Парни шумной компанией двинулись в сторону общежития. Рассвет ещё нескоро, спать не хотелось совсем, поэтому решили оттянуть до последнего расставание. Вперёд вышел Игред:
– Ну что вы носы-то повесили? Эта ночь наша, понимаете? НАША! Давайте сделаем её не забываемой! Лично я бы хотел, чтобы меня запомнили непросто, как студента и одного из тех, кто получил, или не получил назначение. Я знаю, что преподы будут совещаться всю ночь, а утром озвучат решения. И мы уже никак не можем на это повлиять.
Друзья смотрели с разными эмоциями. Одни кивали, другие опустили глаза в пол.
– Эй, пацаны! Ну неужели последняя ночь перед взрослой жизнью должна пройти мирно в кроватке? Айда чудить! Я знаю тайный проход в запретный коридор. Это последний шанс разведать, почему нас туда не пускают. Кто со мной?
Трое расплылись в улыбке и хлопнули по плечу заводили. Двое стояли в сторонке. Игред не упустил возможности уколоть одного из них:
– Что? Струсил, Стэн? Или уже мысленно не с нами? Конечно, твоё-то назначение свершилось. Ты останешься здесь, под крылом Школы… Это мы разъедемся через несколько дней.
Пит попытался утихомирить его, сделав шаг вперёд, как бы прикрывая собой друга:
– Оставь ты его. Впереди у него и так много нападок. Сам сколько раз подставлял младших лаборантов. Один Милтон чего натерпелся? Нам было смешно, а пацан получал каждый раз выволочку такую, что стены тряслись.
Стэн же смотрел сквозь ребят. Ему было не до них, мысли крутились вокруг клочка бумаги, что прятался в кармане. Он коснулся рукой записки и слова, будто мошки, замелькали перед глазами:
«С первыми лучами рассвета я буду ждать тебя. Найдёшь ли меня? Поймёшь? Не бросишь? Мой рыцарь будущего сна, в котором ты и я… Как только первый лучик солнца коснётся моего окна, я буду ждать тебя. Придёшь? Влюблённая мечтательница М.».
Стен сжал клочок крепче, как будто бы желая, чтобы та ответила, кто написал строки? Она ли? Не шутка ли это…
«Решение, решение… Принять его сейчас или отложить на время?»
Одновременно в голове Стэна и профессора возникла похожая мысль.
Пит коснулся плеча друга и спросил ещё раз:
– Ну так что? Пойдёшь или нет?
Стен заморгал и стал искать слова, чтобы оправдаться, удивляясь, как друг догадался о записке. Ведь вроде бы он незаметно подобрал самолётик и тут же спрятал в карман. На помощь пришёл Игред:
– Пит, пойдём! Говорю ж, струсил он. А пацаны ждут.
– Постойте, я с вами! – решился Стэн, задвигая отвлекающие мысли.
Пит понимающе похлопал друга по спине.
– Да ты не дрейфь, мы только на разведку. И если что, я прикрою.
– Всё нормально. Просто завтра первое совещание, вот и зависаю, подготовиться надо ещё…
– Ну, тогда поспешим! Ночь иногда заканчивается так внезапно! – продекларировал Пит любимые слова преподавателя истории.
Вереницей тени парней проскользнули к тёмным коридорам той части Школы, куда студентам вход был строго воспрещён!
***
Парни шли не спеша, вспоминали яркие моменты из школьной жизни:
– Помните, как мисс Клякса визжала, когда мы подкинули ей ледяного краба?
– А наш великий картограф? У него ж волосы зашевелились, когда увидел, как реликвию, созданную самим Мастером, поджигали во дворе ранним утром.
– Ага, кричал потом как сумасшедший, плача от радости, что это была всего лишь мастерски изготовленная копия.
Только Игред не вовлекался в разговоры, он искал возможность поступка за чертой дозволенного. Очень хотелось выплеснуть гнев, что клокотал внутри. Он знал, что назначения ему не видать. Подслушал разговор. И эта ночь здесь действительно для него последняя. Завтра домой, придётся вернуться ни с чем, как побитая собака.
– Ну уж нет! Они впишут меня в журнал, пусть не с назначением, а как пакостника, но я оставлю своё имя здесь навсегда.
Подгоняя себя короткими командами: «Ищи!», «Давай!», «Всё можно!» «Вперёд!» – Игред ушёл далеко, оторвавшись от неспешно прогуливающихся друзей. Коридор стал чернильно-тёмным. Это запретная часть. Идти дальше? Или вернуться? Игред на секунду задумался и занёс ногу, мысленно нарисовав черту.
– Шагну, нарушу границу, прочерченную запретами Школы.
Нога покачалась и опустилась. Снова поднялась и направилась в обратную сторону.
– Вернуться? Обнять друзей и пойти спать? Как там говорят: «утро вечера мудренее?». Может, не о себе я услышал? Решения ведь ещё не приняты. Только сейчас обсуждаются.
Игред замер, сомкнул ноги и наблюдал как граница мелькала, играла цветами, призывая нарушить её.
– Апчхи… – разнеслось по коридору.
Звук, как снежный ком, нарастал и, докатившись до Игреда, подтолкнул его и заставил-таки шагнуть.
Нарушитель замер, балансируя на одной ноге, что пересекла границу. Капелька пота стекла по лбу и с грохотом, который услышал только Игред, упала на пол, поднимая мириады пылинок. Восстановив выбившееся дыхание, парень поставил вторую ногу. Обернулся. В окнах поблескивали первые лучи солнца. Новый день. Новая жизнь. И вот он, новый шанс. Может, всё не зря? Игред свистнул, привлекая внимание друзей.
– Эй, болтуны! Так и будете, как девчонки прошлое перетирать или присоединитесь?
Набравшись храбрости Игред, пританцовывая, пошёл дальше по коридору. Граница всё равно уже нарушена. Так чего отступать? Нужно воспользоваться и узнать, что же тут запретного. Почему студентам в эту часть вход строго воспрещён.
Пятеро друзей посмотрели на удаляющегося заводилу. Трое, не задумываясь, пошли следом, а Пит и Стэн не спешили.
– Ты как? Я вижу, тебя что-то беспокоит, – глядя в глаза другу, спросил Пит.
Стэн же смотрел в окно, улавливая, как ночь отступает. Блик солнца отправил по телу импульс, доставая из памяти слова записки: «С первыми лучами рассвета». Мозг искал варианты, как объяснить, что ему нужно уйти, но не выглядеть при этом трусом или предателем. Слова не шли, а солнце, поднимаясь, сжигало ценность этого решения.
***
Выпускники не замечали, что вместе с ними по коридору, блуждал студент тоже с сомнениями и раздумьями над решением. Вернее, не он сам, а воспоминание, тень Гремса молодого.
***
Солнечный луч пробежался по коридору и остановился перед ботинками новичка. Покачался из стороны в стороны, будто искал от чего отразиться. И исчез, спрятался за предрассветными облаками, как испугавшийся человека зверёк.
Гремс медленно шёл по коридору, озирался по сторонам, впитывая всё, что попадалось на глаза. Картины с пейзажами, которых он никогда не видел, стены, от которых веяло вековыми знаниями. Их материал вызывал недоумение. Как можно строить из камня? Он такой холодный. Лёгкое прикосновение до сих пор отдавалось в ладонях дрожью. Не то, что деревянные материалы. Их аромат, тепло вызывали приятные воспоминания. Но тут таких нет. Всё чужое, странное, непонятное.
Целую неделю юный Гремс был вдали от близких. Щуплый парнишка радовался, что вырвался из-под опеки родителей, переживающих из-за его частых болезней и неприятностей. У него не получалось найти друзей, дети говорили, что он странный, смеялись и не принимали в компании. А сейчас Гремсу всего этого не хватало. Материнской ладони на лбу каждое утро, обидной фразы от соседских мальчишек, брошенной на ходу. Тишина и тоска давили на юношу.