В зале тихо и всё ещё пыльно. Открываю окно, чтобы вытянуло. Выключаю свет. Прикурив, облокачиваюсь на подоконник и свистом подзываю к себе пса. Он лает мне в ответ. Подходит, смотрит на меня своими умными глазами, а я криво усмехаюсь.
Пёс уходит обратно к себе, а я затягиваюсь, вдыхая вместе с дымом запах ненавистного ноября. Когда уже закончится эта чёртова дата и вдохи перестанут причинять надоевшую за сегодня боль?
По телу мурашки размером с кулак. Тушу сигарету, закрываю окно и ложусь спиной на стопку матов. Подкладываю руки под голову, таращусь в потолок. Когда-то давно на нём шелушилась краска и полы приходилось подметать несколько раз в день. Всё вокруг изменилось за шестнадцать лет. Моя жизнь после возвращения из плена сделала несколько таких сальто, лучшие акробаты Московского цирка позавидуют. А вот таких сильных и контрастных чувств всё равно больше не было. Сегодня она ворвалась в этот зал, как много лет назад, и разожгла внутри меня пожар из ненависти и той проклятой любви, что была между нами.
Сука! Тут же вонзила нож мне в печень, встав на колени.
Дура! Идиотка! Я никогда не бил женщин. Сегодня захотелось дать ей хорошую затрещину. Встряхнуть, заорать.
У меня до сих пор эта сцена перед глазами. Она на коленях перед моей расстёгнутой ширинкой…
Как это развидеть теперь?!
Никогда бы я такого с ней не сделал. Да, женщины тоже бывают тварями. И иногда мы их убивали. Но обычно сразу. Без насилия, без жести. Один случай только был, но и меня тогда рядом не было, когда с бабой нажестили. Не знаю, если бы мою жену убили в квартире, где находились двое маленьких детей, как было с Русланом Грановским, я бы, может, тоже озверел в тот момент. Но я не хочу там оказаться. У меня есть ресурсы, чтобы защитить свою семью. Семьи только нет. И женщина, которая смотрела на меня с обожанием, вдруг решила, что я смогу её изнасиловать.
И не горит ведь больше. Выгорело всё внутри, наконец, и покрылось толстым слоем серого пепла.
Закрыв глаза, я позволяю себе упасть в чёрную воронку воспоминаний и вынырнуть с другой стороны.
Флешбэк
Январь. Красиво вокруг до невозможности. После двух месяцев в темноте глаза всё ещё режет от яркого света, бликующей мишуры, витрин, обклеенных снежинками, и просто невыносимо белого снега.
Один глаз у меня так пока и не открывается. Он скрыт за специальной чёрной повязкой, чтобы не пугать людей уродливым шрамом. На моём теле их ещё много, и оно болит, хотя медики очень старались подлатать. Какие-то полностью исчезнут со временем, а какие-то останутся со мной навсегда, как тот, что перпендикулярно пересекает глаз. Это практически высеченное имя мрази, которую мы оставили в том самом подвале, когда уходили.
От чистого воздуха до сих пор кружится голова. И даже автомобильный выхлоп не раздражает лёгкие. Хромая поднимаюсь по ступенькам цветочного бутика. Мне придётся извиниться перед ведьмочкой за то, что пропал. Я не хотел. Так вышло. И выжил я ради неё, убил всех демонов в том аду и вырвался на свободу, чтобы вернуться, обнять, любить…
Ещё никогда у меня не было такого острого желания завести детей. В темноте вдруг подумалось, что совсем неплохо было бы кого-то после себя оставить. Когда ты осознаёшь, что в любую минуту можешь сдохнуть, мысли и чувства вообще очень знатно штормит. И не имеет значения, сколько на тебе брони.
Выбираю букет нежных белых лилий, ловлю такси и еду к ней. От предвкушения встречи пальцы подрагивают как у мальчишки и снова забывается про боль, темноту, шрамы. Ира же примет меня таким? Будущий гениальный врач. Не должна испугаться.
– Тут останови, – прошу водителя.
Захожу в магазин у дома и покупаю бутылку вина. Хромаю к подъезду.
– Ох… – приложив ладони к груди, начинает причитать пожилая соседка сверху. – Кто же тебя так?
– И вам доброе утро, – вежливо киваю, игнорируя её вопрос.
– Ай-ай-ай, что делается… – слышится за спиной.
Захожу в подъезд. Снова глубоко вдыхаю. Дома я. Наконец-то! Пальцами ощупывая стены, осторожно поднимаюсь на свой этаж. Моя дверь, моя квартира, а за ней меня ждут.
Нажимаю на кнопку звонка. Тишина.
Ведьмочка, а ты где? У вас в универе ещё каникулы, я точно знаю. Гулять убежала или в магазин?
Ищу ключи по карманам. Удивительно, как не потерял в полях. Открываю дверь, шагаю в прихожую и с ходу понимаю, что-то не так. Не то, чтобы запаха еды нет, как я мечтал. Нет её запаха. Совсем. И вещей никаких в прихожей нет. Это всё та же холостяцкая двушка. Покрытые пылью полки, вещи лежат так, как я их оставил.
Бросив сумку и цветы у порога, выхожу на улицу, но в поле зрения уже никого нет. Поднимаюсь обратно. Почтовый ящик мой захламлён всяким спамом. Раздражённо открываю, вынимаю газеты, рекламные листовки. Бросаю всё тут же на подоконник и слышу металлический звон у себя под ногами. У ботинка блестит кольцо, и внутренности обваривает кипятком плохого предчувствия.
Поднимаю. Обручалка Ирины.
– Та-а-ак…
Ещё сам не понимая зачем, начинаю нервно перебирать почтовый мусор. Вынимаю из него простой бумажный конверт без опознавательных знаков. Сжимаю в одной руке кольцо, другой достаю из конверта письмо, написанное аккуратным, явно женским почерком.
Сажусь на ступеньки, всматриваюсь здоровым глазом в буквы. Несколько секунд на фокусировку, и я читаю…