не хочу ждать.
И, видимо, не умею.