Аз оглядел свой шалаш. С тех пор, как они с Загой нашли своих, прошло всего несколько дней, а уже успели соорудить уютное местечко. Даже обложили медвежьими шкурами, отчего стало приятно и уединённо. Одна шкура лежала под ивой на песке, на ней они с Загой спали. И ещё две укрывали их с разных сторон.
Аз привычно отогнал смущающую его мысль, что это может быть неправильно. Никогда такого не было, чтобы всю добычу он тащил к себе.
Но, с другой стороны, он и жену никогда не имел. И свой семейный шалаш. Не могут же они с Загой жить у всех на виду. Племя должно понять. И потерпеть. Вот как устроятся с женой нормально, тогда он и о других будет заботиться.
Хотя, и сейчас заботится. Мясом-то он щедро поделился с племенем. Одним им с Загой столько ни за что не съесть.
Одна из шкур отгораживала их от остального племени. Вот из-за неё Кида случайно услышала то, что не предназначалось для посторонних ушей.
Кида знала, что Зага всё утро находилась в своём шалаше. И когда услышала голоса, то поняла, что и Аз вернулся. Он ей был нужен. Вот и пошла.
Около шалаша Аза чуть тлел второй костёр. Кида посмотрела на него долгим взглядом. Всё чаще эта пара по вечерам сидит отдельно. Здесь же что-то готовят себе.
Кида вздохнула. В последнее время всё идёт… как-то… Грустно, что ли? А потом услышала…
Голос Заги шипел от ярости:
– Ты опять на неё смотрел…
– И что? Что мне теперь на людей нельзя смотреть?
– На неё нельзя! – Зага чуть взвизгнула.
Кида остановилась, не решаясь окликнуть Аза. А потом:
– Ещё раз… И пожалеешь!
– Смотри, девка, сама не пожа…
– Я ей покажу, как чужих мужей завлекать…
Кида повернула. С тяжёлым сердцем пошла к себе. Всё гораздо хуже, чем ей только что казалось.
Дети играли в песке. Ланчик спал.
Кида взяла гарпун, шагнула в реку. Но внимание на рыбу переключить никак не получалось. Надо с кем-то поговорить.
Оглянулась по сторонам. Малолюдно сегодня, все разошлись по делам. Лишь дед сидел у огня, мастерил всем обувку.
Кида вышла из воды, пошла к старику.
– Или случилось что? Ты вроде как сама не своя? – дед, чуть прищурив глаза, поглядел на женщину. – Услыхала что?
Кида вскинула голову.
– А ты откуда узнал?
– Узнал. Тут не надо много умов иметь. Видел, как ты дёрнула от них, – дед кивнул в сторону увешанных шкур.
– Мне кажется, что Аре… Что Ара… Что ей надо быть осторожней.
– Во как… Давай-ка, девка, расскажи всё.
Кида рассказала. И с её слов не получилось того эффекта. Не получилось передать всю ненависть, что слышалась в словах молодой жены.
Но дед понял. Задумался.
– Надо смотреть в оба. Зага – девка горячая, с детства – огонь. Как бы, правда, чего не натворила.
– Может, ещё кого надо предупредить?
– Шепну я кой-кому из мужиков. А ты Сахе. Больше не надо пока. Может, всё образуется.
Кида поняла. Дело рискует закрутиться нешуточное. За такие угрозы можно и из племени вылететь. На все четыре стороны. Только вот угрозы ли это? Может, просто боль ревнивого сердца?
Долго сидели с дедом задумчивые. Дед, казалось, мирно плёл лапти. Кида ломала тонкие сухие ветки и подбрасывала в огонь.
– Ну-ка, давай свою ногу.
– Так ты мне уже сплёл!
– У вас с Арой, нога вроде одинаковая. Теперь ей плету.
Кида встала, послушно вложила тонкую ступню в основание подошвы.
– Понял, – отодвинул дед начатый лапоть. – У Мотки и то скоро ширше и длиннее станет.
– Нога?
– Да. Вы с Арой уж очень тонкие…
Дед не смог выразить свою мысль.
«Девки слишком хрупкие… Неужто в племени появился лиходей? Кабы не было беды…»
А за новыми богатыми шкурами молодые муж и жена яростно и жарко любили друг друга.