Раздается стук в дверь моего кабинета, и входит Андреа. Я поднимаю глаза от выбора свадебных приглашений, которые прислала мне Ана.
– Да? – спрашиваю я, удивленный ее вторжением.
– Пришел ваш отец.
Что?
– Он уже здесь?
– Поднимается.
Вот черт!
– Прошу прощения, мистер Грей, – продолжает Андреа. – Мне не хотелось оставлять его в вестибюле. – Она виновато пожимает плечами. – Он же ваш отец.
Ради всего святого. Я смотрю на часы. 5:15, а в 5:30 я собирался уйти домой на долгий уик-энд.
– Попросите его подождать.
– Да, сэр. – Она выходит и закрывает за собой дверь.
Какого черта.
Я не жажду еще одного разговора со старым добрым папочкой. Последний прошел лучше некуда. Но благодаря моей секретарше у меня нет выбора.
Проклятье.
Он никогда не приходит без предупреждения… в отличие от мамы. Сделав глубокий вдох, я встаю и потягиваюсь. Отворачиваю рукава рубашки и вставляю запонки, лежащие на столе. Сдернув пиджак со спинки стула, надеваю его и застегиваю одну пуговицу. Вытягиваю манжеты, поправляю галстук и приглаживаю руками волосы.
Представление начинается.
Каррик стоит в дверях, держа в руке свой потертый портфель.
– Папа. – Я сохраняю тон нейтральным.
Его губы раскрываются в теплой, открытой улыбке и обнаруживают двадцать четыре года любви и отцовской гордости.
Ух ты. Это сражает меня.
– Сынок, – говорит он.
– Входи. Могу я тебе что-нибудь предложить? – спрашиваю я, пытаясь удержать в узде свои неожиданно противоречивые эмоции.
Чего он хочет, поссориться или помириться?
– Андреа уже предлагала. Спасибо, не нужно, – отвечает он. – Я ненадолго. – Он входит в мой кабинет и окидывает его быстрым взглядом, пока я закрываю дверь. – Давненько я тут не был.
– Да, – соглашаюсь я.
– Какой красивый портрет Аны.
На стене перед моим столом висит черно-белая фотография Аны, на которой она выглядит очаровательно – смотрит в камеру с нежной, застенчивой улыбкой, намекающей на сдерживаемое веселье. Глядя на этот портрет, мне тоже всегда хочется улыбаться.
– Недавно приобрел. Этот снимок сделал ее друг по университету Хосе Родригес. У него была выставка в Портленде. Ты встречался с ним у меня в ту ночь, когда упал «Чарли Танго». Их целая серия, всего семь. Этот я повесил всего пару дней назад. У нее такая красивая улыбка. – Я лепечу, как застенчивый юнец.
Взгляд Каррика теплый, но сдержанный. Он нервно приглаживает волосы пятерней.
– Кристиан, я… – Он смолкает, словно думает о чем-то крайне болезненном.
– Что? – спрашиваю я.
– Я пришел извиниться.
Это сразу же выбивает почву у меня из-под ног, и я теряюсь.
– Я наговорил тебе черт знает чего. Я был зол. На себя. – Его пальцы стискивают ручку старого портфеля, который у него уже много лет. Горло у меня сжимается и горит, пока я пытаюсь придумать, что сказать, и вспоминаю, как этот портфель всегда стоял на потертом стуле в его кабинете.
«Кристиан, это уже вторая школа, из которой тебя исключили за драки». Отец вне себя. Он разошелся не на шутку. «Это совершенно неприемлемо. Мы с твоей мамой просто не знаем, что делать». Он ходит взад-вперед перед своим столом, заложив руки за спину.
Я стою перед ним. Костяшки пальцев у меня сбиты и пульсируют от боли. Бок ноет от пинков, которыми меня наградили. Но мне плевать. Уайлд это заслужил. Трусливая мразь. Ему нравится издеваться над теми, кто меньше и беднее. Грязный ублюдок, его тоже исключили.
«Сын, у нас уже почти не остается вариантов».
Мама с папой расстроены. Я знаю, они могут найти какую-нибудь другую школу. Черт, я не нуждаюсь в продолжении образования.
«Мы даже обсуждали военную школу».
Он снимает очки, прямо как в кино, и сверлит меня гневным взглядом, ожидая моей реакции. Да пошел он. Пошла эта военная школа. Если таким образом они хотят избавиться от меня, пошли они все. Ну, давай. Я опускаю глаза и гляжу на дурацкий портфель, который он таскает с собой повсюду. Горло горит, но я не обращаю внимания.
Почему он не принимает мою сторону?
Никогда.
Тот придурок первым полез ко мне.
Я защищался.
Да пошли они все.
Сейчас морщинки вокруг его глаз глубже, а линзы в очках толще, и он смотрит на меня, ждет ответа на свое извинение спокойно и терпеливо.
Папа.
Я киваю.
– Я тоже, – бормочу я.
– Хорошо. – Он прочищает горло и вновь переводит взгляд на портрет Аны на стене. – Она прекрасная девушка.
– Да. Во всех смыслах.
Его глаза смягчаются.
– Что ж, не буду тебя задерживать.
– Ладно.
Он сверкает быстрой улыбкой и стремительно уходит, прикрыв за собой дверь.
Я выдыхаю, и комок в горле разжимается, а на сердце теплеет. Извинение от отца. Это впервые. Я просто поверить не могу. Смотрю на Ану с ее загадочной улыбкой, и кажется, словно она знала, что так и будет. Кристиан, он же твой отец, слышу я ее голос у себя в голове и понимаю, что мне необходимо услышать его. И поскорее.
Возвращаюсь к столу и хватаю телефон.
Ана отвечает после первого гудка, как будто ждала звонка.
– Привет. – Ее мягкий, чуть хрипловатый голос бальзамом проливается на мою истерзанную душу.
– Привет, – шепчу я. – Я соскучился.
Я почти слышу ее улыбку.
– Я тоже соскучилась, Кристиан.
– Готова к сегодняшнему вечеру?
– Да.
– Военный совет?
– Да, – смеется она.
Сегодня вечером обсуждаем свадьбу. У нее дома.
Ана открывает дверь своей квартиры и стоит, освещаемая сзади светом из кухни. На ней «летящее» платье из цветочной ткани, которое я никогда раньше не видел, прозрачное на свету. Все ее линии и изгибы четко очерчены, как у прекрасной скульптуры, очерчены только для меня. У меня захватывает дух.
– Привет, – говорит она.
– Привет. Красивое платье.
– Это старенькое? – Она быстро кружится, и юбка вначале взлетает, а потом обвивает ей ноги, и я понимаю, что она надела это платье специально для меня.
– Жду не дождусь, когда сниму его с тебя. – Я протягиваю букет розовых пионов, которые купил в «Пайк-плейс-маркет».
– Цветы? – Лицо ее сияет, когда она берет их и зарывается носом в букет.
– Разве я не могу купить невесте цветы?
– Можешь и должен. Хотя, насколько я понимаю, это первый раз, когда ты принес их сам.
– Полагаю, ты права. Можно войти?
Она смеется, раскрывает руки, и я шагаю в ее объятия и прижимаю к себе. Зарываюсь лицом в волосы и вдыхаю головокружительный аромат.
Дом – это Ана.
Она – моя жизнь.
– Все хорошо? – Она нежно обхватывает ладошкой мою щеку и вглядывается своими яркими голубыми глазами.
– Теперь да. – Я наклоняюсь для быстрого поцелуя. Наши губы встречаются, и то, что задумывалось как легкий приветственный поцелуй, становится чем-то большим. Гораздо большим. Пальцы ее свободной руки обхватывают мой затылок, и она открывается мне, как экзотический цветок, теплая и манящая. Она резко втягивает воздух, когда моя ладонь скользит вниз по мягкой ткани, льнущей к телу, и стискивает ее попку. Языки сплетаются, дыхание учащается, а желание мчится по жилам, ища выхода.
Я испускаю тихий стон, отрываюсь и заглядываю в ее прекрасное, потрясенное лицо.
– Ладно, Тейлор, можете идти, – говорю я.
– Спасибо, сэр. – Тейлор позади меня выходит из полумрака лестничной клетки, ставит мою сумку в дверях и направляется назад к лестнице.
Ана хихикает.
– Я не знала, что он там.
– Я тоже забыл. – Я ухмыляюсь.
К моему великому разочарованию, Ана отпускает меня.
– Надо поставить эти великолепные цветы в воду. – Я наблюдаю, как она передвигается по кухне, и вспоминаю прошлый раз, когда был здесь и когда Ана стояла лицом к лицу со спятившей вооруженной Лейлой. От этого воспоминания у меня по спине пробегает холодок. Та встреча могла закончиться трагически. Можно понять желание Аны провести здесь ночь. Уверен, ей хочется вытеснить те воспоминания другими, гораздо более приятными. Слава богу, Лейла поправилась и будет жить на другом конце страны у своих родителей в Коннектикуте.
– Где Кейт? – спрашиваю я, вспомнив, что Ана живет не одна.
– Она уехала куда-то со своим братом. – Ана наливает в вазу воды.
– Значит, квартира в нашем полном распоряжении. – Я снимаю пиджак, галстук и расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки.
– Да. – Ана берет в руки блокнот. – И я записала все, что нам надо обсудить по поводу свадьбы.
– А нельзя перенести это на другой раз?
– Нельзя. Знаю я твой другой раз. Мы должны сделать это сегодня. Военный совет, помнишь? – Она машет передо мной блокнотом, решительно вскинув свой упрямый подбородок.
Ей идет.
Я знаю, что она сильно переживает из-за свадьбы, хоть и не понимаю, почему. Мисс Гутьерес, кажется, знает свое дело и организует все твердой и умелой рукой, поэтому наше обсуждение не должно занять много времени.
– Не дуйся, – добавляет она со знакомой смешливой улыбкой.
Я смеюсь.
– Так и быть, давай покончим с этим.
Час спустя мы сидим на барных табуретах за кухонной стойкой. Мы уже заполнили заявление на заключение брака. Выбрали пригласительные. Цветовую гамму. Меню. Оформление торта. И подарки.
Подарки!
– Кристиан, я не думаю, что нам нужен журнал записей.
– Записей чего?
– Свадебных подарков.
– Господи, разумеется, нет.
– Но если гости захотят что-то подарить, возможно, они могли бы пожертвовать деньги в благотворительный фонд твоих родителей?
Я гляжу на нее, изумленный и в то же время посрамленный.
– Это гениально.
Ана кивает.
– Я рада, что идея тебе понравилась.
Я наклоняюсь вперед и целую ее.
– Поэтому я и женюсь на тебе.
– А я думала, это из-за моей стряпни.
Я киваю.
– Поэтому тоже.
Она радостно смеется.
– Ладно, я попросила Кейт быть свидетельницей, – говорит Ана.
– Это разумно. – Я не обращаю внимания на раздражение; Кэтрин самая докучливая из всех известных мне женщин. Но она лучшая подруга Аны… так что… Смирись, Грей.
– И собираюсь попросить Миа быть подружкой невесты.
– Миа будет в восторге, я уверен.
– Тебе надо найти шафера.
– Шафера?
– Да.
Ну, им может быть только Элиот. Надо будет спросить его, поток подколов будет не остановить.
– Тебе это все не по душе, да? – Ана внимательно смотрит на меня.
– Мне по душе быть твоим мужем.
Она склоняет голову набок, и я вижу, что мой ответ ее не удовлетворил. Я вздыхаю.
– Ты права. Я никогда не любил быть в центре внимания, и это одна из причин, почему я женюсь на тебе.
Она недоуменно хмурится, и я провожу костяшками пальцев по ее щеке, потому что уже несколько минут не дотрагивался до нее.
– Ты будешь в центре внимания.
Ана закатывает глаза.
– Ну, это как сказать. Уверена, вы будете потрясающе выглядеть в свадебном костюме, мистер Грей.
– А у тебя есть платье?
– Мама Кейт шьет мне наряд. – Она опускает глаза и добавляет: – Я попросила папу заплатить за него.
– Он доволен?
Она кивает.
– Думаю, он испытал облегчение, что не оплачивает свадьбу, но рад, что может внести свой вклад.
Я ухмыляюсь.
– Анастейша Стил, ты просто умница. Я знал, что ты найдешь компромисс. Ты отличный дипломат. – Я наклоняюсь и чмокаю ее в губы.
– Есть хочешь? – спрашивает она.
– Да.
– Я сделаю стейки.
– А как работают эти «комнаты паники»? – интересуется Ана, разрезая филе-миньон.
– Одна будет устроена в кабинете Тейлора, еще одна в нашей гардеробной. Нажимаешь кнопку, и двери блокируются так, что их не открыть снаружи. Это дает достаточно времени для прибытия помощи. Во всяком случае, так задумано.
– Ох. – Ана бледнеет.
Я сжимаю ее руку.
– Это всего лишь предосторожность. Будем надеяться, что нам никогда не придется ими воспользоваться. – Я поднимаю свой бокал с вином и отпускаю ее.
– Выпьем за это. – Она чокается со мной.
– Не переживай так. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы уберечь тебя.
– Я не о себе переживаю, Кристиан, ты же знаешь. Как… как идет расследование?
– Пока не слишком продвинулось, и это досадно. Но не думай об этом. Мои ребята делают все возможное. – Я не хочу тревожить Ану отсутствием новостей. – Стейк изумительный. – Я откладываю нож и вилку.
– Спасибо, – отвечает Ана и отодвигает свою тарелку.
– Чем теперь займемся? – спрашиваю я и понижаю голос в надежде, что мои намерения ясны. Вся квартира в нашем распоряжении, чего не бывает дома.
Ана смотрит на меня сквозь ресницы.
– Есть одна мысль. – Голос у нее мягкий, чувственный и возбуждающий. Она облизывает верхнюю губу и кладет ладонь мне на колено. Воздух раскаляется от моего желание и чуть ли не потрескивает между нами.
Ана.
Она наклоняется вперед, позволяя мне полюбоваться ложбинкой между ее грудями в вырезе платья, и бормочет мне в ухо:
– Возможно, придется намокнуть.
Ох. Она большим пальцем поглаживает мое бедро.
Черт.
– Да. – Она наклоняется еще ниже, щекоча дыханием мне ухо. – Мы можем… помыть посуду.
Что!
Шалунья!
Что ж, это неожиданно. И бодряще.
Я прячу улыбку и, не сводя с нее глаз, легонько провожу указательным пальцем по ее щеке к подбородку, потом спускаюсь по шее к вырезу платья. Губы ее приоткрываются, дыхание учащается. Я зажимаю мягкую ткань между большим и средним пальцами и тяну ее на себя.
– У меня идея получше.
Она резко втягивает воздух.
– Много лучше, – продолжаю я.
– Какая?
– Мы можем потрахаться.
– Кристиан Грей!
Я ухмыляюсь. Обожаю шокировать Ану.
– Или заняться любовью, – добавляю я.
Мягче, Грей. Нежнее.
– Твои идеи мне нравятся больше, чем мои. – Голос у нее низкий и на этот раз по-настоящему осипший.
– В самом деле?
– Гм. Я выбираю первый вариант. – Глаза ее затуманены.
Ана, ты богиня.
– Хороший выбор. А теперь снимай платье. Медленно.
Она встает у меня между ног, и я думаю, что она собирается подчиниться, но она наклоняет голову и кладет руки мне на бедра, затем ласкает краешек моего рта губами.
– Сделай это сам, – шепчет она на моей коже, и каждый волосок встает дыбом от желания, горячащего кровь.
– Как пожелаете, мисс Стил. – Я берусь за пояс и медленно развязываю бант, от чего полы платья распахиваются.
На Ане нет бюстгальтера. Какой приятный сюрприз.
Я скольжу ладонями вверх по спине, а она обхватывает мое лицо и начинает целовать. Губы ее настойчивы, а язык требователен. Я испускаю протяжный стон и закрываю глаза, упиваясь сладостью поцелуя. Кожа под моими пальцами мягкая и теплая. Притягиваю ее ближе и прижимаю к груди. Ее пальцы запутываются у меня в волосах. Она тянет за них, вынуждая меня поднять голову.
О, боже.
Ана прикусывает мою нижнюю губу своими зубками и легонько тянет.
Ох.
Ана!
Я отдергиваю голову назад и хватаю ее за запястья.
– Ах ты, проказница, – игриво шепчу я. Она ерзает у меня между ног, и ее груди трутся о мою рубашку и твердеют прямо у меня на глазах. Волосы рассыпаются по плечам и груди, и брюки в паху в секунду становятся тесны.
Какой бес в нее вселился?
Она такая дерзкая, такая соблазнительная.
– Ты дразнишь меня? – спрашиваю я.
– Да. Возьми меня.
– О, несомненно. Прямо здесь. Когда буду готов.
Она судорожно вздыхает, глаза полны страсти и приглашения, и я начинаю думать, что она перебрала вина. Мягко отодвигаю ее назад, отпускаю руки и поднимаюсь с табурета. Смотрю на нее, разглядывающую меня из-под длинных ресниц.
– Как насчет того, чтобы вот здесь? – похлопываю по сиденью табурета.
Она удивленно моргает.
– Наклонись вперед, – шепчу я.
Белые зубки закусывают пухлую нижнюю губу, оставляя чуть заметные отметины, и я понимаю, что она делает это нарочно.
– Насколько я помню, ты выбрала вариант номер один, – напоминаю я ей.
– Да.
– Еще раз просить не буду. – Я расстегиваю пуговицу на брюках и медленно расстегиваю молнию, освобождая для своего возбуждения так необходимое ему пространство.
Ана глазеет на меня; такая восхитительно распутная в распахнутом платье, белых трусиках и босоножках на высоких каблуках. Она поднимает руки, и я догадываюсь, что она собирается снять платье.
– Оставь его, – прошу я и высвобождаю из брюк увеличившийся член. – Готова? – спрашиваю я и начинаю двигать рукой вверх-вниз, доставляя себе удовольствие. Ее потемневший взгляд перемещается с моей руки на лицо, с искушенной улыбкой она поворачивается и ложится на табурет.
– Ухватись за ножки, – командую я, и она подчиняется, обвивая пальцами железные прутья. Ее волосы касаются пола, и я сдвигаю платье влево, открывая взору восхитительную попку. – Давай избавимся от этого, – бормочу я и провожу пальцем над резинкой ее трусиков. Опускаюсь на колени и медленно стягиваю их вниз, отбрасываю в сторону, потом обхватываю попку руками и стискиваю.
– Вы восхитительно смотритесь в этом ракурсе, мисс Стил, – шепчу я и целую ее ягодицы.
Она зазывно ерзает, не в силах удержаться, я шлепаю ее так хлестко, что она взвизгивает, и ввожу внутрь палец. Из горла у нее вырывается протяжный стон, а тело напрягается, пульсируя на моей коже.
Она хочет этого. Она влажная.
Такая влажная.
Ана. Ты никогда не разочаровываешь.
Я снова целую ее и поднимаюсь, скользя пальцем внутрь. Наружу. Внутрь. Наружу.
– Шире ноги, – приказываю я, лаская ее зад. Она раздвигает ноги. – Шире.
Ана подчиняется, расставляя ноги на нужную мне ширину.
Идеально.
– Держись, детка. – Я убираю руку и с безграничной осторожностью вхожу в нее.
Она ахает.
О боже. Это рай.
Я кладу руку ей на спину, а другой стискиваю край кухонной стойки. Не хочу опрокинуть нас обоих.
– Держись, – снова говорю я и выскальзываю из нее, затем вхожу резким толчком.
– Ай! – вскрикивает она.
– Слишком?
– Нет. Продолжай! – умоляет она.
Ее желание – закон. Я беру ее. Жестко. Каждое погружение, каждый толчок уносят меня от всего, от всех неприятностей, всех треволнений. И я наращиваю темп, беря и ее с собой. Выше. Дальше и дальше, пока она сдавленно не выкрикивает что-то, похожее на мое имя. И возносится вновь и вновь с силой приливной волны.
– Ана! – кричу я и присоединяюсь к ней.
Я падаю на нее, затем сползаю на пол, утаскиваю ее за собой и заключаю в объятия. Целую ее веки, нос, рот, и она обвивает меня за шею.
– Ну, как тебе вариант номер один? – спрашиваю я.
– Гм… – мурлычет она с осоловелой улыбкой.
Я ухмыляюсь.
– Мне тоже понравилось.
– Хочу еще.
– Еще? Господи, Ана.
Она целует меня в грудь, туда, где рубашка расстегнута, и до меня доходит, что я все еще полностью одет.
– Давай в этот раз испробуем кровать, – шепчу я ей в волосы.
Ана протяжно стонет: «Пожалуйста!» Ее руки привязаны поясом от халата к изголовью кровати. Она обнажена, соски вытянутые и твердые, устремлены вверх благодаря ласкам моих губ и языка. Я держу стопы ее разведенных ног одной рукой так, что она не может пошевелиться, и медленно ласкаю.
– Ну, как тебе? – спрашиваю я.
– Пожалуйста! – хрипло выдавливает она.
– Тебе нравится, когда я вот так ласкаю тебя?
– Да, – выкрикивает она.
– Тебе нравится дразнить меня?
– Да.
– Мне тоже это нравится. – Мой палец, который все еще внутри нее, замирает.
– Кристиан! Не останавливайся!
– Как аукнется, так и откликнется, Анастейша. – Она силится освободиться. – Тише, – шепчу я. – Не двигайся.
В ее потемневших глазах плещется вожделение и страсть, и все, чего только может пожелать мужчина.
– Пожалуйста, – шепчет она, и я больше не могу ее мучить. Отпускаю ноги и убираю руку. Пробегаю носом и губами вверх по ее бедру к своей конечной цели.
– Ах! – вскрикивает она, когда мой язык накрывает ее припухший клитор. Я ввожу два пальца внутрь, один толчок, другой, и она хрипло вскрикивает и омывает меня своим оргазмом. Я целую ее живот, между грудями, потом медленно погружаюсь в нее, когда ее кульминация уже позади.
– Я люблю тебя, Ана, – шепчу я и начинаю двигаться.
Ана спит рядом со мной, а пояс ее халата лежит у меня над головой, все еще привязанный к изголовью. Я раздумываю, не разбудить ли ее, чтобы в третий раз осуществить свои развратные фантазии, дивясь при этом, что все еще хочу больше. Неужели мне никогда не насытиться ею? Но ей нужно поспать. Завтра мы отправляемся в плавание. Только мы вдвоем и «Грейс». Ей понадобятся силы, чтобы помогать мне на борту. Мы будем вдали от всех целых три дня, будем праздновать свое собственное Четвертое июля, и надеюсь, мне удастся расслабиться, по крайней мере на несколько дней.
Мысли мои плавно переключаются на отца и его неожиданное извинение, на меню и подарки для гостей, на аварию и неизвестного диверсанта. Надеюсь, с Рейнольдсом и Райаном все в порядке. Они ведут наблюдение перед домом.
Ана в безопасности. Мы в безопасности.