В церкви было тихо и безлюдно. Виктор смотрел на росписи на стене и утопал внутри своих мыслей, не замечая тихое приближение к себе другого человека. Внезапно он почувствовал, что прямо за спиной кто-то есть, и резко обернулся.
– Ты ходишь всё так же тихо. – сказал, увидев друга.
– Это ты всё так же утопаешь в диалогах с собой, не замечая людей вокруг. – ответил Павел. – Пришёл попрощаться. Через пару часов уезжаю обратно в Москву.
Виктор не стал спрашивать, откуда Павел узнал, где его искать. Он бывал в этой церкви с матерью ещё в детстве, а теперь приходил сюда каждый раз, когда не знал, найдутся ли ответы на его вопросы. Росписи на стенах ответов не давали, но Виктору думалось легче, когда он на них смотрел. Павлу обо всём этом было хорошо известно, поэтому не было ничего удивительного в том, что он без телефонных звонков знал, где искать друга.
Они вышли на улицу под холодный дождь. Виктор поморщился.
– Опять. – вложил в одно слово всё негодование.
– Раньше ты любил дождь. – заметил Павел.
– Я и сейчас люблю дождь. В конце концов, я родился в Питере, и дождь для меня такая же норма, как то, что ночью на небе появляется луна. Но дождь в январе – это слишком даже для Питера.
Павел с пониманием кивнул:
– Помню, в детстве, когда на Фонтанке[1]промерзала вода, мы там играли в хоккей с соседскими ребятами. Вчера ходил по тем местам, в бассейнах из оттаявшего льда вовсю плескаются утки.
– Так о чём говорить, когда посередине зимы трава зелёная растёт! – недовольно буркнул Виктор, кивком показав на газон возле тротуара.
Павел снова кивнул.
Тема погоды исчерпала свои ресурсы, и больше не получалось оттягивать время, чтобы не приступать к разговору, который им обоим давался с трудом.
– Ты боишься, что и на этот раз упустишь его. – заметил Павел.
Виктор наконец дал выход разочарованию. У него больше не было сил строить хладнокровное выражение лица.
– Если он и сейчас притаится, мы его никогда не найдём! – проговорил со злостью. – Да даже если он не заляжет на дно, нет никаких гарантий, что мы когда-то на него выйдем. Этот гад осторожен.
– Даже осторожные совершают ошибки.
– Знаешь, я начинаю в этом сомневаться. Тринадцать жертв, и ни единого промаха. Как будто он знает, где будет копать полиция. Как будто знает, как заметать следы. Тут волею судьбы начнёшь верить в дьявола и в то, что он никакой не человек, а самый настоящий Люцифер! – выругался Виктор.
– Он не дьявол, а обычный человек, который хорошо планирует свои дела. – ответил Павел и по лицу друга увидел, что никак ему не помогает. – Если тебе нужно моё мнение как эксперта по типам личности… Судя по всему, он очень организован. Предполагаю, он таков и в жизни. А значит, нужно искать человека, привыкшего держать всё под контролем и планировать наперёд. Человека, который умеет держать эмоции в узде и сверять каждое слово и каждое действие.
– Да таких пруд пруди! – почти прокричал Виктор. – Взять даже тебя. Само спокойствие. Даже тогда, в тот день, ты хранил молчание и сохранял рассудок. Хотя я знаю, что боль распирала тебя изнутри. Я знаю… Хотел бы я уметь так же!
– А я хотел бы уметь как ты – проявлять свою боль. – ответил Павел. – Но не всем так дано. Некоторые хранят боль в себе и пытаются заглушить её тем, что всего себя без остатка отдают чему-то другому. Кто в алкоголь, кто в религию, а кто в науку. Лишь бы не оставалось времени на боль.
Ностальгическая улыбка, пропитанная страданием, озарила лицо Виктора.
– Хочешь сказать, что тот случай сделал из тебя профессора, которого теперь знает вся страна?
Профессор, академик, доктор наук и много других званий – Виктору было сложно запомнить все достижения своего друга. Потому он всегда звал его лишь одним словом: профессор.
– Так оно и есть. – ответил Павел, попытавшись, но не сумев вложить в голос грусть. – Всем, чего я добился, я обязан тому случаю. Если бы не это, я бы жил совсем иначе. Всё это время мной двигал чесавший изнутри зуд, который заставлял докопаться до ответа на вопрос «Почему?». Почему человек убивает? Что его на это толкает?.. Почему именно она?.. Да. Всем я обязан тому случаю, и, если бы не это, моя жизнь сложилась бы иначе.
– Но ведь теперь у тебя всё хорошо. – заметил Виктор. – Ты всё же сумел отпустить прошлое и пойти дальше.
– Да. Много времени понадобилось, но у меня хватило сил шагнуть дальше. – умиротворённо улыбнулся Павел.
– Жена, ребёнок… Кто бы подумал.
– Действительно. Под старость-то лет. – перевёл в шутку. – Мне скоро будет пятьдесят, а месяц спустя дочери исполнится год. Что ж, всему своё время. Но теперь я счастлив.
– Счастлив за тебя. – сказал Виктор.
Павел всё же уловил в его словах и голосе зависть. Какими бы близкими не были друзья, они не смогут от всей души быть за вас рады, если вы смогли справиться с ударом судьбы, который всё ещё удерживает их на месте.
– На этот раз вы его поймаете. – перевёл Павел тему, отведя внимание друга со своего счастья.
– Да. – ответил Виктор удручённым тоном. – По всему видимому, Люцифер был знаком с последней жертвой. Следов взлома или борьбы не обнаружено. На данный момент это единственная зацепка, да и то тупиковая. У нас никаких предположений, каким образом они могли быть знакомы. Так что…
Шагая под зимним дождём, Виктор и Павел промокли до нитки. Пришло время прощаться – Павел опаздывал на поезд.
– Если понадобится узнать моё мнение, звони. – сказал он, прощаясь. Он знал, Виктор позвонит. Виктор всегда ему звонил, если заходил в тупик и хотел услышать мнение со стороны. – И, Вить, если дело продвинется, дай знать. В том, чтобы Люцифера поймали, я заинтересован не меньше полиции.
[1] Фонтанка – это водоток в Санкт-Петербурге, протока дельты реки Невы, пересекающая центральную часть города. Фонтанка вытекает из Невы слева, у Летнего сада, и впадает в Большую Неву к северу от Гутуевского острова.