Выйдя в общий коридор из комнаты Татьяны Ивановны, Кира огляделась по сторонам.
Вот это была настоящая коммунальная квартира со множеством дверей в длинном узком коридоре с потрескавшимися кое-где отошедшими от стен обоями, с двумя газовыми плитами на общей кухне, с запахом щей, жареного лука и кипятящегося белья.
Она вышла из чужой квартиры, осторожно прикрыла входную дверь, несколько секунд послушала разгорающуюся на верху баталию между Татьяной Ивановной и Виолеттой Точилиной и, не глядя, шагнула с площадки.
Шагнула, и нос к носу столкнулась с поднимающимся по лестнице мужчиной.
Они, конечно же, по извинялись бы, по улыбались бы друг другу и разошлись по своим делам, если бы…
Если бы не злополучный кактус!
Не смогла Кира отказаться от столь приятного подарка и несла его перед собой бережно, осторожно, почти на вытянутой руке.
Ощетинившийся длинными, тонкими колючками кактус ткнулся прямо в грудь мужчины и впился в него десятками игл, протыкая насквозь белую, хлопковую футболку.
– Чёрт! – вскрикнул мужчина, хватаясь рукой за впившееся в него растение, но тут же отдёрнул руку и снова выругался. – Чёрт!
– Сейчас, сейчас, – виновато забормотала Кира.
Она попыталась отцепить кактус от материала, оттянула футболку, ухватилась за пластмассовый горшочек, но, как назло, колючки впились в ткань, зацепились загнутыми кончиками и ни за что не хотели с ней расставаться. Пришлось отцеплять их по одной – не могла же она погубить подаренное растение.
Русые волосы мешали ей, лезли в глаза, и она откидывала их с лица рукой, нервно заправляла за ухо, совершенно не думая о том, что её голова, склонённая над кактусом, почти упирается в грудь незнакомого мужчины.
Сначала мужчина пытался рассмотреть манипуляции женщины, помочь, посоветовать, принять активное участие, но неожиданно его раздражение сменилось растерянностью. Из его головы исчезли все удручающие мысли о делах, а опустевшее пространство тут же заполнили запах женских волос, случайно коснувшихся его лица, и неизвестно откуда взявшаяся нежность. Странные, несвойственные ему желания забродили внутри него.
Он никогда не обращал внимания на ровесниц, обременённых семьёй и детьми. Ему было скучно слушать их разговоры, крутящиеся вокруг сопливых младенцев, мужниных проблем и козней зловредной свекрови – и предпочитал молодых длинноногих, грудастых девиц, восхищавшихся его телом и не испытывающих комплексов по поводу мимолётных связей. С ними было всё ясно и просто: ежедневный секс, походы в тренажёрный зал, никаких обязательств и прочих заморочек. Но от этой женщины исходила такая обволакивающая забота, такое успокаивающее, домашнее тепло, что его сердце болезненно сжалось от сознания потери всего этого – только мама умела так ненавязчиво и искренне отдавать ему свою заботу и душевную теплоту, делая это для него жизненно необходимым. Но после её повторного замужества и отъезда в другой город он остался совсем один в их квартире, замкнулся в своём одиночестве и не желал никого пускать в своё сердце – слишком больно потом будет расставаться. Сейчас же, едва справляясь с затопившей его нежностью, он остро пожалел, что нет на нём рыцарского плаща, которым можно было бы прикрыть спину склонившейся к его груди женщины, защитить от неприятностей и взять на себя часть её проблем. Ему вдруг захотелось других отношений – серьёзных, ответственных с обязательствами, доверием и заботой друг о друге.
Когда Кире, наконец-то, удалось отцепить от футболки злополучный кактус, мужчина уже взял себя в руки, хотя его синие глаза всё ещё темнели от непонятного волнения и растерянности.
– Извините, что так получилось, – Кира с ужасом разглядывала крошечные, кровавые пятнышки, прямо на глазах проступающие на белоснежной футболке. – Если хотите, я заплачу за испорченную…
– Не надо, – перебил мужчина осипшим голосом. – Давайте лучше познакомимся.
– О, нет! – Кира строго посмотрела в простоватое лицо молодого, симпатичного мужчины с квадратным подбородком и чуть кривоватым боксёрским носом и уже не так решительно повторила: – О, нет…
Ей никогда не нравились мускулистые, туповатые здоровяки, гордящиеся своим телом и уверенные, что сила – главный признак альфа-самца. Она ценила в мужчинах совсем другое: ум и воспитанность, приятную внешность и юмор, серьезность и умение слушать, целеустремленность и образованность, обходительность и заботливость – все это она нашла лишь в одном человеке, поэтому и влюбилась в Павла сразу же и, как ей казалось, на всю жизнь…
Этот же мужчина был абсолютной противоположностью ее «идеала»: он был большим и сильным с литыми, перекатывающимися под футболкой мускулами и от исходящей от него медвежьей силы и опасной затягивающей синевы глубоко посаженых глаз, Кира вдруг оробела, как девочка, и, с колотящимся в груди сердцем, попятилась.
Отступила, перевела дыхание и уже оттуда с безопасного расстояния ещё раз извинилась.
– Простите, за неловкость, но если вы не хотите получить деньги за испорченную футболку, то я пойду.
И держа кактус, как олимпийский факел, она быстро спустилась по лестнице, пересекла просторный холл и открыла тяжёлую дверь парадного.
– Конечно, – неслось ей в след, – раны на теле мужчины ещё не повод для знакомства.
«– Не вздумай отвечать, – всполошился её внутренний голос, и погрозил Кире изнутри крошечным кулачком. – Он тебя на одну ладонь положит, другой прихлопнет и останется от тебя, дорогая, мокрое место!»
Кира почти всегда слушалась внутреннего голоса, но на этот раз словно кто-то тянул её за язык.
– Раны и шрамы украшают настоящего мужчину! – обернувшись, бросила она в полутёмное пространство. – Так что скажите спасибо за бесплатное украшение.
От такой неожиданной колкости – он почему-то был уверен, что она мягкая, пушистая и беззащитная – мужчина опешил, а когда придумал достойный ответ, женщины уже не было в подъездном холле. Он покачал головой, усмехнулся своим нелепым желаниям и стал медленно подниматься на третий этаж – ему предстоял очень важный и серьёзный разговор.