Полицейские уселись рядами напротив Никиты и ждали, пока он заговорит. А сам Никита терпеливо ждал, пока установится тишина. Наконец последний вошедший – Юрий – занял место, удобно расположился и под ожидающие взгляды коллег перестал скрежетать ботинками по полу.
Никита, указав на тринадцать разложенных перед собой папок, приступил к речи:
– Не буду заводить долгие вступления о том, какие дела тут передо мной разложены. Это все и так знают. – сказал он, перевёл взгляд на усевшихся и сразу же перешёл к делу. – Поднимите руки те, кто детально знаком со всеми тринадцатью делами.
Полицейские один за другим начали поднимать руки. Этот процесс пошёл бы быстрее, если бы Никита не употребил слово «детально». С делами Люцифера в участке был знаком каждый, но не каждый мог с чистой совестью сказать, что до мелочей изучил дела всех тринадцати убийств. Поэтому многие и мялись, не зная, поднимать ли руку. И, пока они мялись, Юрий громко ухмыльнулся.
– Поднимите руку! Ха! У нас что тут, первый раз в первый класс?
Никита, проигнорировав его слова, оглядел редкие заросли рук.
Печально, – подумал он, – что не все удосужились потратить время на вычитку всех дел, над которыми они сейчас работают.
– Хорошо. – почти прошептал прежде, чем поставить голос громко. – А теперь скажите мне, какое из этих дел самое странное. Я бы даже сказал нестандартное и выбивающееся из общей колеи.
Полицейские задумались. Говорить никто не решался. Очевидно, у Никиты был готовый ответ, и промахнуться мимо него никому не хотелось.
– Есть предположения? – переспросил Никита. Проплыл взглядом по всем и остановился на Юрии. – Юрий Иванович, что скажете?
На лице Юрия появилось подобие отвращения.
– Самое нестандартное дело? – переспросил он брезгливым тоном. – Четвёртое дело. Семнадцатое мая пятого года. Убийство девочки-подростка прямо перед её домом.
Он уставился на Никиту злым взглядом, будто спрашивая: «Ну что ты на это скажешь?». Никита поглядел на него пару секунд, после чего заговорил самым обыденным голосом:
– Не верно. Убийство вашей сестры, безусловно, одно из самых мерзких дел с точки зрения гуманности. Хотя бы потому, что в этом случае жертва была практически ребёнком.
Юрий резко подался вперёд, создавая у всех ощущение, будто он собирается накинуться на сотрудника КВР с кулаками.
– Одно из мерзких с точки зрения гуманности?! – закричал он, одновременно с этим злобно усмехаясь. – Странные у вас, Никита Геннадьевич, метафоры для описания преступлений! Вы вообще знаете, что этот выродок с ней сотворил?!
– Нанёс четыре ножевых и оставил истекать кровью. Полагаю, он не собирался останавливаться на четырёх ножевых ранениях, но не успел закончить начатое. – Ответил Никита, смотря Юрию в глаза.
– Не успел закончить. – усмехнулся Юрий снова с презрением. – Да он сбежал как трус и оставил её умирать – бросил как ненужную вещь посреди улице! Она умерла от потери крови. Одна. Брошенная на тротуаре! А он что? Сбежал, сучёныш! Но крест свой грёбаный нанести успел!
– Это крайне трагично и печально. Особенно для вас как для ближайшего родственника. Однако, в данном деле нет ничего нестандартного для Люцифера. Его порядок действий был вполне для него привычным: нападение, элемент пыток, убийство и нанесение креста раскалённым железным предметом. – голос Никиты оставался обыденным.
Юрий нервно и пренебрежительно рассмеялся, вскочил с места и начал расхаживать взад-вперёд.
– Ничего нестандартного. Привычное убийство! – вскрикнул так резко, что некоторые из присутствующих инстинктивно подпрыгнули на месте. – Ей было шестнадцать! Шестнадцать! А сотворил с ней такое! Оставил подыхать на тротуаре как какое-то животное. Слышишь ты, больной ублюдок?! И это ты называешь «ничего нестандартного»?!
– Да. Именно так я это называю. Как я и говорил, для Люцифера порядок действий был вполне стандартный. – подтвердил Никита свои прежние слова. – И, как я опять же уже сказал, по всему видимому, Пашину Юлию Люцифер не планировал убивать таким способом. В его планах было медленное и мучительное убийство, он хотел наблюдать и увидеть её смерть. Но, – сделав секундную паузу, Никита пристально посмотрел на Юрия, – ему помешали. У Люцифера не осталось времени для долгих пыток. Ему пришлось скрыться. И это, уж поверьте, был лучший исход для вашей сестры.
– Лучший исход?! Да пошёл ты, знаешь куда! С какой стати смерть – это лучший исход?!
– С той, что ей не приходилось терпеть долгие пытки и дальнейшие раны.
– Боже! Да ты псих! – прошипел Юрий.
Он открыл и закрыл рот, впервые в жизни не найдя, что ещё колкого можно добавить к своим словам, и тяжёлым возбуждённым топотом покинул зал совещаний. Перед выходом остановился, обернулся и напоследок кинул:
– Да ты и сам психопат! Такой же, как и Люцифер!
Дверь громко хлопнула.
Установилась гробовая тишина, и никто не решался её нарушить.
Никита спокойными шагами вернулся к своему месту и снова обратился ко всем присутствующим:
– Так какое из дел Люцифера самое нестандартное? – голос прозвучал как ни в чём не бывало.
Полицейские стали ёрзать, испытывая неловкость. Кто-то от того, что не имеет ни единого представления о верном ответе, а кто-то – разделяя мысли Юрия о том, что Никита ненормальный.
– Одиннадцатое дело? – наконец неуверенно предположил кто-то. – Я читал отчёты, там хоть фильм ужасов по происходившему снимай.
– Одиннадцатое дело несомненно самое жестокое из всех убийств Люцифера. Но, опять же, ничего нестандартного в порядке действий в этом случае нет. Нападение, элемент пыток, убийство и нанесение креста раскалённым железным предметом. К одиннадцатому убийству он уже стал настоящим садистом и действовал беспощадно, однако модель поведения осталась той же. Так что это дело не подходит. – проговорил Никита, после чего снова уставился на коллег и тут же вернулся к своему вопросу. – Может, у кого-то будут другие предположения?.. У вас, Виктор Львович?
Майор резко выпрямился. Ему явно было не по душе находиться на собрании. Пока ему не приходилось говорить, он даже радовался присутствию в отделе сотрудника КВР, ведь это означало, что ему не приходится самому проводить это собрание.
– Двенадцатое дело. – проговорил он хмуро. – Убийство девушки на улице единственным ножевым.
Сказав это, Виктор замолчал. Ему пришлось сглотнуть ком в горле, но даже это не помогло восстановить ровность дыхания.
– Верно. – подхватил Никита. – После своего самого жестокого, одиннадцатого, убийства, которое было совершено двадцать второго апреля две тысяче шестого, Люцифер внезапно пропал. Многие верили, что он погиб. Но спустя восемь месяцев – шестнадцатого декабря – он снова совершил убийство. Однако никаких пыток не было. Лишь одно ножевое ранение и крошечный крест, оставленный на запястье. Не кажется ли вам это нестандартным для самого кровожадного маньяка страны, известного своими пытками?
– Да. Действительно. – пронеслось по толпе шёпотом.
– К тому же, – продолжил Никита, – после двенадцатого убийства Люцифер снова пропал. На этот раз почти на двадцать лет. Снова же, крайне нестандартно для человека, который подобно наркоману с крепкой зависимостью, не мог прожить без убийства и трёх месяцев. – Никита взял маркер и по пунктам начал писать на доске то, о чём говорил. – Чтобы подобраться к нему ближе, нам предстоит выяснить две вещи. Что побудило его вернуться спустя столько времени. И кем ему приходилась двенадцатая жертва.
– Что ещё значит «кем приходится»?! – закричал Виктор со злостью, будто очнувшись ото сна и внезапно сделавшись грозным.
Взгляды начальника отдела и сотрудника КВР приковались друг к другу. Виктор, казалось, готов растерзать Никиту лишь только за то, что тот предположил, будто его жена могла поддерживать связи с Люцифером. Больше всего ему сейчас хотелось, чтобы Никита вновь заговорил и объяснил свои слова – сказал, что имел в виду вовсе не то, что кажется на первый взгляд. Но, заговорив, Никита лишь подтвердил уже сказанное:
– Виктор Львович, – обратился он с уважением, – простите, но я для того, чтобы поймать Люцифера, я должен быть честным и объективным. Двенадцатое убийство было вовсе не случайным и не рядовым. Оно имело для Люцифера глубоко личное значение. В этом случае он убил не ради самого убийства, не ради наслаждения пытками или ради этого креста, что бы он ни означал. Он хотел убить именно её – Крупнову Карину Андреевну. И, судя по тому, что даже у такого психопата, как Люцифер, на этот раз не поднялась рука для пыток, он относился к ней очень тепло. Именно поэтому, нравится вам это или нет, нам придётся выяснить, кем ваша покойная жена могла прийтись серийному убийце.
Полицейские стали переглядываться. Для многих стало неожиданной новостью, что одна из жертв Люцифера – близкий человек начальника отдела.
Виктор от слов Никиты сделался лишь злее. Его руки сжались в кулак и пару секунд тряслись. Ему пришлось приложить всю свою волю на то, чтобы опустить руки, смолчать и покинуть отделение.