Пока выпускники веселились, преподаватели готовились к финальной в этом году встрече. Им предстояло провести бессонную ночь в спорах о том кому и какое назначение подарить. У каждого были любимчики, им они помогали с проектами. Вот только количество мест, куда ждали ребят, всегда было меньше и это сильно портило общее настроение.
Конверт с запросами от Башни Науки и Богатеев хранился у профессора. Открывал он его ровно в полночь. По одной карточке доставал и ждал имена кандидатов. Только вписав принятое решение по первой, переходил к следующей.
Спешить нельзя. И выбрать заранее кому какое достанется место тоже. Ещё одна странная традиция этого мира. Однажды Гремс нарушил её. Молодость и горячность вмешалась. Итог – ни одно назначение не было принято. Все студенты остались ни с чем.
Это был жестокий урок. Для всех. И как бы ни хотел профессор помочь каждому выпускнику, делать этого не имел права. Только учёба, проекты и общее поведение в течение пяти лет. Всё это складывалось в досье из кристалла. Наполнился, стал зелёным – допущен до выбора, если же нет, то все знания изымались и кристалл отправлялся в архив.
Профессор Гремс зашёл в свой кабинет. Прошёлся к окну, открыл его, чтобы запустить свежий воздух. Так думалось немного легче. Каждый год ему хотелось оттянуть момент, ещё раз хорошо всё взвесить. Но этот чёртов конверт появлялся на столе неизвестно откуда и открыть, подготовиться не позволял. Поэтому нужно занять свои мысли пока преподаватели не собрались за столом.
В голове мелькали картинки досье. Весь день он прокручивал их, чтобы ещё раз узнать и понять в чём сила ребят, где их слабости, где действительно они смогут проявить себя. И пережить самый сложный первый год.
Пятьдесят детей с разным уровнем знаний и мотивации поступили к ним пять лет назад. Их учили, некоторых даже лечили – от душевных травм. Чаще занимались на первых порах индивидуально. Из кого-то явно вышел толк, кто-то просто хорошо и весело провёл время, не изменившись совсем. Но были и явные звёзды. Вот им-то и предстоит получить назначение, которое сыграет на руку всем в этом мире.
За хорошего кандидата от Башни Науки присылали подсказки и расшифровки. Как и чему стоит учить в ближайшее время. Богатеи передавали воду из озера. Чудеса творила она в руках опытного доктора что следил за здоровьем учеников и всего персонала.
Но бывали и ошибки. О них помнил каждый преподаватель. Сломанные судьбы ребят отпечатывались в памяти навсегда. Каменными изваяниями становились кристаллы. А потом взрывались, оставляя следы в коридоре, по которому ежедневно учителя шли из своих корпусов в часть, где размещались воспитанники.
Гремс наблюдал за каждым выпускником в первый год их самостоятельной жизни. Не напрямую. А через тонкую ниточку связи. Он чувствовал все их страхи, боль и обиду. Вот только снова помочь не имел права. С каждым годом всё чаще первогодки не проходили этап посвящения. Озеро их забирало. Но почему? В чём ошибка? Лежит ли вина на Школе или в чём-то другом дело?
Профессор устал. Он понимал, что пришла пора изменений. Предчувствие, что вот-вот произойдёт что-то неординарное тёмной тучей нависло над ним полгода назад и вытягивало все соки.
– Начнём, – кивнул он собравшимся и потянулся к конверту. – Богатеям нужен новый воспитанник. Подробностей нет.
Первые несмелые предложения зазвучали, разгоняя тишину. Гремс привычно отстранился и слушал, делая пометки в блокноте. Но спор вдруг перешёл к той, за кого он втайне переживал больше всех.
– Всё! Это последняя капля! Моё решение против этой девушки однозначно! И я его не изменю. Я ПРОТИВ!
Последнее слово Гевин произнёс медленно, глядя на профессора в упор. Но Гремс даже бровью не повёл, лишь на мгновенье прекратил писать.
– Я тоже буду голосовать против. Эта Карлин столько нервов мне потрепала. Её вечные издёвки, шутки. Ту первую жабу я никогда не забуду! У меня седых волос из-за неё знаете сколько прибавилось?! И морщины…, – Шапиус сузила глаза и ждала что на это скажет профессор.
Но Гремс лишь хмыкнул и переключил внимание на список выпускников. Эти перепалки ему порядком надоели. Нервное напряжение нарастало, внутри клокотал сдерживаемый гнев. И когда дверь открылась, впуская раскрасневшегося от быстрой ходьбы Джима, сердце старика ёкнуло.
– Профессор! Это катастрофа! – выпалил вновь прибывший.
– Снова, что-то Карлин натворила, я прав? – не упустил возможности вставить свои пять копеек худощавый преподаватель картографии.
– Ох уж эта девчонка! Как хорошо, что мучиться с ней осталось недолго, – злорадно высказалась Шапиус.
– Тихо! – грозный голос Гремса заставил всех замереть.
Профессор осмотрел присутствующих. Внутри зашевелилось предчувствие, но он пытался успокоиться и не поддаться нарастающей панике. Он не имеет права. Спешить нельзя. Медленно, как охотник, выслеживающий добычу, Гремс подбирал слова, чтобы дать время принять первое решение этого дня.
– Я напоминаю, что наша встреча очень важна. И любые отвлечения неуместны. Джим, ты отдаёшь себе в этом отчёт?
Мужчина кивнул. Гремс держал лицо, ни один мускул не дрогнул несмотря на то, что одновременно несколько мыслей птицами бились в его голове. «Что делать? Поговорить наедине? Или пусть слышат все…»
– Хорошо. Поясни, что случилось. Только пожалуйста! Сэкономь наше время и опусти домыслы, я жду от тебя лишь явные факты. Ты понял?
Джим поперхнулся. Поток слов, приправленных порцией эмоцией, застрял. И лишь троица просочилась, выдавая самую суть:
– Несколько выпускников пропали…
Профессор сжал кулаки, желваки заиграли, а взгляд требовал продолжать.
– После основных гуляний все выпускники, как обычно, разбрелись по территории. Мы старались за ними следить. Но разве ж это возможно, ребята с каждым годом становятся всё изобретательнее, – дрожь в голосе мешала, Джим спешил как можно скорее высказаться. – После отбоя мы проверили общежития. Несколько кроватей пусты.
– И вы сразу решили, что они пропали? – с вызовом уточнил Гремс.
– Это же дети! Смотрят сейчас со стороны на весь этот переполох и смеются над нами, – добавил преподаватель картографии.
– Наверняка шутку придумала наша выскочка Карлин! – не удержалась Шапиус.
Очередной удар по столу прекратил начавшиеся пересуды. Сжав зубы, медленно и тихо, профессор напомнил:
– Попрошу без домыслов!..
Гремс взглядом пригвоздил Шапиус, ищущую возможность уколоть Карлин. И отвернулся к окну. Обеспокоенность волной прокатывалось по телу. «Вот оно…» – пульсировала мысль.
– Джим, продолжай. Только ещё раз повторяю… Я жду факты! – просипел Гремс, ощущая, что нервы взялись уже и за связки.
– Да, да, я понял… Факты! – выдохнул Джим, цепляясь за край стола, чтобы сдержать нервную дрожь. – Мы, конечно же, в первую очередь стали искать по другим комнатам, залам, вокруг корпуса. Но…, – Джим не рассчитал воздух и неожиданно для всех оборвал фразу.
Тишина звенела, один из участников собрания не выдержал:
– Ну!
Чем вывел из ступора Джима и тот, поморгав, продолжил:
– Простите… Ищейки указали, что следы ведут в лес…
По кабинету прокатилось тяжёлое «Ох…». Старожилы опустили глаза в пол, те, кто помоложе непонимающе озирались. Взгляды магнитом притянулись к спине профессора. Но тот не спешил. Медленно подошёл к столу. Провёл рукой по блокноту с записями. Видно было, что он думает, как поступить. Как объяснить почему слово «Лес» на многих оказало такое влияние.
– Джим, а ты уверен?
Тот молча кивнул.
– Хорошо. Тогда нам придётся отложить наше собрание. Сейчас каждый должен действовать осторожно. Без спешки. И прежде чем принимать решения мне нужна информация. Кто нарушил правила отбоя. Кто пропал. Где последний раз его видели. С кем говорил, о чём думал. Да всё что угодно. Всё, что поможет…
Гремс осекся. Чуть не сказал лишнего. Промочил горло, погремев графином с водой, и завершил:
– Надо понять, как долго они находятся в лесу. Если, конечно, они там… В чём я пока оставлю за собой право сомневаться. Вполне вероятно, что ищейки ошиблись.
Раздался небольшой гул несогласия:
– Но, профессор, студенты все спят. Как мы это сделаем? Обыскивать школу? Ночью?
Гремс, усмехнувшись, продолжил:
– Вы думаете, я не знаю, что у каждого есть способы быть в курсе всего, что происходит в жизни учеников? Прекратите! Я сам в своё время изобрёл наблюдателя. Вот только давно им не пользовался. Поэтому у меня времени на его оживление уйдёт больше.
Тишина воцарилась, как по мановению палочки. Преподаватели смотрели друг другу в глаза, пытаясь увидеть хоть искорку удивления, недовольства. Но… профессор, приведя свой пример, снял все вопросы.
– Всё! Я жду вас здесь с первыми лучами солнца. А ты, Джим…
Тот обернулся, хотя был уже около выхода, желая показать в очередной раз, что его выбрали в помощники профессору не зря.
– Тебя я попрошу остаться, мне нужно с тобой поговорить.
На лице Джима расплылась улыбка. Чувствуя, что в руки плывёт шанс перестать быть лишь посмешищем.
«Не смог убедить, что его предмет важен и нужен. Пожалели, не стали выгонять. Видимо, готовят замену старику дворнику…» – слышал он частенько у себя за спиной. Но не теперь. Преподаватели посмотрели на него сейчас совсем иначе. Одни с толикой зависти, другие с молчаливой поддержкой, думая вероятно, что и он однажды отплатит им той же монетой.
Гремс сел за стол, достал книгу и стал листать не читая написанное. Джим нервно постукивал костяшками пальцами по спинке стула, не решившись сесть напротив наставника.
– Джим, что ты знаешь о том, почему лес всегда был запретной зоной для учеников Школы?
Молодой человек задумался. А профессор включил экран, где замелькали лица новичков. Один год, другой. Кадры двигались будто по кругу.
Первое собрание. Профессор предупреждает «Лес опасен». И видно, как зарождаются мысли проверить «Почему».
Группа смельчаков. Смотрители начеку. Ловят одного за другим. Но нет-нет пропускают.
Новое собрание. За закрытыми дверями. Профессор задумчив. В журнал вносится запись и кристалл ученика отправляют в архив.
Новый год. Новый набор. Снова ученикам говорят: «В лес ходить запрещено».
Но всё повторяется.
***
– По территории Школы вы можете передвигаться без ограничений. Единственным запретом является лес, – инструктировал профессор.
– Там чудища что ль какие? – удивлялись ребята.
– Как сказать… Звери, что не оставляют даже костей… – пытался нагнать страху глава Школы.
Но у молодёжи, вырвавшиеся из-под опеки родителей, пробуждались охотничьи инстинкты.
***
– В лесу опасный, неизученный вид грибов. Они испаряют неизвестные газы. Пятнадцать минут вблизи хватает. Спасти уже не удаётся. Тело разлагается на глазах, – пояснял профессор, заглядывая в горящие любопытством глаза.
Но вместо испуга рождались игры. Кто самый смелый. Кто дольше сможет не дышать… Смотрители еле успевали возвращать смельчаков.
Стало ясно, что тактика страха не работает. Решили действовать иначе.
– По территории вы можете передвигаться без ограничений. Но видите эти деревья? Они защищают нас от посторонних взглядов. Там тонкая сеть. Если её разорвать, то наше место перестанет быть тайным. Ученики смогут приходить отовсюду. И вы больше не будете особенными. Нам-то даже облегчит задачу. Неугодных будем сразу заменять на вновь прибывших. А вот для вас понимаете, чем это грозит?
***
– Сработало! – не удержался Джим.
Да, кадры мелькали и в их круговерти перестали появляться обеспокоенные лица профессора и преподавателей.
– Смотри дальше, – вздохнул Гремс. И движением руки чуть ускорил картинки.
Вновь стали появляться силуэты ребят возле леса. Но ходили они по одному.
– Я не понимаю, что же изменилось? Ребята ведь перестали пропадать? – спросил Джим.
– Да. Нас это тоже удивило.
Профессор достал большую папку и зашелестел содержимым. В руках одна за одной появлялись карты.
– Сколько же мы их изъяли. Представляешь эти ребята письма друзьям и родным отправляли. Звали в гости, а ещё младшеньким советовали, как попасть в Школу. Переживали. Но…
– Профессор, а зачем вы мне всё это рассказываете? Это ведь в прошлом. Мне казалось, что смотрители – просто ещё одна традиция и возможность получить назначение тем, кто в науках никак себя не проявил.
Джим заёрзал на стуле. Он надеялся, что наставник даст ему важное поручение, а вместо этого устроил очередную лекцию. И непонятно пока для чего.
– Нда… – вздохнул Гремс. – Куда же вы все спешите? Возьми карты, что ты видишь в них схожего?
Пока помощник рассматривал схемы, профессор, расхаживая из стороны в сторону, бормотал:
– Любопытство, оказалось худшим напарником. Карты росли как на дрожжах. Но вместе с ними появлялись и легенды. Да, пропадать студенты перестали. Но лес. Он стал другим. Ребята возвращались из чащи всегда покалеченными. Ветки царапали, корни подножки им ставили, камни и кочки неожиданно на пути вырастали.
– Все эти точки по кромке… – сделал вывод Джим, просмотрев пачку карт.
– Да. Будто лес не пропускал их куда-то. Выжидал момент. Исчезновения возобновились. Не так часто. Но всё же. Башня Науки и Богатеи всполошились. Пришлось вновь искать способы, как не допускать в лес студентов.
– Вы просто перестали о нём вообще говорить, – вспомнил Джим и отложил в сторону карты.
– Да. А если кто-то и пропадал, то мы всем говорили, что студент просто сбежал. Но эту пропажу никак нельзя было связывать с лесом. Снова всё затихло. И теперь… Джим, если студенты действительно в лесу, это слишком опасно. Значит, оно вновь проснулось, и к чему всё приведёт неизвестно.
– А при чём тут карты? – удивился Джим, возвращая разрисованные листочки в папку на столе.
– Ты знаешь, я раньше и не задумывался для чего все эти карты хранят. Их можно было бы уничтожить. Но. Наука решила, что в них что-то есть и забрали всё, что было найдено, в свой архив. Это так, клочки, что мы находили уже после. Возможно, нам нужно их изучить лучше. Вдруг в них кроется подсказка.
***
Удивительно, но эти мысли о книгах и картах разлетелись по всей планете моментально и взорвались в голове нескольких человек.
Гремс вздрогнул, как от укола. «Книги… они хранятся где-то в этой обители. А вдруг пора бы их отыскать…».
Мартин поёжился от сквозняка, и рука прочертила неожиданный образ. Дверь, похожую на книгу.
Савелий чихнул от пыли, просматривая старинный фолиант, и в его голове пролетели все книги, что аккуратно складывались и отправлялись в архив. Но тот ли архив он сейчас вспомнил? Или в этом послании был другой намёк?
И даже Карлин. Отмахиваясь от мошек, она вдруг увидела, что они похожи на свитки. Такие, что папа и брат обсуждали, рисуя карты для путников. Но почему именно карты? Не потому ли, что эти съёмки показывали, что лес с каждым годом меняется… Постоянно… Или и это намёк о чём-то другом?