Подарок сэру Алаверу совершенно не понравился. Но Его Величество выжидательно приподнял бровь – и сэру Алаверу пришлось почтительно поклониться и пробормотать:
– Такая честь, такая честь… благодарю!..
Его Величество кивнул и продолжил:
– Так вот, это последняя разработка Министерства техномагии и лично почтенного сэра Гвиса!
Придворные восторженно заахали, а старик Гвис поправил очки и поглядел на Первого рыцаря с ехидной улыбочкой.
– Такая честь… – повторил рыцарь.
– Берите, сэр Алавер! – с позволения Его Величества в разговор вступил старый техномаг. – Когда вы его коснётесь, он активируется… включится, проще говоря. Этого чудесного попугайчика нужно посадить на плечо, дабы он мог коснуться вашей кожи и послушать биение вашего сердца. Он настроен на вас, сэр рыцарь!
Сэру Алаверу стало совсем тошно.
Попугайчик, собранный из тоненьких позолоченных проволочек и маленьких шестерёнок, был богато инкрустирован драгоценными камнями всех цветов. Внутри светилось жёлтым магическое ядро игрушки. Такая птичка больше подошла бы богатой даме, чем рыцарю. Позорище! Ещё и биение сердца будет слушать. Настроен он, видите ли! Тьфу!
Однако дольше медлить было нельзя – сэр Алавер протянул руку, взял птичку и посадил на плечо. От его прикосновения игрушка «ожила»: моргнула круглыми изумрудными глазами, встрепенулась, и, очутившись на плече, принялась почти невесомо, но неприятно топтаться.
– Посмотрите, как прекрасно! – самодовольно заявил Гвис. – Кинетическая модель – последняя разработка…
Придворные, не особо вникая в слова старого техномага, принялись восторгаться птичкой, а та прижалась к шее сэра Алавера и удивительно немелодичным голосом, похожим на голос своего создателя, произнесла:
– Биение сердца – сто два удара в минуту. Повышено. Дыхание – двадцать три раза в минуту. Ускорено. Рекомендация – успокоиться.
Рыцарь готов был сорвать мерзкое создание с плеча, бросить на пол и растоптать.
Неужели это всё потому, что он чуть не проиграл последний Летний турнир?! Но ведь не проиграл! Хоть вёрткий сэр Харрис и был на диво ловким, но сэр Алавер его одолел. Не так стремительно, как, наверное, того хотелось бы Его Величеству, но всё же сэр Алавер в шестой раз стал лучшим мечником Норфлейма, маленького королевства на северной окраине Империи.
После этого турнира сэр Алавер впервые задумался: не пора ли остепениться, жениться там или ещё что. Не вечно же на потеху почтенной публике прыгать с мечом. Не мальчик уже.
Собственно, об этом он и хотел поговорить сегодня с Его Величеством. А теперь ходить ему неведомо сколько с этим… попугаем!
– И это ещё не всё! – Его Величество повысил голос – придворные тут же замолчали. – Сэр Алавер, с радостью сообщаю вам, что вы поедете в столицу Империи – солнечную Катаранию!
По залу пронёсся шёпот: неужели?..
– Да-да, дамы и господа, – улыбнулся Его Величество, – Норфлейм примет участие в Больших Имперских Играх! Двадцать лет мы не участвовали в Играх – пора показать, чего мы стоим!
Его Величество поднялся с трона, воинственно потрясая кулаком. Придворные повскакивали со своих мест. Аплодировали, кричали, смеялись.
В поднявшемся шуме никто не услышал, как попугайчик на плече сэра Алавера сказал:
– Биение сердца – сто двадцать три удара в минуту. Повышено. Дыхание – двадцать девять раз в минуту. Ускорено. Рекомендация – немедленно успокоиться. Дыхательные упражнения. Вдох…
Сэр Алавер и сам не слушал, что бормочет птица.
Большие Имперские Игры в Катарании! Любой рыцарь Норфлейма мог только мечтать попасть туда.
Любой, но не сэр Алавер.
По дороге домой он глядел в окно самоходной кареты – дорогая игрушка последней модели – и предавался мрачным размышлениям. О себе, о рыцарях Катарании, о годах, которые уходят безвозвратно, о лишних двадцати фунтах, из-за которых он уже не так прыток, о мерзкой механической птице – словом, обо всём понемногу. Ах, если б можно было не ехать на эти Игры!
…Следующие три недели стали сущим адом. Проклятый попугай будил первого рыцаря Норфлейма с первыми лучами солнца, напевая скрипучим голосом что-то о радости утра и новых свершениях. Заткнуть гадкую птицу оказалось совершенно невозможно. Если только сломать, но ломать подарок Его Величества точно не стоило.
Едва сэр Алавер собирался порадовать себя прекрасным огромным куском изумительно прожаренной жирной свинины с грибным соусом и тушенным в сметане картофелем, мерзкая птица начинала вещать о превышении нормы жиров и ещё о чём-то совсем не понятном: что-то о микролементах, сбалансированном питании, какой-то канцрагенной угрозе. Аппетит пропадал напрочь. Пить вино птица тоже мешала. Эль не одобрила. Пироги с потрохами, колбаски с салом и даже скромный омлет из восьми яиц – нет, нет и нет!
Сэр Алавер пробовал обмануть негодную птицу: велел кухарке готовить свинину, но называть её курицей и подавать как курицу, мелко порубив и смешав с тушёными овощами. Однако попугай оказался хитрее: первую порцию отверг, едва рыцарь начал обедать, а вторую разрешил, но только потому, что мясо в ней было сухим и совершенно невкусным.
Покусилась птица и на святое – дневной отдых сэра рыцаря. Ведь так приятно предаваться ничегонеделанию. Например, читать заботливо сложенные слугой на чайном столике газеты. Политику сэр Алавер лениво пролистывал, светские хроники тоже, а вот новости спорта читал с интересом: гонки на самоходных повозках – потешная идея, скачки предлагают проводить на механических конях – что за ерунда! Только на скачках сейчас и можно увидеть живых коней! Или вот: сделать шахматы частью рыцарского турнира! Сэр Алавер так смеялся, что чуть не скатился с дивана. Нет, в шахматы он играть умел, но представить себе рыцаря, гордящегося званием не мечника, не наездника, а шахматиста, не мог, как ни старался.
Птица давала ему полчаса. А потом, скрипя и ворча, как её изобретатель, гнала рыцаря на тренировку. Сэр Алавер даже выругаться как следует не мог: кто знает, не следит ли за ним старый Гвис или даже сам Его Величество через этого попугая?
А ведь в глубине души Первому рыцарю Нормфлейма хотелось не готовиться к этим чёртовым Играм! Сам себе сэр Алавер объяснял своё нежелание просто: или он уже достаточно хорош, чтоб представлять Норфлейм хоть завтра, или пусть катятся к дьяволу!
Птица заставляла лучшего рыцаря королевства бегать по утрам, приседать, махать мечом как юнца, только мечтающего о рыцарстве, кувыркаться и отжиматься. Попугай не отставал, требуя бегать по часу на рассвете, тренироваться не менее трёх часов днём и с полчаса разминаться по вечерам.
А когда сэр Алавер проводил взглядом прелестную новенькую подавальщицу в любимой таверне, птица проскрипела в самое ухо:
– Дурную болезнь подхватишь!
Так что ко дню отъезда в Катаранию сэр Алавер сбросил семнадцать лишних фунтов, с лёгкостью взбегал на лестницу Тысячи праведников, приобрёл здоровый цвет лица и был совершенно не в духе.
В газетах, которые ему удавалось читать урывками, писали, что вся Империя готовится к нынешним Большим Играм. Не только Норфлейм, но и четыре соседних королевства возвращались к Играм после двадцатилетнего перерыва, и общественность предвкушала грандиозное шоу. Журналисты брали интервью у экспертов по рыцарскому спорту, предлагали делать ставки, публиковали ободряющие и ругательные письма публики, разогревая и без того заметный интерес.
Почему северные земли два десятка лет не допускались на Игры, сэр Алавер знал лучше многих. Северные рыцари тогда держались не лучшим образом, и Император обвинил их в том, что Кубок Доблести ушёл в соседнюю страну. Этих соседей Император год спустя захватил и Кубок вернул, но рыцарям Норфлейма, Нордалля и другим северянам на двадцать лет было запрещено появляться на Больших Играх.
Двадцать лет прошло, а он помнил тот день так, будто это было вчера. Его отца привезли с Игр в Катарании калекой. Ни лекари, ни техномаги не смогли помочь сэру Вистану – и он за какие-то два года постарел, обрюзг и тихо спился. В редкие минуты нетрезвой откровенности он доверительно шептал сыну:
– Колдуны они, эти южане… Никак честному рыцарю с южанами не справиться! Никак! Чтоб они провалились, и Катарания эта, и юга…
Так что ехать на Игры сэр Алавер совсем не хотел, ведь там придётся столкнуться с южанами. Он даже себе не признавался, что его пугала встреча с теми, кто сделал из его могучего отца жалкого хромого пьяницу.
Птица на плече то и дело советовала ему успокоиться, но сэр Алавер не слушал и даже позволил себе напиться по пути в Катаранию. Все три дня пути пил, невзирая на ворчание попугая. Четвёртый день проспал, пропустив торжественный въезд в столицу, и плохо помнил, как попал в гостиничный номер.
Утром сэр Алавер проснулся разбитым. Болела голова, ныл желудок, а из настенного зеркала на него уставился лохматый красноглазый упырь, смутно похожий на Первого рыцаря Норфлейма.
Попугай тоже был вялым, словно и у него было похмелье. Не разбудил хозяина ни свет ни заря, а в полудрёме дождался, пока рыцарь проснётся сам. Когда сэр Алавер взял его и привычно посадил на плечо, тот еле слышно пробормотал:
– Требуется подзарядка.
Вот так-так! И как его заряжать? Инструкций сэру Алаверу не давали. Раньше пичуга подзарядки не просила.
А может, ну его? Можно ведь сейчас пойти опохмелиться: вроде как Катарания славится своими медовыми винами и фруктовыми настойками. Ну и пиво со всей Империи сюда везут. А попугай пусть тут полежит. Потом сэр Алавер повинится перед Его Величеством, что недосмотрел за ценной игрушкой, зато сейчас можно будет с наслаждением напиться, наесться жирного и жареного, позабавиться с какой-нибудь местной красоткой. Потом пусть Его Величество ругается, но ведь сэр Алавер и сам уже задумался о том, чтобы уйти на покой.
Взгляд сэра Алавера снова упал на зеркало. Нет, не нравится ему этот упырь. Ладно, сходить развеяться надо однозначно, а уж на улице видно будет, идти ли в пивную или в парк на пробежку.
Знойная Катарания ослепила рыцаря ярким солнцем. Он прищурился, чихнул, вдохнув непривычный аромат цитрусов, незнакомых пряностей и далёкого моря. Огляделся.
Ярдах в трёх от него стояли облачённые в шелка статные воины. На тяжёлых кожаных поясах висели ножны с настоящими, боевыми мечами – сэр Алавер не перепутал бы оружие с игрушками, которыми любят баловаться богатенькие юнцы.
Один из них, молодой и особенно роскошно одетый, презрительно сощурил тёмные глаза и что-то сказал спутникам. Они повернулись и уставились на встрёпанного помятого чужака.
Тот, что увидел сэра Алавера первым, холодно улыбнулся и процедил на общем наречии, негромко, но так, чтобы его услышал чужак:
– Что с них возьмёшь – северяне!
В последнем слове смешались высокомерие, снисходительность, брезгливость и ощущение собственного превосходства. Сэр Алавер застыл, вперив тяжёлый взор в наглеца. Затем выдавил из себя кривую усмешку: мол, северянин – это звучит гордо!
– На этих Играх нам беспокоиться не о чем, – снова неприятно улыбнулся молодой южанин.
Его спутники переглянулись и продолжили беседу.
Сэр Алавер почувствовал раздражение, хотя, признаться, он и правда выглядел сегодня не лучшим образом. Но вот так говорить о рыцаре? О профессиональном бойце, годы отдавшем на то, чтобы стать лучшим? О том, кто, как и ты, приехал защищать честь родного края в честном бою? Да эти южане просто болваны! Как там говорил отец: колдуны? Не колдуны, а болтуны! Мы ещё посмотрим, кто кого!
Сэр Алавер ощутил прилив сил и помчался на поиски парка или тренировочного поля. Попугай из последних сил цеплялся за плечо рыцаря, даже не пытаясь учить хозяина жизни.
Привычное к тренировкам тело вскоре изгнало головную боль и ломоту в костях. Сэр Алавер, почти случайно нашедший тренировочное поле, скакал, приседал, отрабатывал стойки, кувыркался и отжимался.
Удивительно, но сейчас он чувствовал себя лучше, чем перед Летним турниром в Норфлейме. Легче, подвижнее и даже моложе.
Неужели это всё благодаря попугаю? Как он, кстати? Сэр Алавер успел испугаться, что, забывшись, уронил и испортил птицу, но попугай взмахнул крылышками и заявил:
– Отличная работа! Вы вернулись к рекомендованному режиму тренировок!
Норфлейм техномагами гордится не зря. Куда там южному колдовству!
До Игр два дня. И когда они наступят, он, сэр Алавер, будет готов. Он не проиграет нахальным южанам.
Большие Игры – это не только рыцарские поединки. Тут сражаются наездники и бойцы, мечники и лучники, поэты и музыканты. Три арены отводятся под сражения: Длинное поле, где в первый день проводят скачки, а во второй – соревнование стрелков, Бранное поле для мечников и рукопашников и Малая сцена для тех, кто сражается словом и звуком.
Сэр Алавер – лучший меч Норфлейма – в первый день осматривался. Скачки и рукопашные бои перемежались экзотическими танцами, выступлениями заклинателей огня и укротительниц жутких заморских змей.
Сотни, нет, тысячи зрителей бродили между аренами, обсуждая бойцов и музыкантов, покупая орехи в меду и ломкий фруктовый лёд. От непривычного зноя и бесконечного гомона толпы у сэра Алавера разболелась голова, и попугай велел ему отыскать тенистое место, раздобыть чистой воды и заняться дыхательными упражнениями. Эти упражнения раздражали рыцаря невероятно, но, надо признать, здорово помогали успокоиться.
Знакомые северяне звали его к пузатым пивным бочонкам, возле которых столпилось изрядное количество народу, но сэр Алавер не пошёл.
Вот и второй день. День сражений мечников.
Доспехи сияли. Приятно оттягивал руку меч. Сэр Алавер готов.
Ветер трепал разномастные стяги над Бранным полем. Одиннадцать стягов северных, западных и восточных королевств – и пять столичных: по количеству рыцарей, которым предстоит сражаться сегодня и завтра. Сэр Алавер выцепил взглядом родной тёмно-синий стяг с тремя белыми звёздами посредине – гордость, честь и отвага Норфлейма!
В украшенной цветами роскошной ложе за Играми наблюдал пожилой Император и его семейство. Рядом – ложи глав королевств. Сэр Алавер отсалютовал Его Величеству, получив в ответ благосклонную улыбку. Мы покажем, на что способен Север!
В первом бою воин Норфлейма сошёлся с западным рыцарем. Тот был неплох, но, право слово, неужто на западе забыли, как сражаться? Противник поддался на простейший обманный замах, подставился под удар – и, будь это настоящая битва, уже лежал бы, истекая кровью. А так сэр Алавер лишь обозначил удар в шею, и судьи, следящие за ходом боя, разом вскинули стяги Норфлейма. Победа!
Второй бой оказался сложнее. Теперь в битве сошлись победители первых раундов, и противником сэра Алавера жребий назначил знакомого нордалльского рыцаря. Дрался он хорошо – за родной север не было стыдно. Первому рыцарю Норфлейма нужно было лишь следить за дыханием и не думать о том, что перед ним свой, земляк.
Нордаллец был чуть легче и моложе лет на пять. Видимо, это и сыграло с ним злую шутку: решил, что сможет стремительной серией ударов одолеть тяжёлого взрослого противника. Не вышло. Сэр Алавер легко уклонился от “огненной мельницы”, позволив противнику тратить силы на пустое размахивание мечом. А потом неожиданно принял атаку на жёсткий блок, так, что от мечей искры полетели, сократил дистанцию и перешёл в наступление. Противник сбился с ритма и едва успевал блокировать удары. Сила на силу выигрывал опытный и тяжёлый рыцарь Норфлейма. Наконец сэр Алавер продавил защиту нордалльца трехочковым касанием в правое плечо и тут же закончил поединок косым восходящим ударом слева – “коса смерти”.
В реальном бою клинок вошёл бы под пластину доспеха, но на турнире лишь прочертил светящуюся алую полосу от бедра до шеи.
Трибуны взвыли. Нордалльские разочарованно, остальные – восторженно.
Сэр Алавер вернулся к своему месту, где сидел слуга с попугаем. Птица вывернулась из чужих рук и взлетела на плечо хозяина.
– Пульс – сто ударов в минуту. Дыхание – двадцать один раз. В боевых условиях показатели в норме. Ранений нет. Физическая форма соответствует стандартам возраста и пола на девяносто три процента.
Сэр Алавер довольно хмыкнул: всё ещё хорош! Не так и вреден оказался подарок Его Величества.
Впереди третий бой – и если сэр Алавер его выиграет, то он сразится за титул Лучшего Мечника Империи и Кубок Доблести. Об этом титуле мечтал отец до того, как стал калекой. Об этом титуле мечтал сам Алавер, когда был ещё совсем малышом. Потом тоже мечтал, но почти понарошку: ведь двадцать лет тогда казались бесконечностью.
– Рекомендованы дыхательные упражнения…
Да-да, не стоит отвлекаться перед боем. Вдох. Считаем до пяти. Выдох. Считаем до пяти. Вдох…
Потом были танцы очаровательных восточных красавиц и демонстрация достижений техномагов со всех концов Империи. Поговаривали, что здесь, в Катарании, всё больше зрителей собирают бои не живых рыцарей, а собранных техномагами человекоподобных машин. Сэр Алавер себе такого не представлял и представлять не собирался. Рыцарский спорт существовал веками – и должен существовать всегда! Меняются доспехи, правила, оружие, но рыцари остаются рыцарями.
Третья битва свела Первого рыцаря Норфлейма с тем молодым южанином, что презрительно усмехался, глядя на похмельного северянина возле гостинцы.
Сейчас южанин уже не выглядел бестолковым франтом, но усмехался всё так же неприятно. Первые поединки, похоже, дались южанину легко – ни следа усталости. Лёгкий, подвижный, гибкий, как змея, и такой же опасный.
Сэр Алавер ответил противнику спокойной полуулыбкой, хотя сердце забилось быстрее, чем следовало бы – это он почувствовал и без всякой птицы. Некстати вспомнился пьяный отец, бессильно грозящий кулаком полуденному солнцу: “Колдуны проклятые!” Алавер отогнал видение и постарался сосредоточиться. Вдох. Сосчитать до пяти. Выдох.
Противники двинулись по кругу, не спеша вступить в бой.
Южанин развлекался. Его шаги походили на танец. Вес доспеха он будто не замечал вовсе. Он собирался не просто победить – победить играючи, легко и красиво.
Больше всего рыцарю сейчас хотелось броситься на врага. Вмазать, вопреки правилам, кастетным ударом латной перчатки в лицо, стереть мерзкую ухмылку! Но опыт пока ещё удерживал его от необдуманного броска. Броска, которого противник наверняка ждёт. “Выдох, вдох!” – голос отца в голове сменился голосом попугая, так похожим на голос старого техномага. Южанин продолжал кружить. Насмешливая ухмылка потихоньку сменялась злостью. Трибуны недовольно гудели.
Сэр Алавер чуть улыбнулся и сменил стойку. “Ждёшь моей атаки? Не дождёшься! Иди сюда сам!”
На “приоткрывшийся” левый бок южанин не купился. Атаковал стремительной серией справа, сверху, снизу, которую сэр Алавер без труда отбил, и тут же снова разорвал дистанцию, не дожидаясь контратаки. Ещё одна серия – и снова отход.
Рыцарь Норфлейма стоял как скала – и атаки южанина разбивались как брызги об его защиту. Но, постоянно защищаясь, никак не достать слишком быстрого противника. Поединок затягивался, трибуны недовольствовали.
На следующей сходке сэр Алавер неожиданно отступил, заставляя противника сделать несколько лишних шагов. Южанин сбился с ритма, но скорость атаки выросла. Он разозлился и, поняв, что лёгкой победы не будет, пытался взять скоростью. Северный рыцарь с трудом успевал отбивать яростные удары. На контратаку попросту не было времени.
Нужно было что-то менять. Сэр Алавер принял решение. Отбил очередную атаку скользящим блоком в надежде, что враг потеряет равновесие, и ушёл в сторону, переходя в контратаку – рискованную, на грани провала.
Трибуны взвыли. Клинок южанина врезался в локтевое сочленение доспеха, едва не заставив противника заорать. Левую руку будто на огненное копьё насадили, от пальцев и до самого плеча. Но и на доспехе южанина высветилась алая полоса от левого подреберья до ключицы. Десять очков против трёх. Победа Норфлейма.
Левая рука почти перестала ныть, и если ею не двигать, то всё хорошо. А вот если попробовать поднять руку, в локоть будто спицу втыкали. Но, помнится, пять лет назад ему куда сильнее досталось на Летнем турнире Норфлейма – и ничего, живой-здоровый.
Не успел сэр Алавер опуститься на стул, как глашатай торжественно объявил:
– Объявляется последний бой мечников Больших Игр! Первый претендент – любимец публики, сэр Карвин!
Зрители довольно завопили, приветствуя кумира. Аплодисменты сотрясли воздух. Сотни ног затопали, порождая дрожь земли.
– Его соперник – удивительный северянин, лучший мечник королевства Норфлейм, сэр Алавер!
Кто-то одобрительно закричал, но эти крики потонули в настороженной тишине: жители Катарании вовсе не желали победы чужаку с окраин Империи.
Попугай уселся на доспех и, едва дотронувшись до кожи хозяина, захлопал крыльями:
– Пульс – сто восемнадцать ударов. Повышен! Дыхание – двадцать пять. Ускорено! Повреждения значительны: ушиб, растяжение связки, возможно, трещина кости. Рекомендовано вызвать медика! Детали будут сообщены специалисту. Вызвать медика!
Ерунда! Ему бы отдохнуть. Глотнуть воды. Сесть и вытянуть ноги. Подышать так, как обычно советует попугай. А потом можно сражаться с кем угодно.
– Нам доложили, – после паузы произнёс глашатай, – что сэр Алавер ранен. Согласно регламенту, он может отказаться от этой битвы.
Подошедший Гвис нахмурился и велел послушать птицу:
– Вам всего один бой остался, сэр Алавер. Даже если вы не выйдете на арену и сопернику засчитают техническую победу, всё равно Норфлейм будет на втором месте! Это честь! Отец гордился бы вами!
Вокруг загомонили зеваки, слуги, чужие рыцари.
– Что решил северный гость? – разнёсся над ареной голос глашатая.
Сэр Алавер не желал отступать. Этот бой – дело чести. Он снял с плеча попугая и сунул Гвису.
Огляделся. Вот Император – зря он тогда изгнал северян с Игр: северяне идут до конца – и двадцать лет назад отец и его товарищи наверняка сделали всё, что в их силах. Вот Его Величество – смотрит на своего лучшего рыцаря испытующе. Вот знамя Норфлейма – гордость, честь и отвага! Сэр Алавер не отступит.
Внутренний голос коварно шептал: а что, если ты не просто проиграешь, а покалечишься? Как отец? И никогда больше не сможешь держать меч и сражаться? Сопьёшься, даже не оставив наследника? Не надо…
Сэр Алавер поднялся и вскинул меч правой рукой.
– Ого, да этот северянин железный, дамы и господа! Бой через десять минут!
Толпа завопила, заулюлюкала. Рыцарь Норфлейма не мог понять, радуются они или негодуют, но это и неважно. Он будет сражаться. И если судьбе будет угодно, чтобы этот бой стал для него последним, – так тому и быть. Он примет и такой исход. Сэр Алавер и тогда будет сражаться: с собой, с чужой жалостью, с сожалениями и отчаянием. И он знает, что сможет победить.
Столичный сэр Карвин, невысокий, но крепкий, выглядел неплохо. Уверенно держал меч. Внимательно следил за каждым движением противника. А то, что берёг правую ногу, так ведь и ему предыдущие три боя не просто так достались.
Сэр Алавер улыбнулся и атаковал. Противник увернулся, не желая принимать вражеский меч на свой. Скользнул вправо, попытался провести удар “петля мертвеца”, но не сумел: когда надо было дожать “петлю”, отступил – не решился перенести вес на правую ногу.
Взмах, поворот – северянин использовал классическую “лестницу”. Сэр Карвин ушёл в оборону. Осторожничает. Устал ведь не меньше. Или дело не в этом?
Гомон толпы вокруг стал отдаляться. Не потому, что люди перестали кричать и улюлюкать, а потому, что их крики перестали что-то значить. Есть только он и сэр Карвин. Два рыцаря. Два меча. Две воли.
Заставим-ка сэра Карвина покружиться. Сэр Алавер подался влево и начал обходить противника, заставляя нагружать правую ногу. Сэр Карвин остановился и попытался сократить дистанцию. Северянин отшагнул: рискнёшь опереться на правую ногу для длинного выпада? Не рискнул.
Сэр Алавер уставился в лицо противника сквозь решётку забрала. Столичный рыцарь недоволен. Он устал. Он не знает, чего ожидать от северянина, – ему страшно.
Что ж, стоит рискнуть. Сэр Алавер снова атаковал. Противник бережёт правую ногу да и вообще старается защищать правую сторону. Значит, надо перебросить меч в левую руку. И плевать на растяжение. Один удар, на который сэр Алавер готов поставить всё. Стать победителем. Защитить честь Норфлейма.
…и, может быть, победа поможет сгладить горечь поражения отца?
Вдох. Сосчитать до пять. Выдох. Сосчитать до пяти. Вдох…
Теперь и победа не важна, и даже прошлое, бросающее на настоящее густую тень. Только два человека. Два меча. Две воли.
Сэр Алавер провёл замах правой. Сэр Карвин уклонился от рассекающего воздух меча, и рыцарь Норфлейма перебросил меч в левую руку. Короткий быстрый удар сверху вниз. Не самый стремительный и не самый мощный, но неожиданный. Сэр Карвин, видя ранение противника, полагал, что ушёл в безопасную зону. Он до последнего не верил, что северянин будет всерьёз сражаться раненой рукой, а когда понял, спасаться было поздно.
Сэр Алавер поднял правую руку с мечом над головой: левая висела мёртвым грузом.
– Норфлейм!
Гул трибун обрушился на сэра Алавера. А вместе с ним – невыносимо яркий солнечный свет, резкие запахи и головокружение. Надо вернуться за советом к попугаю. Рыцарь сделал два шага в сторону своего места и упал бы, не подхвати его подбежавшие слуги, медики и сэр Гвис впридачу.
Все шумели, кричали, гомонили. На плечо уселся попугай, и сэр Алавер едва сумел разобрать в этом гвалте:
– Скорректировать режим в рамках процесса реабилитации?
В другое ухо тем же голосом ворчал Гвис:
– На реабилитацию месяцы уйдут! Потом-то будешь снова публику тешить, но стоило ли вот так надрываться?
Стоило. Определённо, оно того стоило.