Таверна «Красный петух» в эту ночь была полна народа. Дверь подвала скрипела от каждого нового гостя, а воздух, густой от дыма и пота, дрожал от приглушенных голосов. Анри спустился по знакомым ступеням, чувствуя, как сердце стучит в груди – не от страха, а от предчувствия, что эта ночь изменит все. Мариэтта ждала его у входа, ее плащ был влажным от вечернего тумана, а глаза блестели решимостью.
– Вы пришли, – сказала она, беря его за руку и ведя сквозь толпу. – Это хорошо. Сегодня они решают.
– Решают что? – спросил он, но она только покачала головой, указав на центр подвала.
Там, за грубым столом, стояли Пьер и Клодин. Пьер, как всегда, возвышался над остальными, его шрамы казались еще глубже в неверном свете ламп. Клодин держала в руках лист бумаги, испещренный чернилами, и читала вслух, ее голос прорезал шум:
– Завтра на площади Сен-Мишель пройдет ярмарка. Там будут люди – сотни, тысячи. Мы используем это. Раздадим листовки, зажжем их сердца. Пусть знают: время ждать кончилось.
Толпа загудела, кто-то крикнул: «Долой короля!» Анри почувствовал, как кровь прилила к лицу. Это был не просто разговор – это был план, шаг к тому, о чем он читал у Вольтера, но никогда не видел наяву.
Пьер поднял руку, призывая к тишине.
– Мы не просто кричим, – сказал он. – Мы готовим. У нас есть люди в мастерских, в порту, даже в гвардии. Но нам нужны все – каждый, кто готов рискнуть. – Его взгляд упал на Анри, и в нем мелькнула тень недоверия. – Даже ты, господин. Или ты здесь только для забавы?
Анри шагнул вперед, ощущая, как взгляды всех в подвале прикованы к нему. Мариэтта сжала его локоть, но он мягко высвободился.
– Я здесь не для забавы, – сказал он, и его голос, хоть и дрожал, был тверд. – Я видел ваш Париж, слышал ваши слова. Я хочу быть с вами.
Пьер прищурился, но Клодин кивнула, словно давно ждала этого.
– Тогда докажи, – сказала она. – Завтра ты пойдешь с нами. Будешь раздавать листовки, говорить с людьми. Если сдашь нас – Пьер найдет тебя быстрее, чем королевские шпионы.
Толпа засмеялась, но в этом смехе была угроза. Анри кивнул, чувствуя, как внутри него что-то ломается и тут же начинает расти заново.
– Я не сдам, – сказал он. – Клянусь.
Мариэтта посмотрела на него с чем-то похожим на гордость, но не сказала ничего. Собрание продолжалось: обсуждали детали – кто где будет стоять, сколько листовок напечатать, как уйти, если появится стража. Анри слушал, впитывая каждое слово. Это был хаос, но хаос с целью – как река, что рвется к морю, сметая все на пути.
Когда собрание закончилось, люди начали расходиться, растворяясь в ночи. Анри остался с Мариэттой, Пьером и Клодин у стола. Пьер протянул ему пачку листовок – грубая бумага, черные буквы, призывающие к свободе.
– Это твое первое дело, – сказал он. – Не подведи.
Анри взял листовки, ощущая их вес. Это был не просто бумага – это был выбор, который он не мог отменить.
– Я не подведу, – ответил он, глядя Пьеру в глаза.
Клодин улыбнулась, а Мариэтта положила руку ему на плечо.
– Идем, – сказала она. – Ночь еще не кончилась, а нам нужно подготовиться.
Они вышли в темноту, где небо было затянуто тучами, и звезды прятались, словно боясь смотреть на то, что грядет.