Юрий постучал в закрытое окошко за железной решёткой. Подождал пару секунд. Никто не ответил. Постучал ещё раз – сильнее. Снова тишина.
Юрий развернулся и зашагал к выходу.
Остановился на полпути. Состроил раздумывающее выражение лица, лишь риторически решая, как далеко он готов пойти ради того, чтобы добраться до Люцифера раньше Никиты. Хитро улыбнулся, дав себе разрешение на «небольшое» нарушение устава.
Обошёл коридор и подошёл к двери, защищённому замком с кодом. Осмотрелся по сторонам, проверяя, нет ли никого поблизости, и ввёл код.
Дверь в камеру хранения открылась.
Юрий быстро проскользнул внутрь и бесшумно прикрыл дверь.
В хранилище[1]было темно, но включать свет Юрий не стал. Если будет действовать в темноте, больше шансов, что его не засекут по камерам видеонаблюдения. Он пробрался в ряды стеллажей, куда взор камеры видеонаблюдения не добирается, и включил фонарик.
– Девяноста девятый… двухтысячный… две тысяче первый… – стал шептать, ища нужный год. Добрался и прошептал. – Ага, во! Две тысяче четвёртый!
Дел на две тысяче четвёртый было много. По некоторым даже сохранились коробки с вещественными доказательствами. Прокручивая в уме буквы в алфавитном порядке, Юрий начал искать нужное дело.
– Не понял! – раздражённо прошептал, не найдя.
Начал поиски по новой. Дело Пашиной Юлии так и не нашёл. Решил поискать другие дела об убийствах Люцифера.
– Павлов. – вспомнил фамилию жертвы одиннадцатого дела. – Павлов… Павлов… Павлов Геннадий… Да где оно, твою же мать?! – не найдя, разозлился и чуть не ударил по стеллажу, но вовремя сообразил, что не стоит создавать лишний шум, пока занят незаконным делом[2]посреди полицейского участка.
Не может же такое случиться, чтобы все дела Люцифера разом исчезли!
Может, поискать на букву «Л»? – задался вопросом Юрий.
– Люцифер… Люцифер. – стал шептать, шагая пальцами по папкам.
И здесь наткнулся на тупик, не сумев найти ни дела своей сестры, ни дела отца-одиночки, убитом перед сыном, ни каких-то других дел о преступлениях, совершённых Люцифером.
В окошко резко постучали с внешней стороны. От неожиданности Юрий резко дёрнул рукой и сбил одно из уголовных дел со стеллажа. Папка с грохотом приземлилась на пол.
– Ш-ш-ш! – прошипел Юрий.
Пытаться сохранять бесшумность было поздно. Его засекли.
Спустя пару секунд дверь в камеру хранения открылась, и Юрий услышал голос Камиля:
– Эй! Тут кто-нибудь есть?
Юрий с облегчением выдохнул. Это всего лишь Камиль, нет смысла его страшиться. Он обидчивый, но не опасный. Гораздо хуже было бы, если бы это был Игорь Ильич, ответственный за хранение вещественных доказательств. Старый зануда заставил бы его написать объяснительную записку и лично бы проследил, чтобы она дошла до рук начальника отдела, не затерявшись по пути.
И всё же Юрий притих и не поспешил отвечать.
Камиль услышал грохот папки, но не увидел, кто внутри. Так что будет лучше, если он этого и не узнает, – подумал Юрий. – Парниша так зациклился на том, что понравится Никите, что мигом побежит к нему стучать, если поймает кого-то за руку за неладным.
– Ау! Есть тут кто? – Повторил Камиль, на этот раз включив свет.
Юрий от внезапного появления света поморщился и сильнее сжался за стеллажом, надеясь, что его не заметят. Затем его внимание привлекли стопка папок и куча коробок для улик на столе на дальнем углу, которые он до этого не заметил из-за темноты.
– Странно! А дверь открыта. – Пробормотал Камиль себе под нос. Выключил свет и закрыл дверь.
Оставшись один, Юрий снова включил фонарик и пошёл прямиком к столу, на котором громоздились папки и коробки. Как он и думал, это были уголовные дела по убийствам Люцифера. Все тринадцать папок и тринадцать коробок, которые, не вместившись на столе, нашли место под ним.
Юрий просмотрел четвёртое дело, по которому помнил все события лучше, чем они описаны в отчётах. Закрыл посмертные фотографии жертвы ладонью, не сумев найти в себе силы взглянуть на мёртвое лицо сестры.
Он давно забыл, каким было её лицо при жизни, но хорошо помнил мертвенно бледные губы, когда она лежала в гробу. Мать одела её в водолазку с высоким воротом, чтобы скрыть продольный разрез по линии ключицы. Перед похоронами восьмилетнему Юрию разрешили взглянуть на сестру всего на пару секунд, но увиденная картина отпечаталась в его памяти с точностью до деталей. Эта картина… это лицо сильно отличалось от её же лица, сфотографированного судмедэкспертами. Поэтому Юрий и закрыл фотографии из отчёта ладонью. Пусть лучше сестра останется в его памяти покойной, чем истерзанной.
– Умереть был для неё лучший исход?! – злобно прошипел он, вспоминая слова Никиты, сказанные во время собрания. – Может, мне ещё и спасибо сказать ублюдку за то, что так быстро её убил?!
Юрий сжал кулаки и закрыл папку. Внезапно его внимание привлекла коробка на полу – Вещественные доказательства по Делу №12.
Крышка коробки была закрыта не плотно, будто наспех. Совершенно очевидно, что её закрывал не Игорь Ильич. Он, может, и занудный, но камеру хранения держит в идеальном порядке, которому позавидует даже самый отчаянный перфекционист. Ильич бы не стал оставлять крышку в таком виде.
Юрий переместил коробку на стол, открыл и посветил внутрь фонариком.
– Та-а-к. – протянул задумчиво.
Сам не зная, что ищет, начал рыться в вещественных доказательствах. Интуиция полицейского подсказывала: что-то найдётся.
Ничего не нашлось.
Юрий просмотрел всё, что мог, попробовал пересчитать количество улик, по одному доставая их из коробки и раскладывая на стол. Ничего. Всё на месте. Ни единой вещи не убыло и не прибавилось. Впрочем, как и должно быть. Нет ситуации скучнее, когда всё идёт именно так, как и должно идти.
Разочаровавшись, Юрий поочерёдно начал убирать улики обратно в коробку и вдруг просиял.
– Так! А это что?! – воскликнул, уставившись на пакет с кулоном жертвы в виде маленького золотого креста[3].
Штамп был неровный. Юрий поднёс пакет ближе к глазам, чтобы рассмотреть, и убедился, что штамп разорван. Кто-то очень аккуратно пытался заклеить всё так, чтобы не было видно нарушений целостности упаковки, и ему это почти удалось.
– Это что ещё за?!.. – чуть не вскричал Юрий.
Кому понадобилось вскрывать пакет с вещественным доказательством?!
В голове Юрий перебрал варианты, но так никого и не выделил.
Ясны лишь две вещи: этот человек из «своих», и он задумал что-то неладное. Если бы он был не из полиции, он не смог бы получить доступ к уликам. А если бы у него в уме не было ничего паршивого, он не пытался бы скрыть следы вскрытия пакета.
– Так! Так-так-так! – прошептал Юрий, начав расхаживать взад-вперёд и пытаясь решить, что делать. – Если к этой коробке кто-то притрагивался, Ильич обязательно составил акт[4]! – сообразил, подумав.
Игорь Ильич всегда отличался тем, что строго следовал протоколу. Он бы ни за что не пустил никого к уликам, не составив всю необходимую документацию.
Юрий открыл журнал, который вёл сотрудник камеры хранения, и стал спешно листать.
– Что?! Вот сукин сын! Так и знал, что эта зараза что-то мутит! – выругался, долистав до нужных документов, подшитых к делу совсем недавно.
Три дня назад Миронов Никита забрал из камеры хранения тринадцать папок с делами Люцифера и вернул только сегодня. На оба этих действиях Игорь Ильич ответственно составил документы.
– Подонок! – Юрий выругался ещё раз. Чуть громче и намного злее.
Сомнений не осталось: Никите доверять нельзя.
А может, он и вовсе появился в полицейском участке не случайно? Действительно он тут чтобы помочь?
Юрий выдохнул, взявшись за голову. Слишком много запутанных мыслей! Слишком многое непонятно! Начиная с этого дня, он начнёт пристальнее наблюдать за Никитой, а сейчас нужно поскорее отсюда валить. Он и без того слишком надолго тут задержался.
[1] Камеру хранения вещественных доказательств по-другому называют специальным хранилищем.
[2] Доступ к камере хранения вещественных доказательств по уголовным делам возможен лишь в присутствии сотрудника, ответственного за хранение улик.
[3] Каждое из вещественных доказательств должно храниться в отдельном запечатанном пакете. В пакете должны быть штамп или другая отметка, не нарушив целостность которых невозможно открыть пакет.
[4] Любые действия по отношению к вещественным доказательствам фиксируются в письменном виде и подшиваются к уголовному делу.