На лестничной площадке третьего этажа было всего две двери: одна железная, облицованная темным деревом, с золотой табличкой с цифрой «5», другая коммунальная, обшарпанная, оббитая грязно-зеленым дерматином, исписанным фломастером, со множеством звонков на притолоке.
Привычно шагнув к первой, Дмитрий Викторович Юшкин нажал кнопку звонка, внимательно прислушиваясь к раздавшейся за дверью мелодии.
Мелодии звонка каждый раз были разные, и он уже давно играл в игру под названием «угадай мелодию», настраиваясь на определённый лад во время звучания музыки – сейчас играла заунывная шотландская волынка, а это значило, что за знакомой дверью его ждали старые, печальные воспоминания и новые разочарования.
Широкоплечий телохранитель в темном костюме с застывшим лицом и каменными мускулами передал Дмитрию Викторовичу небольшой, кожаный чемоданчик (что тоже было нарушением правил – руки телохранителя всегда должны быть свободными от посторонних вещей) и, потоптавшись, на всякий случай, на лестничной площадке (вдруг «объект охранения» передумает и пригласит его в квартиру), нехотя удалился. Как ни крути, а нарушение должностных инструкций опять на лицо: «охраняемый объект» остаётся в квартире один на один с неизвестной дамочкой – что случись, с него же потом спросят – спросят по всей строгости и уже не доверят, не назначат, не удостоят.
Услышав звонок – старинные напольные часы в гостиной били полдень, Кира поспешила открыть дверь «гостю».
Войдя в квартиру, Дмитрий Викторович сразу же преступил к решительным действиям.
– Давайте пройдем в гостиную, – предложил он и первым двинулся через холл.
В гостиной он привычно прошёл к круглому инкрустированному столику, раньше стоявшему между двух кресел, а теперь передвинутому ближе к дивану, аккуратно положил на него дипломат и только тут понял, что случилось непоправимое – квартира перестала быть частью его жизни. В ней ещё хранились его воспоминания, но они были уже прошлым, никому не нужным, кроме него, хламом. Настоящим же этой квартиры стала другая женщина, уже обосновавшаяся здесь и беззастенчиво меняющая здесь всё годами сложившееся и привычное.
Дмитрий Викторович был неприятно поражён, увидев покрытые пушистыми пледами диваны и кресла.
Эти дорогие бело-голубые пледы из шерсти ламы он привёз Лизе из Англии, но она даже не распечатала его подарок – берегла, как приданное для сына, а эта чужая женщина лазила по шкафам и уже распоряжалась имуществом Павла и Лизоньки.
Заметив сдвинутые брови гостя, Кира не испугалась – оказывается, она теперь мало чего боялась!
Оправдываться за свои действия перед «душеприказчиком» Павла Шубина она не стала – пусть думает, что хочет! – главное, его ультимативное требование она не нарушила: в течении шести месяцев ничего не увозить и не продавать из полученного наследства.
Все вещи в квартире!
Так какие к ней могут быть претензии?!
Большого труда стоило Дмитрию Викторовичу не поинтересоваться – куда же всё-таки делась очень дорогая коллекция фарфоровых пастушек матери Павла. Он медленно обвел комнату тоскливым взглядом – воспоминания нахлынули с неожиданной силой…
На полу около этого дивана три года назад лежало уже остывшее тело Лизы, зачем-то тогда он прикрыл её покрывалом и только после этого позвонил в «Скорую помощь»; у этого бара с музыкой они выясняли с Павлом их кровное родство, выясняли так бурно, что потом пришлось менять стёкла в дверцах…
– Прямых наследников у Павла нет, – преувеличенно деловым тоном произнес Дмитрий Викторович, стараясь заглушить в душе тягостные воспоминания. – Родители умерли, официально зарегистрированные жена и дети отсутствуют. Наследников второй очереди на наследство семьи Шубиных тоже не существует: это родные братья и сестры Павла, его дедушки и бабушки. Есть, правда, наследник третьей очереди: родной, старший брат отца Павла – Павла Николаевича Шубина – Борис Николаевич и его дети, но в данной ситуации прав на наследство они не имеют. Оспорить завещание могут лишь родные дети Павла – всегда есть возможность такого неожиданного появления. Хочу предупредить вас, Кира Дмитриевна, – взгляд Дмитрия Викторовича стал презрительно-холодным, – если будет установлена законность претензий такого ребёнка, то на правах душеприказчика Павла я буду защищать и его интересы: наследников имущества семьи Шубиных тогда будет два – по завещанию и по закону. Размер выделяемой обязательной доли для наследника по закону установит суд.
Позиция мужчины неприятно удивила Киру. Она думала, что в его лице обрела юриста, отстаивающего её интересы, а оказалось…
– Хорошая у вас позиция, Дмитрий Викторович: и нашим, и вашим, – усаживаясь на диван, хмыкнула она, глядя снизу вверх на стоящего напротив мужчину.
– Такова жизнь! – иронично улыбнувшись и разведя руки в стороны, парировал Юшкин. – Всегда приходится чем-то делиться и от чего-то отказываться – кто сказал, что жизнь приятная штука?!
Кира несогласно покачала головой.
– С этим можно поспорить, но вам ведь не интересно мнение других людей.
– Вы правы, – подойдя к столику, Дмитрий Викторович открыл крышку своего дипломата и, наслаждаясь произведённым эффектом, стал медленно выкладывать на лакированную поверхность столика запечатанные пачки долларов. – Здесь сто тысяч, – довольно равнодушно пояснил он, – «на шпильки и булавки», как выразился Павел, передавая их мне для вас. Об этой сумме никто кроме нас с вами не знает, и, в отличие от полученного наследства семьи Шубиных, эти деньги вы можете начать тратить когда угодно – хоть с этой минуты.
Если после предупреждения о возможном появлении ребёнка Павла, Кира тут же зачислила Дмитрия Викторовича в стан своих врагов, то, глядя на деньги, аккуратными стопочками сложенные на столике, она засомневалась в своей правоте – враг не стал бы отдавать ей в руки такую баснословную сумму.
Или стал бы?
«Благородный жест» преуспевающего бизнесмена можно было расценить, как некий аванс в расчёте на дальнейшее сотрудничество или как желание усыпить её бдительность и завоевать доверие.
– Что я должна буду сделать взамен, приняв это от вас? – прямо спросила Кира, кивая головой на запечатанные пачки долларов.
– Ничего. – Дмитрий Викторович захлопнул дипломат, поставил его рядом со столиком и устало опустился в кресло – груз ответственности изматывал и утомлял.
– Значит, ничего, – задумчиво уточнила «счастливая» наследница, жалея, что нет у неё в кармане диктофона, и задала вопрос, мучивший её с первого дня их встречи. – Разрешите узнать, Дмитрий Викторович, а к какой очереди наследования относитесь вы сами? Уж, конечно, не к последней.
После нескольких секунд звенящей тишины в комнате будто разорвалась граната. Осколки ее брызнули во все стороны, и большая их часть угодила Дмитрию Викторовичу в сердце – он побледнел, поднял на Киру совершенно больные, измученные глаза и… и ничего не ответил.
Сердце Киры дрогнуло от жалости и стыда, словно пнула она ногой бездомную колченогую собаку, подбирающую объедки у мусорного бачка, но в то же время, задав этот вопрос, она узнала скрытую от многих людей правду: за золотой чешуей огнедышащего дракона, коим «являлся» или являл себя перед другими людьми Дмитрий Викторович, скрывался обыкновенный человек. И сколько бы теперь надменный, пожилой мужчина не возводил бы баррикад и не заковывал бы себя в железные доспехи, за прорезью шлема, за сталью серых глаз – она то теперь знает – живут боль и обида, страдание и любовь.
– Давайте говорить откровенно… – Кира откинула со лба русую прядь волнистых волос и решительно продолжила неприятный разговор. – Вы ведь близкий родственник Паши: он очень похож на вас, и ваше недовольство его завещанием для меня весьма очевидно, но моей вины в его решении нет. Он с таким же успехом мог оставить своё имущество какому-нибудь родственнику, другу, любовнице, сослуживцу…
– !!!
– Я всего лишь случайный человек его выбора, так сказать – «наследница по кривой», и мне бы не хотелось из-за этого наследства становиться объектом чьего бы то ни было недовольства и ненависти. Поэтому я готова выслушать любые претензии по поводу семейного наследства Шубиных и уладить возникший конфликт мирным путём.
Вскинув одну бровь, Кира вопросительно посмотрела на сидящего напротив мужчину.
– Лично я не имею к вам имущественных претензий! – голос нотариуса был сух и официален.
– Но позвольте…
Можно было на этом закончить разговор, но Кира интуитивно чувствовала, что правда непременно разобьет лед непонимания между ними и сделает их если не друзьями, то не врагами уж точно, а такого врага – опытного, знающего и богатого – она иметь не хотела.
«– Поговори с человеком откровенно, – советовала ей когда-то бабушка, – в большинстве случаев оказывается, что дела обстоят совсем не так, как ты думаешь».
– Семейное состояние переходит в чужие руки, а вам всё равно? Странно! – не сдавалась Кира, прекрасно чувствуя, что всё больше и больше раздражает «родственника» Павла своим упрямством. – Эта квартира и всё здесь, как я понимаю, принадлежало родителям Паши.
– Вы правы, – Дмитрий Викторович поднялся с кресла и принялся расхаживать взад-вперёд по гостиной. – После смерти матери – Елизаветы Георгиевны Шубиной, Паша переехал сюда, оставив спальню матери без изменений. Квартиру вы получили в собственность, а вот охранным агентством должен управлять профессионал – в течении трех лет вы будете получать определенный процент от прибыли агентства – для этого и назначили меня исполнителем завещания, а потом и агентство тоже перейдет к вам, если не появятся другие наследники.
Так и не ответив на вопрос о родстве, Дмитрий Викторович вновь отгородился от «наследницы по кривой» щитом надменности.
– Все это очень странно…
– Но если у нас зашёл такой откровенный разговор о наследстве, то позвольте узнать, уважаемая Кира Дмитриевна, что вы собираетесь делать с этой квартирой?
По взглядам, какими пожилой мужчина смотрел на вещи, Кира понимала, что для него эта квартира не просто жильё, а часть его жизни, связанная с ушедшими в иной мир дорогими людьми.
Ей же эта квартира создавала массу проблем!
Как объяснить мужу столь щедрый подарок бывшего жениха?
Старая забытая история её «добрачного увлечения», как часто «в сердцах» повторял Анатолий, снова будет вытащена на свет, будет перетряхиваться и переиначиваться – муж будет дуться, упрекать, изображать из себя обиженного, а между тем тратить и тратить полученные от продажи квартиры Шубина деньги: на загородный дом, на новую иномарку, на злющего стаффордширского терьера с клеймом на задней ноге… Обострённое чувство вины и желание избежать семейных скандалов не позволят Кире отстаивать свою точку зрения, и полученное от Павла наследство утечет сквозь пальцы, так и не доставшись её дочерям.
Но если она сумеет выдержать тяжесть обмана, тайно продаст эту квартиру, то у неё на руках окажутся огромные деньги!
А у наличных нет адреса, на них не написано имя бывшего владельца, их происхождение легко скрыть от посторонних глаз и воплотить в жизнь самые сокровенные мечты.
Свои собственные мечты!