Сусанна Керн чувствовала покалывание в бедрах после бега. Стянув влажные трусы, она швырнула их на стул.
С тех пор как ей исполнилось тридцать, она пробегала по пять километров три раза в неделю, вечером. После пятничной тренировки Сусанна обычно ела мороженое и смотрела телевизор – Бьёрн возвращался домой только к полуночи.
Когда Бьёрн получил работу в Лондоне, Сусанна думала, ей будет одиноко, однако быстро поняла, насколько ценны свободные часы в те недели, когда Морган жил у отца.
Сейчас она особенно нуждалась в покое: она начала углубленный, с высокими требованиями курс нейрологии в Каролинском институте.
Сусанна расстегнула мокрый от пота спортивный лифчик, подумав, что наденет его еще в воскресенье, а потом постирает.
Она не помнила такого жаркого лета.
Тихий скрежещущий звук заставил ее повернуться к окну.
Сад за окном был таким темным, что Сусанна увидела в стекле только отражение спальни. Похоже на театральную сцену, телестудию.
Сейчас ее выход, и вот она стоит, залитая светом софитов.
Но я забыла одеться, с кривой усмешкой подумала Сусанна.
Несколько секунд Сусанна разглядывала свое обнаженное тело. Ярко освещенное, в отражении оно выглядело более стройным, чем на самом деле.
Царапанье послышалось снова, словно кто-то водил ногтями по оконному скату. Может, птица? Слишком темно, не видно.
Не отрывая глаз от окна, Сусанна осторожно подошла ближе, пытаясь что-нибудь рассмотреть сквозь отражения. Потянула к себе темно-синее покрывало, прикрылась, вздрогнула.
Преодолевая внутреннее сопротивление, она приблизилась вплотную к стеклу; сад – темно-серый мир, словно подземелье с гравюры Гюстава Доре.
Черная трава, высокие кусты, качели Моргана раскачиваются на ветру, оконные проемы игровой комнаты выходят на террасу, которую так и не достроили.
Стекло запотело от ее дыхания; Сусанна выпрямилась и задернула шторы. Позволила тяжелому покрывалу соскользнуть на пол, голая прошла к двери, и тут по спине у нее пробежал неприятный холодок; она снова повернулась к окну. В щели между тускло-розовыми шторами поблескивала полоска черного стекла.
Сусанна взяла со столика телефон и позвонила Бьёрну; слушая гудки, она не могла оторвать взгляда от окна.
– Привет, дорогая. – Бьёрн ответил как-то слишком громко.
– Ты в аэропорту?
– Что?
– Ты в…
– Я сейчас в аэропорту, купил бургер в «О'Лирис»… – Его голос пропал; какие-то мужчины завопили, зааплодировали. – Ливерпуль снова забил, – объяснил Бьёрн.
– Ура, – вполголоса сказала Сусанна.
– Твоя мама звонила, спрашивала, что ты хочешь на день рождения.
– Как мило.
– Я сказал, ты хочешь кружевное белье, – пошутил он.
– Великолепно.
Сусанна не отрываясь смотрела на блеск стекла между шторами; в телефоне потрескивало.
– Дома все нормально? – спросил Бьёрн; казалось, он совсем близко.
– Я просто немного испугалась темноты.
– Разве Бена с тобой нет?
– Сидит перед телевизором.
– А Джерри?
– Они оба ждут меня, – улыбнулась Сусанна.
– Я скучаю по тебе, – сказал Бьёрн.
– Не опоздай на самолет, – прошептала она.
Они поговорили еще немного, сказали друг другу «Пока, целую!» и разъединились. Сусанне вспомнился пациент, которого привезли вчера ночью. Парень ехал на мотоцикле без шлема, попал в аварию и получил серьезные повреждения мозга. Его отец приехал в больницу прямо со своей ночной смены. Так и явился – в испачканном комбинезоне, на шее респиратор.
Прикрывшись розовым кимоно, Сусанна вернулась в комнату с телевизором и задернула плотные шторы.
Комната сделалась странно слепой, как при полной тишине.
Шторы колыхались, и у Сусанны по спине прошел холодок, когда она отвернулась от окна.
Она сунула в рот ложку мороженого. Оно размягчилось – скоро будет то, что надо. Терпкий шоколадный вкус обволакивал рот.
Сусанна отставила ведерко, прошла в ванную, заперла дверь, открыла воду, распустила волосы и положила резинку на край раковины.
Она вздохнула, когда горячая вода полилась на голову, шею и омыла тело. В ушах загудело, плечи расслабились, мускулы обмякли. Сусанна намылилась, задержала руку между ногами, почувствовала, что волоски уже начали отрастать после последней эпиляции.
Сусанна протерла рукой запотевшее стекло, взглянула на ручку двери ванной.
И вдруг подумала о том, что ей привиделось в окне спальни, когда она натягивала на себя покрывало.
Она тогда отмахнулась – решила, что померещилось. Глупо пугать себя. Сусанна отогнала страх, сказала себе, что не могла толком ничего разглядеть.
Комната была ярко освещена, а в саду совсем черно.
Но там, где в стекле отразилось темное покрывало, ей померещилось чье-то лицо, глядящее на нее.
В следующую секунду оно пропало, и Сусанна решила, что ошиблась, но теперь не могла избавиться от мысли, что видела лицо на самом деле.
Это был не ребенок. Может быть – сосед. Искал своего кота, остановился и стал глазеть на нее.
Сусанна закрыла воду, и сердце у нее застучало где-то в горле: дверь кухни открыта в сад. Неужели она забыла закрыть дверь? Все лето дверь по вечерам была открыта, но, отправляясь в душ, Сусанна всегда запирала ее.
Она протерла запотевшее стекло и снова посмотрела на ручку двери. Ничего не случилось. Сусанна потянулась за полотенцем и подумала: надо позвонить Бьёрну. Она осмотрит дом, а Бьёрн пусть в это время остается на телефоне.