Опять зазвонил телефон.
Теперь уже Кира первая потянулась к аппарату на столике.
– Алло! Алло! Говорите… Алло!– несколько раз повторила она, поднимаясь с дивана, и, недовольно фыркнув, положила трубку на место.
«– Прав был Павлуша, она и, правда, похожа на ёжика, – без прежней раздражительности вдруг подумал Дмитрий Викторович об этой женщине. – Только что была задумчива и откровенна, и вдруг свернулась в клубок, ощетинилась. Попробуй, доберись до тёплого, мягкого брюшка сквозь частокол колючек».
– Зачем вы это делаете? – насмешливо поинтересовался он, наблюдая за тем, как Кира старательно засовывала пачки долларов в небольшую дамскую сумочку. – Возьмите одну пачку, а остальные оставьте в квартире. Она же теперь ваша. Положите их вот сюда… – Дмитрий Викторович встал и поманил новую хозяйку за собой в спальню.
Заметив на кресле в спальне разорванные целлофановые пакеты и мужской полосатый халат, он осуждающе дёрнул головой: Лиза не терпела беспорядка – видеть в её спальне неубранные вещи оказалось куда больнее, чем он ожидал. Прошло три года, и он постепенно привык к её отсутствию, но то, что в её квартире хозяйничала другая женщина…
Сжав зубы, Дмитрий Викторович заставил себя равнодушно пройти мимо устроенного беспорядка, «открыть» единственное оставшееся в спальне зеркало и сосредоточенно покрутить ручку кодового замка сейфа.
– После смерти Паши я немного изменил комбинацию, чтобы легче было запомнить: пятьдесят по часовой стрелке, пятьдесят против часовой стрелки и снова пятьдесят по часовой стрелке, – постно проинформировал Дмитрий Викторович, открывая дверцу сейфа. – Да, в сейфе для вас оставлен подарок.
Он взял с полки и протянул Кире длинный белый футляр.
– Спасибо, – поблагодарила она и не открыла бархатную коробочку.
«– Вот это выдержка, – невольно восхитился пожилой мужчина – он умел ценить противника – ни одна из знакомых ему женщин не смогла бы похвастаться такой выдержкой. – Возможно, она, и правда, не любит подарки. Для меня это плохо – дал бы ей миллион долларов отступного, и она не путалась бы у меня под ногами…»
А Кира, зажав в руке белый футляр и прижимая к груди сумку с вываливающимися из неё деньгами, думала в эту минуту совсем не о подарке – ей неожиданно вспомнились пророчества живущего в спальне Елизаветы Георгиевны Шубиной домового: «К ху-уду! И к большому добру!».
На душе у Киры стало тревожно.
«– Вот оно – большое добро! А что худого? – и сама же ответила. – Что может быть хуже смерти! И она уже случилась: с Пашей и с той несчастной женщиной на дороге. Возможно, если бы эта несчастная женщина не взяла бы тогда мой зонт, оставленный около двери на лестничной площадке, она бы раньше увидела машину, успела бы перебежать дорогу…».
«– Нечего брать чужие вещи! – возмутился Кирин внутренний голос, не соглашаясь с такой постановкой вопроса. – Если бы она не спёрла твой зонт, то не последовало бы наказание за воровство!»
«– Прекрати! – строго одёрнула Кира свои собственные, потаённые мысли, делающие её не причастной к случившемуся. – Если бы я не была такой растеряхой, то не оставила бы зонт за дверью и не подвергла бы её искушению взять чужое».
«– Ну, ты ещё обвини себя в смерти этой женщины! – язвительно посоветовал ей внутренний голос. – Выйди на площадь, стукни себя кулаком в грудь, а потом бухнись на колени и покайся принародно! Лучше о себе подумай, чудо гороховое! Что ты мужу скажешь, когда он спросит тебя про сломанный зонт?»
Кира не смогла сдержать печального вздоха.
– Что-то случилось? – услышав вздох, поинтересовался Дмитрий Викторович.
– Нет, нет, – поспешно заверила его Кира. – Просто вспомнила… одно печальное событие.
– Сбитую женщину?
– Да-а… А вы откуда знаете?
– Ну-у, – Дмитрий Викторович сделал в воздухе неопределённый жест холёной рукой, массивная золотая печатка с бриллиантами на безымянном пальце высокомерно сверкнула, подчеркивая свою эксклюзивность. – Эту новость Татьяна Ивановна с большим удовольствием сообщает всем входящим в подъезд. И мы с Сергеем удостоились.
– Да уж… новость, – Кира не знала, кто такая Татьяна Ивановна, но предположила, что она одна из тех выбежавших из подъезда женщин, так заинтересованно участвующих в дальнейших событиях.
– А вы, какое отношение имеете ко всему этому?
– Да, так… – Кира пожала плечами.
Взгляд Дмитрия Викторовича стал пристальным, словно рентген – хотя особо просвечивать и не надо было: всё и так читалось на поскучневшем женском лице.
– Видели?
Кира кивнула.
–Ну, да-а.
– Страшно?
– Страшно, но дело даже не в этом, что страшно. У неё был мой зонт…
– Зонт?
– Ну да, мой зонт. Такой большой зонт, красный в белый горошек. Я забыла его на лестничной площадке у двери, а эта женщина его взяла…
– Зачем?
– Ну-у… на улице шел дождь… Наверно, она взяла его, чтобы сходить в магазин, а потом вернуть на место.
– И какой вы сделали из всего этого вывод?
Кира слегка пожала плечами.
– Вывод? Никакой… Ну, может без зонта она раньше увидела бы машину, и трагедии не случилось бы…
Дмитрий Викторович отметил про себя сей странный факт с зонтом, но вывод тоже не сделал – возможно, его неприязнь к этой женщине помешала ему завершить логическую цепочку мыслей, а возможно, он просто не захотел брать на себя её проблемы – ведь она для него чужой человек, и её проблемы его не касаются.
Потому, как Кира отрешенно замолчала, Дмитрий Викторович понял, что разговор на эту тему окончен.
Он всегда чувствовал, когда надо остановиться и сменить тему разговора, стать из заинтересованно-сосредоточенного беспечно-равнодушным или наоборот.
– Давайте перенесём наши наследственные дела на завтра, часа на три, – предлагая это, Дмитрий Викторович брал по одной пачке из сумки Киры и складывал в сейф. – Думаю, к этому времени я уже освобожусь, и ничто нам не помешает. Или у вас другие планы?
– Нет у меня никаких планов, – вздохнула Кира, машинально провожая глазами очередную пачку долларов – последние дни колесница её распланированной на годы вперёд жизни съехала с ровного шоссе и неслась сломя голову без дорог и ориентиров по ухабистому необъятному жизненному пространству и похоже не собиралась возвращаться в привычную колею – по крайней мере, управлять этой «сбесившейся» колесницей Кира уже не могла.
– Вот и прекрасно! – оставив в дамской сумочке одну пачку, Дмитрий Викторович взял из рук Киры белый футляр с подарком, положил его сверху на пачки денег и неожиданно предложил: – Знаете что, Кира Дмитриевна, берите, ка, вы мою машину и поезжайте по магазинам – надо вам чем-нибудь побаловать себя после пережитого стресса.
По опыту он знал, что женщины забывают обо всех неприятностях, лишь только им предоставляется возможность потратить деньги на себя любимую и, когда деньги заканчиваются, согласны на многое, чтобы вернуть то упоительное чувство обладания понравившейся вещью.
Может быть, ему удастся договориться с этой женщиной о своём деле за деньги, не начиная собственной, персональной войны?
– Спасибо за предложение, но у меня своя машина.
Чёрная с проседью бровь мужчины надменно дёрнулась.
– Та, на которой вы вчера сюда приехали?
Кира не обиделась – машине, и правда, пора было на свалку: тратить деньги на её капитальный ремонт вся семья считала большой глупостью. Ей показалось, что презрительно сморщившийся мужчина сейчас обязательно добавит, что она на своей «развалюшке» создает угрозу всем остальным «участникам движения».
И она согласно покивала головой:
– Признаю… Надо обязательно поменять машину!
Их опять прервал телефонный звонок.
Они одновременно посмотрели на телефонный аппарат, а потом друг на друга.
– Может, детишки балуются? – неуверенно высказала Кира свою версию молчаливого домогательства.
– А может, совсем и не детишки…
Дмитрий Викторович решительно подошёл к столику в гостиной и взял телефонную трубку.
– Слушаю вас! – сдерживая раздражение, произнес он и, отвечая на немой вопрос Киры, отрицательно покачал головой. – Вас не слышно, уважаемый, перезвоните.
Положив трубку, Дмитрий Викторович Юшкин задумчиво посмотрел на телефонный аппарат (непонятное его всегда раздражало) – номер звонившего не определился. – Не нравится мне это.
– И мне.
Кира согласно кивнула головой – ей тоже было неприятно назойливое молчание.
– Ну, что ж, поехали… Только сначала вызовем Сергея, а потом Арсен отвезёт меня в офис.
Спорить Кира не стала – неожиданная мужская забота польстила её самолюбию.
Давно о ней никто не заботился…