Появление во дворе родного дома президента академии в сопровождении свиты стражей и такое же быстрое исчезновение не шло из головы. Вилли успокаивала рыдавшую мать, сердце сжималось от тоски и горя, а в мыслях был он, Адреас.
«Точно! – сообразила она. – Этот высокородный мерзавец пришел меня арестовать?»
Но эта идея как вспыхнула, так и погасла.
«Почему тогда не забрал с собой, не отвез в тюрьму? Почему спрашивал именно о брате? – Вилли сжала пальцами виски, головная боль обручем охватила голову. – А если он вернутся? Ускакал, сейчас обсудит с помощником по дороге случившееся и вернется».
Этот президент не внушал доверия совсем. С той злопамятной встречи на дороге и до сего момента он делал ей только гадости.
Девушка вздохнула: гадай не гадай, но это не поможет справиться с горем.
– Мама, сходи к соседям, – попросила она. – Скажи, пусть придут попрощаться с Юлом.
Сказала, и почувствовала, как комок сжал горло, не хотелось верить, что брата больше не с ними.
Вилли встала и вошла в комнату. Сумерки уже опустились на город, в полумраке разглядеть было ничего невозможно. Она зажгла лампу, поставила ее на пол рядом с матрасом и внимательно посмотрела на Юла.
Его кончина не была легкой, его лице застыло страдание. Скрюченные пальцы упирались в пол, словно он чему-то сопротивлялся. Девушка пригляделась к половицам и заметила на них царапины.
Она откинула одеяло, подняла лампу выше: на шее брата виднелись красные следы. Подозрение зашевелилось в голове: слишком странные были признаки смерти. Чьих рук это дело? Если Теней, то они могли бы применить магию и не оставить следов. Если в дом забрались грабители, пока мать ходила на работу, тогда где разрушения?
«О боже! Талеры!» – ужаснулась Вилли.
Вдруг кто-то видел, как она прятала деньги. Она бросилась вон из комнаты, забежала в хлев и полезла в самый угол, где закопала узелок с монетами. Они были на месте. Вилли выдохнула от облегчения. Осознавать, что из-за тебя пострадал близкий человек, было ужасно. Она сунула несколько монеток в карман и вернулась во двор. Он выглядел как обычно, никаких признаков воров или посторонних.
Мать возилась у очага. Вот она налила воду в тазик, взяла чистую тряпицу и пошла в дом.
– Надо Юла обмыть, – с трудом выдавила из себя она и всхлипнула. —И переодеть. Скоро придет жрец совершать обряд прощания.
– Мама, у нас ничего не пропало? – на всякий случай уточнила Вилли.
– Ты о чем? – мать посмотрела на дочь.
Стеклянный, безжизненный взгляд поразил девушку до глубины души. Ей показалось, будто ребра сжались и не дали вдохнуть полной грудью.
«Сволочи! – простонала про себя она, судорожно втянув воздух. – Мерзавцы! Разве можно использовать светлые силы во вред? Будьте вы прокляты!»
Перед глазами стоял Адреас, именно его Вилли проклинала со всей страстью израненного сердца. Желание поквитаться еще больше овладело ее душой и разумом.
– Мама, ты иди, приготовь поесть, я сама, – Вилли взяла маму за руку.
– Нет, дорогая, юная девушка не может мыть мужчину, а для меня секретов нет.
– Мама…
– Ступай, дочка ступай.
Вилли вышла на улицу, села на крыльцо и задумалась. Что же делать? На рассвете нужно похоронить Юла, а как же экзамен?
Двор постепенно наполнялся людьми, они входили по одному в комнату, прощались с Юлом. На нем теперь красовался свадебный костюм, который примеряла на себя Вилли. Лицо разгладилось, посветлело, показалось, будто брат даже улыбается, словно он знал какую-то тайну, но унес ее с собой.
– Дорогу дознавателям Его Величества! – раздался громкий голос у ограды.
Соседи испуганно сбились в кучу, Вилли выскочила на крыльцо: у ворот, как пару часов назад, опять увидела стражников, президента на коне и королевского дознавателя.
Сердечко екнуло: «Неужели он приехал за мной?»
Вилли огляделась, прикидывая, куда может спрятаться, ничего не нашла и гордо задрала подбородок. Это ее дом, и здесь не место незваным гостям.
– Что тебе надо? – бросилась она к Адреасу, когда тот спешился.
– Мы можем поговорить?
– Нет. Убирайся!
Президент зло прищурился, глаза превратились в узкие щелочки, в прорезах которых сверкали молнии, на сжатых челюстях показались желваки. Он был зол, не просто зол, а разъярен, походил на готового к прыжку зверя. Девушка невольно отступила и оглянулась.
– Меня прислал сюда ректор, – начал Адреас тихим, но зловещим тоном.
– Ректор? – изумилась Вилли. – Зачем?
– Юл был лучшим адептом академии.
– Наверное, именно поэтому на него наложили проклятие, – язвительно выпалила Вилли и добавила: – В благодарность за учебные заслуги.
– Слушай, ты! – не выдержал Адреас. – Еще хоть слово…
– И что будет? – Вилли чуть не кричала. – Наложишь проклятие, как на брата?
– Девушка, девушка, – к ней подбежал дознаватель, низенький человечек с таким пристальным взглядом, что у нее мороз побежал по коже. – О каком проклятии ты говоришь?
Вилли прикусила язык. Для посторонних Юл тяжело болел, а все остальное были ее беспочвенные домыслы и догадки.
– Брат не умер своей смертью, – заявила она.
– Почему ты так решила? – заинтересовался человечек.
Адреас тоже насторожился, Вилли видела, как он напрягся, прислушиваясь к разговору, сжал в пальцах рукоятку хлыста так, что все мускулы напряглись.
– Вы сами посмотрите.
Она повела дознавателя в комнату, показала все, что нашла сама.
– Может, грабители напали?
– Брат не мог ходить. И позвать на помощь не мог, голоса не было. Тогда зачем его убивать?
– Ну, увидел кого-то, кто не хотел, чтобы его узнали.
Вилли косо посмотрела на мужчину. Складывалось впечатление, что он уже сделал выводы и больше копаться в этом деле не станет.
Так и получилось.
Дознаватель что-то записал в свою книгу и уехал. Вилли, решив больше не расстраиваться по этому поводу, занялась обрядом прощания, который длился до глубокого вечера. Наконец соседи разошлись по домам, жрецы обернули Юла белыми рогожами, чтобы ранним утром провести обряд захоронения. Мама устало села на ступени крыльца и уронила голову на колени.
Вилли пошла закрывать калитку и вздрогнула: Адреас все еще стоял за воротами.
– Ты за мной следишь? – тихо спросила потрясенная Вилли.
– Нет, надо потолковать.
– Мне не о чем с тобой разговаривать! Убирайся!
Адреас резко дернулся к ней, схватил за шиворот и прижал к своему телу.
– Осторожнее со словами, йоши. Или думаешь, я ради развлечения болтаюсь возле твоего дома?
Вилли замерла: в сильных руках мага пятого порядка она была как былинка на ветру, согнет, сломает и даже не заметит. Рядом с ним ее магия почему-то молчала. Она вспомнила, как новички говорили, что президент обладает особым даром – влиять на мысли людей, отнимать у них волю.
Вот и сейчас сердце вдруг замерло, словно чего-то испугалось, а потом заколотилось часто-часто. задрожало, как кроличий хвостик. Вилли насторожилась, ей совсем не понравилась реакция ее тела на адепта. Мысли куда-то поплыли, мир стал теплым и добрым, а человек рядом с ней – милым и приветливым.
Она решила отступить и не раздражать больше этого зазнайку.
– Х-хорошо, – что тебе от меня нужно?
– Ректор лично приглашает тебя на завтрашний экзамен.
– Зачем? Поступаю в академию не я, а мой господин.
– Я прекрасно знаю, что это именно ты выполняешь все задания.
– Ничего подобного. Докажите!
Вилли повела плечами, освобождаясь от цепких пальцев Адреаса, и сделала шаг в сторону.
– Дочка, ты чего там стоишь? – окликнула ее мать. – Вот-вот прозвенит час Быка.
– Я иду, мама. Сейчас, – ответила она и добавила уже для президента: – Уходите. Утром у нас обряд захоронения.
– Он может пройти и без тебя.
– Нет.
Вилли сказала это настолько твердо и решительно, что президент опешил.
– Не заставляй меня применять силу. Я могу связать тебя и увезти.
– Нисколько не сомневаюсь, – прошептала девушка. – От вас добра не жди.
– Ты подведешь своего хозяина.
– Ничего, этот недоросль и сам справится. Я магией не владею.
– Вот упрямая девчонка! – разъярился президент. – Я тебе слово, ты в ответ двадцать. Чтобы на рассвете стояла у ворот академии.
Он вскочил на коня и ударил его пятками. Скакун взвился, дернул передними ногами и понесся галопом по пустынной улице. Звуки колокола, возвещавшего час Быка слились с топотом копыт.
– Виола, закрой калитку! – крикнула мать.
Вилли заперла засовы и пошла к дому. Ей предстояло всю ночь не спать, провожать брата в дальний путь. Она села возле замотанного в рогожу Юла, который лежал на погребальной скамье, стоявшей под навесом, и задумалась. Почему-то рядом с ним на нее опускалось умиротворение и благодать, словно магия брата сливалась с ее энергией и усиливала ее вдвое. Но это были лишь досужие домыслы: мертвое тело не способно ничего излучать.
«Что же делать?» – крутился в голове вопрос.
Если она будет стоять до конца обряд захоронения, не успеет на последний экзамен. А если пойдет в академию, не простит себе, что не проводила брата в последний путь.
– Юл, подскажи! Как мне быть? – вслух спросила она и испугалась: в тишине ночи вопрос прозвучал неожиданно громко.
– Что?
Мать посмотрела сонными глазами. Она задремала, положив голову на край погребальной скамьи. Ее пальцы лежали на том месте, где была ладонь сына.
– Ничего, это случайно вырвалось, – успокоила Вилли. – Матушка, прилягте, завтра нас ждет тяжелый день.
– Как же мы будем жить без Юла? – простонала мать. – Как же?
– Не волнуйся, – дочь обняла ее за плечи. – Я нашла хорошую работу.
– Вилли, ты ходила в академию?
Девушка вздрогнула всем телом, она даже не догадывалась, что мать знает.
– Но откуда…
– Юл сказал. Он очень переживал за тебя. Не смей! – мать выпрямилась, в голосе появилась твердость. – Слышишь, не смей больше ходить туда!
– Нет, пойду, – упрямо поджала губы Вилли. – Я хочу знать, что случилось с братом.
– Ты загонишь меня в могилу!
– Не волнуйся, я не выдам себя. Иди, отдыхай.
Она проводила мать в комнату и вернулась к скамье. Ей показалось, что стало светлее. Вилли посмотрела на горизонт, но солнце еще не встало. Луна тоже спряталась за тучами. Девушка огляделась, не понимая, откуда идет свечение, и вдруг замерла: призрачный свет исходил от кокона брата.
Вилли бросилась к скамье, упала на землю на колени, до боли вглядываясь в бледное лицо. Но глаза были по-прежнему закрыты, а рогожа будто сияла, наполненная изнутри желтоватыми лучами.
– Юл, Юл! – шептала Вилли. – Ты жив? Ответь? Ты жив?
Но брат не шевелился. Свечение стало более плотным, собралось в области сердца и вдруг рвануло вверх, окутало Вилли туманом. Девушка почувствовала, как ее жилы наполняются силой, и вскочила, завертелась волчком. От ее рук летели искры, которые превращались в светлячков и кружились вокруг в хороводе.
– Что это? Как это? – бормотала потрясенная Вилли. – Юл, это ты? Братик!
Светлячки сложились в образ, который покачал головой, и снова распались. Миг – и они словно растворились в воздухе, отчего во дворе стало еще темнее.
Вилли упала на землю, потрясенная случившимся. Получается, после смерти брата его энергия освободилась. Но разве так бывает? Девушка никогда не слышала о таком чуде. Она сидела до рассвета, не понимая, что случилось. Неожиданно вспомнила слова Адреаса о том, что сам ректор позвал ее на экзамен. Получается, Верховный маг знал о необыкновенном даре брата? Но почему не защитил его, бросил на произвол судьбы?
На эти вопросы нужно было непременно найти ответы. Теперь Вилли не волновалась. Бренное тело брата уже ничего не значило для нее, она верила, что Юл соединился с ней с помощью магии, и еще больше горела желанием поквитаться с врагами.
Первые лучи солнца показались над горизонтом. Издалека донеслись колокольчики жрецов, которые шли забирать тело брата. Вилли разбудила мать, напоила ее молоком, оставшимся с вечера.
– Матушка, ты только не волнуйся, – тихо сказала ей. – Юл переродился.
– Ты о чем говоришь? – округлила глаза несчастная женщина. – Дар мага после смерти не работает.
– А у Юла сработал. Смотри.
Вилли вытянула руки, на кончиках пальцев сразу появились светлячки. Они покрутились вокруг девушки, потом облепили мать, будто обняли ее.
– О небеса! Спасибо вам! Спасибо! – заплакала она.
– Я пошла встречать жрецов. Ты только не сияй счастливым лицом.
Вилли толкнула мать в бок, светлячки мигом спрятались в складках одежды девушки. Она сразу почувствовала легкое жжение, будто они проникали в кровь и кожу, но это ее совершенно не испугало.
Девушка плеснула в лицо водой, нахмурилась и распахнула ворота. Жрецы, войдя, затянули грустную песню на непонятном языке. Вилли выглянула на улицу, только повернулась, как сзади на голову набросили мешок, чьи-то руки подхватили ее, швырнули на круп коня.
Она опомниться не успела, как только топот копыт звенел в ушах.