Мы заходим на посадку, и я берусь за ремень безопасности и отстегиваю его. Большую часть сегодняшнего дня я провел пристегиваясь и отстегиваясь.
Элиот, сидящий напротив, поднимает глаза.
– Что смешного?
– Ничего. Просто хотел сказать спасибо. За сегодняшний день. Было порясающе.
Элиот бросает взгляд на часы.
– По сути, это было вчера.
– Я оттянулся по полной. Ты зарекомендовал себя отличным шафером. Тебе осталось только произнести речь. Необязательно длинную.
Элиот бледнеет.
– Черт. Не напоминай мне.
– Угу. – Я кривлюсь. – А мне все еще предстоит написать свои обеты.
– Гм. Это тяжело. – Он приходит в ужас. – Но в это же время через неделю все уже закончится. Ты будешь женат.
– Да. И на этом самолете.
– Класс. Куда повезешь Ану?
– В Европу. Но это сюрприз. Она не была за границей.
– Ух ты.
– Знаю. Никогда не думал, что я… я смогу… – Я смолкаю под внезапным напором охвативших меня эмоций. Страх ли это, радость, волнение или счастье? Я не знаю, но это ошеломляюще.
Черт. Я женюсь.
Элиот хмурится.
– Да почему? Ты привлекательный парень. Засранец, конечно, но, эй, это потому, что ты хозяин жизни с большим прибором. – Он качает головой. – Никогда не понимал, почему тебя не заинтересовала ни одна из подружек Миа. Они всегда сохли по тебе. Черт, я думал, что ты гей. – Он пожимает плечами.
Я улыбаюсь, зная, что вся моя семья так думала.
– Я просто ждал подходящую женщину.
– Думаю, ты ее нашел. – Выражение его лица смягчается, но в живых голубых глазах проглядывает тоска.
– Полагаю, да.
– Любовь тебе идет, – говорит Элиот, и я закатываю глаза, потому что это, наверное, самые сентиментальные слова, которые я когда-либо от него слышал.
– Может, вам уединиться, парни? – смеется Мак, и мы касаемся взлетно-посадочной полосы.
– Никогда не дам тебе забыть, что ты единственный жених на тихоокеанском северо-западе, который остался трезвым на своем мальчишнике.
Я смеюсь.
– Ну спасибо и на том, что меня не пристегнули наручниками голым к фонарному столбу где-нибудь в Вегасе.
– Старик, если бы я женился, то именно так и хотел бы закончить свою холостяцкую вечеринку! – говорит Элиот.
– Возьму на заметку.
Элиот хохочет.
– Пора будить Итана.
Тейлор за рулем «Q-7» везет нас с Элиотом назад в «Эскалу». Мак с Итаном после прощальных хлопков по спине уехали на такси.
– Спасибо за этот вечер, Тейлор, – говорю я, откидываясь на спинку сиденья. Элиот, похоже, уснул.
– Всегда пожалуйста, сэр. – Наши глаза встречаются в зеркале заднего вида, и даже в темноте я замечаю веселые лучики в уголках. Я достаю телефон из кармана пиджака.
Никаких сообщений.
– От Сойера и Рейнольдса ничего не было?
– Было, сэр, – отвечает Тайлор. – Мисс Стил и мисс Кавана все еще развлекаются.
Что? Я смотрю на часы. Уже второй час ночи.
– Где она? – Я проглатываю тревогу и бросаю взгляд на бесчувственного Элиота.
– В ночном клубе.
– В каком?
– «Тринити».
– Пайонер-сквер?
– Да, сэр.
– Отвези меня туда.
Тейлор с сомнением поглядывает на меня.
– Считаете, это не очень хорошая идея? – спрашиваю я.
– Именно, сэр.
Проклятье.
Сосчитай до десяти, Грей.
Мне вспоминается тот единственный раз, когда я был в ночном клубе с Аной, это было в Портленде, где она праздновала сдачу экзаменов.
Она так напилась, что отключилась.
В моих руках.
Черт.
– Сэр, Сойер и Рейнольдс с ней.
Это правда.
«Поставь себя на ее место», – не дают мне покоя слова Флинна.
Сегодня ее вечер. С подругами.
Оставь ее в покое, Грей.
– Ладно, поехали в «Эскалу».
– Да, сэр.
Надеюсь, я принял правильное решение.
Я бужу Элиота, когда мы въезжаем в подземный гараж в «Эскале».
– Просыпайся, приехали.
– Я хочу поехать домой. Но если ты не против пропустить по рюмашке перед сном или типа того, я готов. – Он с трудом разлепляет глаза.
– Тейлор отвезет тебя домой, Элиот.
– Сначала я хотел бы проводить вас в квартиру, мистер Грей, – говорит Тейлор.
– Ладно. – Я вздыхаю, понимая, что он все еще не вышел из роли наседки, озабоченной моей безопасностью. Он паркуется рядом с лифтом и выходит из машины.
Элиот открывает глаза.
– Я посижу тут, – бормочет он. Хочу пожать ему руку, но он с силой хватается за нее.
– К чертям твои дурацкие рукопожатия, – ворчит он и притягивает меня в неуклюжие объятия – неловкие, мужские и… желанные.
– Не помни костюм, – предостерегаю я, чувствуя, что странным образом тронут этим жестом. Он отпускает меня.
– Спокойной ночи, братишка.
Я хлопаю его по коленке.
– Еще раз спасибо. Тебе нужны вещи, которые ты здесь оставил?
– Я приеду в пятницу вечером на репетицию обеда.
– О’кей. Спокойной ночи, Лелиот.
Он ухмыляется и закрывает глаза.
Тейлор провожает меня до пентхауса.
– Вам необязательно это делать, Тейлор.
– Это моя работа, сэр. – Он смотрит прямо перед собой.
– Вы вооружены?
Тейлор бросает быстрый взгляд в мою сторону.
– Да, сэр.
Я ненавижу оружие. Интересно, брал ли он пистолет в Канаду, и, если брал, как проходил мимо охраны, но, впрочем, я не желаю знать неприятные подробности.
Допустимое отрицание.
– Почему бы вам не попросить Райана отвезти Элиота домой? Вы, должно быть, валитесь с ног от усталости.
– Я в порядке, мистер Грей.
– Еще раз спасибо за участие в организации сегодняшнего дня.
Он поворачивается ко мне с теплой улыбкой.
– Рад стараться.
Дверь в пентхаус открывается, и я вхожу в фойе. Райан ждет меня там.
– Добрый вечер, мистер Грей.
– Привет, Райан. Как тут, все тихо?
– Да, сэр. Докладывать нечего. Вам что-нибудь нужно?
– Нет, ничего. Спокойной ночи. – Я оставляю его в фойе и прохожу в кухню. Из холодильника достаю бутылку минеральной воды с газом, отвинчиваю крышку и пью прямо из бутылки.
В квартире тишина. Тихое урчание холодильника и отдаленный гул уличного движения – единственные звуки, которые я слышу. Квартира кажется пустой.
Потому что Аны нет.
Мои шаги эхом разносятся по комнате, когда я бреду к окну. Луна высоко в ясном ночном небе светится обещанием еще одного чудесного, как сегодня, дня. Ана рядом, под той же луной. Она скоро будет дома. Несомненно. Я прислоняюсь лбом к стеклу. Оно прохладное, но не холодное. Когда я испускаю протяжный вздох, стекло от моего дыхания запотевает.
Проклятье.
Я видел ее всего несколько часов назад и все равно скучаю.
Ради всего святого, Грей. Не драматизируй. Возьми себя в руки.
У меня был очень насыщенный, чудесный день. Беззаботный. Полный приключений и дружеского общения.
Флинн гордился бы мной. Помню, когда мы в первый раз плавали на «Грейс», Ана спросила, есть ли у меня друзья. Что ж, теперь я могу ответить «да». Возможно.
Не знаю, откуда вдруг взялось уныние, но знакомое ощущение одиночества начинает потихоньку заползать мне в душу. Узнаю его главные составляющие: пустоту, тоску, словно я что-то потерял. Не испытывал ничего подобного с тех пор, как был подростком.
Черт.
Я уже много лет не ощущал одиночества. У меня была моя семья, хотя я и держал их на расстоянии. И, разумеется, была Элена, мне хватало общества себя самого и время от времени моих сабов.
Но теперь, без Аны, я потерян.
Ее отсутствие – как боль, как шрам на душе.
Тишина становится невыносимой.
Казалось бы, после всего шума сегодня – бары, ночной клуб, казино – я должен бы быть рад тишине.
Но нет.
Тишина угнетает и вгоняет меня в меланхолию.
К дьяволу.
Я устремляюсь к фортепиано, поднимаю крышку и усаживаюсь на стул. Дав себе минутку, чтобы собраться с мыслями, кладу руки на клавиши, наслаждаясь твердостью слоновой кости под кончиками пальцев. Начинаю играть первое, что приходит в голову – «Марчелло» Баха, – и вскоре погружаюсь в унылую мелодию, которая точно отражает мое настроение. Когда исполняю композицию во второй раз, меня отвлекает какойто шум.
– Шш…
Я вскидываю глаза и вижу Ану, которая стоит у кухонной стойки, слегка покачиваясь. Она держит в одной руке свои босоножки на шпильках, на голове у нее нечто, похожее на ту пластмассовую тиару, которая как-то уже была на ней, но сейчас сидит криво. Лента с надписью «невеста» висит поперек блестящего черного платья. Указательный палец прижат к губам.
Она, без сомнения, самая красивая девушка в мире.
И я счастлив, что она дома.
Позади нее Сойер и Рейнольдс с каменными лицами. Поднявшись со стула, я кивком благодарю их. Они дружно улыбаются и оставляют нас одних.
Ана поворачивается и, слегка пошатываясь, идет проводить их.
– Пока! – почти кричит она и широко машет рукой.
Моя невеста явно навеселе.
Повернувшись вновь лицом ко мне, награждает меня самой широкой, самой теплой и пьяной улыбкой и неуверенной походкой идет ко мне.
– Мистер Кристиан Грей!
Я ловлю ее, не давая упасть, и заключаю в объятия, а она смотрит на меня блуждающим взглядом. Выражение ее лица греет мне душу.
– Мисс Анастейша Стил. Как приятно вас видеть. Хорошо повеселились?
– Замечательно!
– Ради бога, скажи, что ты что-нибудь ела.
– Да! Я ела еду. – Ана роняет босоножки, они стукаются об пол, и она обвивает руками мою шею.
– Можно мне поправить твою корону? – Я пытаюсь посадить тиару ровно.
– Ты уже давно это сделал, – невнятно бормочет она.
Что?
– У тебя самый красивый на свете рот.
– Правда?
– Гм… да. Ты такое вытворяешь этим ртом.
– Мне нравится доставлять тебе удовольствие.
– Сделаем это сейчас? – Она пытается сфокусироваться но моих глазах.
– Как ни соблазнительно звучит твое предложение, не уверен, что сейчас это хорошая идея.
Она чуть-чуть покачивается, и я крепче обнимаю ее.
– Потанцуй со мной, – бормочет Ана, улыбаясь. Она дает ладоням соскользнуть вниз по лацканам блейзера и притягивает меня так близко, что я ощущаю ее всю.
– Тебя надо уложить в постель.
– Я хочу танцевать… с тобой, – шепчет она и подставляет мне губы.
– Ана, – предостерегаю я, испытывая соблазн отнести ее на кровать, но мне нравится ощущать ее в своих руках и то, как она умоляет меня своими большими голубыми глазами.
– Ладно. Подо что ты хочешь танцевать?
– Под мууузыку.
Я смеюсь и передвигаюсь вместе с ней к кухонной стойке, где беру пульт и нажимаю «плей». Из стереосистемы звучит «Bodyrock» Моби. Это одна из моих любимых композиций с юности, но для нынешнего момента несколько бурная. Я выбираю трек, и «My Baby Just Cares For Me» Нины Симон разносится по комнате.
– Годится? – говорю я в ответ на нетрезвую улыбку Аны.
– Да. – Она откидывает голову и руки назад с таким энтузиазмом, что я едва не роняю ее.
– Проклятье. Ана! – Слава богу, что я держу ее рукой за талию, иначе бы она растянулась на полу. Она начинает покачиваться, и я гадаю, не собирается ли она отключиться, но потом до меня доходит, что она так пытается танцевать.
Ну и ну!
Я сжимаю ее покрепче. Никогда раньше мне не приходилось танцевать с кем-то настолько пьяным, как сейчас Ана. Она вся сплошь руки, ноги и непредсказуемые повороты.
Не так-то это просто.
Я пытаюсь взять обе ее руки и повести по комнате в подобии танца – скорее уж джиги, – но у меня не вполне получается.
Вдруг она останавливается и стискивает голову.
– Ой. Комната кружится.
О нет.
– Думаю, нам лучше пойти в постель.
Она смотрит на меня сквозь пальцы.
– Зачем? Что мы будем делать?
Она флиртует или спрашивает всерьез?
– Уложим тебя спать, – отвечаю я с каменным лицом.
Она строит гримасу, которую я истолковываю как разочарование. Я беру ее за руку и веду назад к кухонной стойке. Из шкафчика хватаю стакан и наливаю воды.
– Вот, выпей. – Даю стакан ей, и она послушно пьет. – До дна.
Она прищуривается – подозреваю, чтобы сфокусировать взгляд на мне. – Ты уже делал так раньше.
– Да. С тобой. В прошлый раз, когда ты напилась.
Она выпивает воду и вытирает рот тыльной стороной ладони.
– Ты будешь заниматься со мной любовью?
– Нет. Не сегодня.
Она хмурится.
– Пошли. – Я веду ее в нашу спальню, включаю прикроватные лампы и отпускаю Ану возле кровати.
– Тебя тошнит?
– Нет! – решительно отвечает она.
Слава богу.
– Тебе нужно в ванную?
– Нет!
– Повернись, – командую я.
Она посылает мне кривую улыбку, и я снимаю с нее тиару.
– Повернись, я расстегну платье. – Я стягиваю ее нелепую ленту через голову.
– Ты так терпелив со мной. – Она кладет мне на грудь ладонь с растопыренными пальцами.
– Хватит. Повернись. Больше просить не буду.
Она ухмыляется.
– Тут как тут…
Ох, детка.
Я беру ее за плечи и мягко разворачиваю к себе спиной, чтобы расстегнуть платье. Платье падает и лужей растекается у ее ног. Она остается в черном кружевном лифчике, таких же трусиках и в белой подвязке. Я расстегиваю лифчик, шагаю вперед и, придерживая ее, стаскиваю бретельки вниз. Она трется об меня попкой и шарит позади себя рукой в поисках моего пениса.
Ана!
Я позволяю себе краткий миг чистого удовольствия и подаюсь тазом вперед, когда ее рука находит мой затвердевший член.
Да!
Роняю ее лифчик на пол, отвожу в сторону волосы и прижимаюсь губами к шее.
– Прекрати, – шепчу я.
Она продолжает водить по мне рукой. Я стону и отступаю назад. Опустившись на колени, спускаю ее подвязку – которая, подозреваю, одного происхождения с лентой и тиарой – и трусики вниз по ногам и целую сзади.
– Переступи.
Она подчиняется, и я собираю ее белье и одежду, потом откидываю покрывало.
– В постель.
Она поворачивается.
– Присоединяйся ко мне, – говорит Ана с провокационной улыбкой. Она обнаженная, красивая, игривая и соблазнительная.
А еще совершенно пьяная.
– Ложись в постель. Я скоро приду.
Она покачивается, хочет сесть, но неуклюже плюхается на кровать, и я поднимаю ее ноги на матрас и накрываю.
– Ты собираешься меня наказать? – невнятно бормочет она.
– Наказать тебя?
– За то, что напилась. Грубое секс-наказание. Ты можешь делать со мной все, что хочешь, – шепчет она и протягивает руки.
О боже.
Миллионы эротических мыслей проносятся у меня в голове, и требуется вся сила воли, чтобы наклониться, мягко поцеловать ее в лоб и уйти.
В гардеробной, которая завалена сумками с покупками, я кладу ее одежду в корзину для грязного белья и снимаю с себя костюм и рубашку. Вытаскиваю пижаму и направляюсь в ванную.
Пока чищу зубы, размышляю над тем, что мог бы сделать с пьяной Аной. Она хочет наказания? Такие мысли только усиливают возбуждение.
– Извращенец, – говорю я своему отражению.
Выключаю свет и иду в спальню. Как я и подозревал, Ана в отключке, волосы разметались во все стороны по подушкам. Выглядит она прелестно. Я забираюсь в постель и ложусь со своего края, чтобы наблюдать, как она спит.
Утром ее будет мучить похмелье.
Приподнявшись на локте, целую ее волосы.
– Я люблю тебя, Анастейша, – шепчу тихо, ложусь и устремляю взгляд в потолок. Удивительно, но я не злюсь на нее. Нет, я нахожу ее очаровательной и забавной.
Быть может, я взрослею. Наконец-то.
Надеюсь, что так. На следующей неделе я уже буду женатым человеком.