На следующий день Алла поймала недобрые взгляды в сторону Иры, когда та вошла в класс. Никто не отозвался на брошенное ею: «Привет!»
Сосед по парте демонстративно, не сказав ни слова, пересел.
В дверях появился Фёдор Яковлевич с журналом подмышкой.
– Ну что, товарищи десятиклассники! Славно вчера погуляли? – начал с порога. – А куда смотрел комсомольский лидер, интересно знать? Ваше везенье, что Анна Степановна освободилась только к концу урока, а Татьяна Васильевна и вовсе заболела, математики всё равно бы не было. Пока об этом массовом побеге с уроков известно только учителю по географии и мне. Но, если этакое повторится – вызов на педсовет вам вместе с родителями обеспечен.
После пламенной речи с благополучным финалом напряжение спало. Класс взбодрился. Литература пошла по обычному плану.
Но ни на этом, ни на остальных уроках к Ире никто не адресовался. Те, с кем пыталась заговорить, с пренебрежением отворачивались.
На длинной перемене Алла не нашла её в столовой. Возвратившись в класс, обнаружила сиротливо сидящей за партой: голова упала на руки, плечи конвульсивно подёргивались – подруга беззвучно рыдала.
– Ир, не плачь. Всё уладится, – стала уговаривать Алла, поглаживая по голове: раньше так успокаивали её саму – помогало.
– За что они так со мно-о-о-ой? За что-о-о-о? – прерывисто дыша, повторяла Ира. – Я никому не настучала, что все сбежа-а-али. Сказала, что сама опоздала на урок, а когда при-при-шла, в классе уже никого не было.
Немного утихнув, но всё ещё хлюпая носом, она добавила:
– Мне нельзя было с вами… Географичка задержалась, потому что долго чесала языком с моим отцом… Он заглянул выяснять, выходят ли у меня пятёрки по предметам.
Алла с облегчением вздохнула.
– Я поговорю с ребятами.
На следующем уроке к ней подсел Игорь.
– Против всех пошла? – прошептал он, перелистывая учебник.
– Отвали, придурок! – сухо бросила Алла и подумала: «Года три назад откровенно послала бы в заданном направлении».
Ей припомнилось, как на первых порах подростковый возраст кидал из стороны в сторону. Сама не понимала, как внутри уживались полные противоположности – хорошо воспитанный домашний ребёнок и уличная оторва с арсеналом похабных словечек. Знала только, что по-другому самоутвердиться и выжить среди сверстников было невозможно. В старших классах желание становиться девушкой, а не пацанкой, взяло верх. «Подзаборные» манеры стали понемногу уходить, уступая место более цивилизованным, диктуемым воспитанием. И всё же, паинькой Алла определённо не была.
– Ответишь, – не унимался Игорь.
– Хм, угрожаешь?
– Нет, просто разбираюсь.
– Ира плакала. Я стала успокаивать, хотела выпытать, что она географичке сболтнула. Представляешь – ничего. Ирка не виновата. Просто ей нельзя было с нами.
– Ну, знаешь ли, любой может эдакое сочинить.
– Не буду ничего доказывать. Знаю только – она не выдумывает. Нужно отменить бойкот.
Алла вскинула глаза, уловила строгий взгляд учителя.
– Федяев! Хватит на уроке шуры-муры разводить! Живо пересел за другую парту!
– Извиняюс-с-с, Фёдор Якльч-ч-ч, – сгримасничал Игорь.
Ухмыльнувшись, неспешно поднялся, переместился назад и продолжил шептать из-за плеча:
– Как хочешь, но другие всё равно её проучат, потому что она противная. Пусть помучается. И гляди, как бы тебе от Машки ни прилетело. Она эту громилу ненавидит.
– Ой, как страшно! Уже в штанишки наложила, – съехидничала Алла и склонилась над тетрадью.
Изображая работу над упражнением, обмозговывала, как поступить.
Весь учебный день не отставала от подруги ни на шаг.
– Ал, спасибо за поддержку, – выйдя из школы, проговорила Ира и добавила: – Жалко, что мне к репетитору. Так тяжко. Могли бы пойти ко мне.
– А разве к тебе можно?– поразилась Алла. – Вроде бы родители запрещают,
– Я рассказывала, какая у меня классная подруга. Они не против, – Ира улыбнулась. – У меня есть минут пять, давай поболтаем. Расскажи про Машку и её подруг.
– А что они? Гуляют с парнями по-взрослому. Атаманша в школе крутит с Олегом, а по выходным с другим встречается.
– Ты откуда знаешь?
– Её же «хвосты» и проболталась. На всю раздевалку перед физрой обсуждали, как месяц назад Машка с тем парнем на танцах познакомилась.
– Эти девахи чересчур взросло выглядят. Да ещё одеваются так…
– Как?
– Ну-у-у, вульгарно что ли: форма – короче некуда, туфли на каблучищах, ресницы красят. И ведь дежурные их пускают. А родители-то как позволяют в таком виде в школе появляться?
– Очнись, Ир. Кого они спрашивают? У Машки одна мама, и та с утра до ночи на работе. У Зойки батя не просыхает, а у Вики родители пятерых детей тащат.
– Мне не понять, – проронила Ира.
Привычным жестом откинула волосы с лица. Повернулась в сторону автобуса, который тронулся с остановки.
– На кольцо поехал, через пять минут вернётся. Ну давай, до завтра!
Алла махнула рукой, побрела в сторону дома. Войдя в глубокую арку, ведущую во двор, приметила троих. «Машка с подругами», – промелькнула тревожная мысль.
Группа с угрожающим видом двинулась навстречу. Алла попятилась. Окружённая с трёх сторон, ткнулась спиной в стену.
Маша отшвырнула сигарету. Сплюнув сквозь зубы, прошипела:
– Гляжу, неймётся тебе. Чё, язык проглотила? Отвечай!
Алла оценивала обстановку. Улица пуста – помочь некому. Рассчитывать можно только лишь на себя. Страх постепенно смешивался с нарастающим гневом.
– Рот прикрой – тащит, как из пепельницы! – дерзко бросила в ответ. – И запомни: ты мне никто. Своими приспешницами командуй!
– Чё, предательница, по морде захотела?! – взвизгнула Зоя и замахнулась.
Алла ловко увернулась от пухлой руки. Рывком стянув туфлю, наотмашь вре́зала однокласснице каблуком по коленке. Зоя взвыла. Ухватившись за больное место, запрыгала на одной ноге.
Не дав остальным опомниться, Алла с силой вдавила другой каблук в торчащие из босоножки пальцы Вики. Услышала стон и грязную брань. Боковым зрением зацепила, как побитая оседает по стене. А в лицо уже летел Машин кулак. Перехватив руку, резко скрутила за спину.
Зоя с разбитой в кровь коленкой дёрнулась было на помощь подруге, но Алла прикрикнула:
– Подойдёшь, сломаю атаманше руку! Вали отсюда!
Та приблизилась ещё на шаг. Алла надавила на согнутую кисть. Маша не своим голосом заорала:
– Зойка, делай, что она говорит, дура! Мне же больно!
Подруга застыла на секунду и поковыляла с места разборки, растирая колено.
– Сейчас отпущу тебя, станешь догонять – убью! – угрожающе прошептала Алла Маше в самое ухо, резко оттолкнула и помчалась в сторону дома.
– Стерва! – отчаянно заголосила та, растирая ноющее запястье.
Машу колотило, но не столько от боли, сколько от обиды: надо же, её – самую авторитетную девчонку – уделала какая-то интеллигентная замухрышка. Не зная, как ещё освободиться от затмившего рассудок бешенства, обернулась к подруге с воплем:
– Что разнылась?! Глядеть противно, дура безмозглая!
– Ты чё, Машка, несёшь? Я подняться не могу! Она мне вроде палец на ноге сломала!
– Па-а-алец слома-а-ала, – передразнила Маша. – Врёшь ты всё! – и, оставив подругу, поспешила прочь.
Тем временем Алла трясущейся рукой вставляла ключ в дверной замок. Внутри всё клокотало. Однако теперь к страху и гневу добавилось приятное чувство гордости – справилась! «Вот и пригодились папины уроки самообороны. А как хорошо я блефовала! Бандитки-то поверили».
Следующим утром противницы столкнулись в школьной раздевалке.
– Алк, а ты молодчага, – вдруг сказала Маша. – Не думала, что скромницы бывают такими безбашенными. Давай так: ты никому не рассказываешь про вчерашнее, а я не трогаю Ирку.
– Идёт, – потянув, согласилась Алла и зашагала по коридору с гордо поднятой головой.
Губы непроизвольно растянулись в ехидной улыбке. «Понимаю Машку, – мелькнула мысль, – готова пойти даже на примирение с врагом, лишь бы никто не узнал о постыдном разгоне её шайки да ещё, что в потасовке само́й больше всех перепало».
В классе Алла демонстративно села за парту с Ирой. Зоя прошипела в сторону подруг что-то невнятное.
– Хватит шпильки всаживать, – оборвала на полуслове Маша. – Отцепись ты уже от них. И вообще, мы тут не в детском саду.
Одноклассники недовольно зашептались, но никто не хотел связываться в открытую.
Вошла Татьяна Васильевна, приступила к перекличке.
– Кто знает, по какой причине отсутствует Игнатьева?
– Дома она. В гипсе, – с места отрапортовала Маша.
– Весьма плачевно. Белова, это ведь твоя подружка? Не забудь передать домашнее задание, экзамен по алгебре – самый важный.
– Ла-адно, – буркнула Маша и, наклонившись к Олегу, недовольно прошептала: – Все учителя одинаковые – для каждого его предмет самый важный, а мы – учи, хоть умри.