Завтрак почти готов. Смотрю на яичницу и чувствую, как тошнота подкатывает к горлу. Уже не в первый раз. Этого ещё не хватало. Зависаю на пару мгновений, пытаясь вспомнить, какой сегодня день цикла, но бесполезно. Надо будет проверить.
Накрываю сковороду крышкой и смотрю на часы. Если Егор не поторопится, непременно опоздает. Десятый класс – это уже не шутки. Только хочу окрикнуть, как сын появляется на кухне. Мажет по мне хмурым взглядом и плюхается на табурет. Что ещё случилось?
– Доброе утро, – взъерошиваю его влажные после душа волосы и утыкаюсь губами в макушку. Вдыхаю едва ощутимый аромат и улыбаюсь. Совсем взрослым стал мой любимый мальчик. Нежность заполняет до краёв, как и всегда при общении с сыном.
– Доброе, – буркает Егор, всем своим видом демонстрируя нежелание общаться.
Ставлю перед ним тарелку с яичницей и кофе с молоком.
– Что с настроением?
– Нормально всё, – огрызается как волчонок и прячет глаза. Но я слишком хорошо его знаю, чтобы так просто сдаться.
– Я же вижу, – укоризненно тяну.
Между нами очень честные и доверительные отношения. И я дорожу ими. Всегда стараюсь выслушивать сына и вдумчиво помогать. Жаль только, не всегда есть на это силы. Да и в последнее время мы немного отдалились, и мне это совсем не нравится.
Всё понимаю, мальчик взрослеет и пытается найти своё место в жизни. Но я панически боюсь, чтобы Егор не попал в дурную компанию и не стал таким, как его отец.
– Вы с отцом вчера опять ругались, – Егор тяжело дышит и сжимает кулаки.
Слышал… А я столько раз просила Асада не начинать разборок при сыне. Всё сложнее внушать ему уважение к отцу. Особенно после того, как тот унижает мать. В юношеских мозгах это табу. И я не имею право форматировать это под норму. Мой сын не будет ублюдком. Никогда.
– Не бери в голову, – улыбаюсь, пытаясь сгладить углы, хоть в душе клокочет от ярости и обиды. – Всё уже нормально.
Ни к чему устраивать бойню. Это моя война, и втягивать в неё сына я не собираюсь. Мал он слишком и слаб. Асад перешибёт его одной левой и не поморщится.
– Сколько это всё будет продолжаться? – вскидывает на меня яростный взгляд и со звоном откидывает вилку. – Так нельзя!
– Егор, я прошу тебя, не вмешивайся, – строго повышаю голос, жёстко формируя границы дозволенного. – Мы сами разберёмся.
– Почему ты терпишь всё это? Почему не уходишь? – вскакивает на ноги и со злостью смотрит на меня. – Ты же не любишь его.
Меня дёргает от внешнего сходства, но я не подаю вида. Надо как-то успокоить сына, но у меня нет сил. Я не знаю, что ещё придумать. Как объяснить всё так, чтобы он понял. Невозможно. Это только мой выбор. Моё решение. И ответственность тоже только моя.
– Ты ещё слишком молод, чтобы понять, – пытаюсь обнять, но Егор грубо отталкивает меня.
– Конечно, – выплёвывает гневно и выходит с кухни.
– Егор, подожди, – спешу за ним, но не успеваю.
Хлопает дверь. Ушёл. Ну вот и не позавтракал… Ох, уж эти подростки. Переживаю жутко, но не могу с ним справиться. Егор становится слишком своенравным, и достучаться до него не получается.
А Асад слишком жесток и требователен. Не хочет замечать, что давно перестал быть авторитетом для сына, и генерирует только тиранию и агрессию. Когда-нибудь Егор сорвётся. Я не могу вечно его сдерживать. Он просто меня уже не слушает. Даже не представляю, какими будут последствия.
Качаю головой и возвращаюсь на кухню. Есть ещё время, чтобы попить кофе. Сегодня смен нет, но у меня подработка. Массаж на дому и реабилитация после травм. Не слишком прибыльно, но всё же помогает оставаться на плаву.
– Чё вы орёте с самого утра? – муж появляется на кухне в одних семейных трусах и ритмично почёсывает яйца. Видок ещё тот, не вызывает ничего, кроме брезгливости. Но я даже не морщусь.
– Завтракать будешь? – сухо интересуюсь и отворачиваюсь к плите.
– Что у нас на завтрак? – влажные губы втыкаются в шею, вызывая нервную дрожь по коже. Воспоминания прошедшей ночи слишком остры и неприятны. Тело невольно напрягается и деревенеет. Внутренне содрогаюсь, но силой воли заставляю себя не поддаться эмоциям. Он только этого и ждёт. Но не дождётся. Я не доставлю ему такого удовольствия.
– Яичница с помидорами.
– Буду.
Асад целует в плечо и уходит в туалет. А я немного выдыхаю. Вчера он был груб, впрочем, как и всегда. Я давно привыкла. Научилась терпеть и отключаться, хоть и не всегда получается. Радует лишь то, что наш секс стал гораздо реже, но изощрённее. Всё же Асаду необходимо самоутверждаться и напоминать мне, что я его жена и обязана ему многим. Он методично уничтожает меня как женщину и как личность. Жалкое ничтожество. Так и не понял, что меня давно уже нет. Есть оболочка, а внутри пустота. Биоробот. Тем лучше для меня.
Подогреваю яичницу, что не стал есть Егор, и наливаю себе кофе. Несколько глотков, и меня немного отпускает. Тошнота притупляется. Всё будет хорошо. Переживём и это.
Открываю холодильник. Не густо. Еды почти нет. Надо бы купить, но денег тоже не много. Пишу список того, что необходимо. Самое основное, буквально по-минимуму. Егору ещё обувь зимняя нужна. Не вывезу… чёрт, может занять? А отдавать чем? Хочется побиться головой о стену. Сколько бы я ни работала, все деньги улетают в трубу бесконечных долгов мужа.
– Это что, всё? – пренебрежительно хмыкает Асад, плюхаясь за стол.
– А что ты ждал от яичницы с помидорами? – вопросительно изгибаю бровь.
– А где мясо?
Очень смешно. Я даже не помню, как оно выглядит. Всё, что иногда удаётся купить, стараюсь отдать Егору. И свою порцию тоже. Я обойдусь, а ему надо расти и развиваться.
– Ты его купил?
– Не начинай, – предупреждающе рычит муж. – Ты же прекрасно знаешь, что у меня нет денег.
И в этот момент нормальная баба должна заткнуться. Но почему-то не я. У меня никогда не было выдержки. Не умею я засовывать язык в задницу и не провоцировать. Всегда говорю то, что считаю нужным. За это и прилетает постоянно. От мужа в первую очередь.
– Так может попробуешь заработать? – с вызовом говорю я. – На стройку, например, всегда нужны рабочие.
– Чтобы я с высшим образованием на стройку пошёл? – хмыкает он.
Конечно, это только я могу и на скорой работать, и полы мыть, чтобы заработать лишнюю копейку. А ему корона мешает.
– Ну да, куда тебе…
– Ира, блядь, не нарывайся! – Асад припечатывает ладонь к столу, но я не боюсь. И даже не вздрагиваю. Рефлекс не работает, сломался за столько лет. Всё, что он мог мне сделать, уже сделал. Не осталось страха. Я истребила эту эмоцию, как исключительно ненужную.
– А ты меня не пугай, – опираюсь на стол ладонями и подаюсь вперёд. – Если бы не сын, давно бы тебя послала.
Но у меня такой брачный договор, что не дёрнуться. Молодая была, глупая. Связала себя по руками и ногам. Так, что и не продохнуть. Но ничего. Егор скоро станет совершеннолетним и свободным от отца. Тогда и меня ничего не будет держать рядом.
– Может, пора с братом помириться и у него взять? – примирительно начинает Асад. – Он тебе не откажет…
– Не будет этого, – отрезаю решительно и качаю головой.
Нет у меня брата. Его я так и не простила. Рустам периодически появляется, пытается наладить общение, но я не иду на контакт. Предателей не прощают. А он меня предал. Все они. Всё их гадкое мужское племя. Ненавижу всех вместе и по одному.
– Мне пора, – смотрю на часы. – Постараюсь вернуться к обеду и что-то приготовить.
– Ты куда? – хмуро косится Асад, ковыряясь вилкой в яичнице.
– На массаж. Есть на сегодня пара клиентов.
Допиваю кофе и выхожу с кухни. Тошнота вновь возвращается, но я игнорирую её.
– Может, кредит возьмёшь? – летит мне в спину.
– А отдавать чем? – вздыхаю я. – Моего заработка не хватает на всё.
Закрываю дверь на щеколду, скидываю халат и бесстрастно рассматриваю себя в зеркало. Замечаю несколько новых синих разводов на бёдрах и плечах. В памяти вспыхивает физиономия Асада, перекошенная от похоти. Он с упоением трахал меня, совершенно не заботясь о моих ощущениях. Грубо и мерзко. Впрочем, ничего нового. Всегда таким был. Чёртов ублюдок! И между ног нещадно саднит. Даже мазь не помогает. А во рту до сих пор стоит горький привкус его спермы. Может, от неё и тошнит? Ненавижу такие моменты. Да и вообще ненавижу секс во всех его проявлениях. Каждый раз, как чёртова каторга.
Самое страшное, я знаю, что бывает по-другому. Было. Когда-то в прошлой жизни. Всего одна ночь, полная любви и желания. Давно пора забыть, но глупое тело всё помнит и не принимает суровую реальность. Оно до сих пор принадлежит другому мужчине, которому оказалось нужно всего на один раз. Одинокая слеза срывается с ресниц и обжигает щёку фантомной болью.
Всё хорошо, просто иногда накатывает. Это моё наказание за запретную любовь. Я принимаю его и не жалуюсь. Даже не жалею ни о чём. В любом случае, благодарна за то, что это чувство было в моей жизни. Хоть и не долго.