Нелли встала у Эрика за спиной. Он вызвал на экран базу данных по пациентам, ввел «Роки Чюрклунд» и узнал, что тот находился в областной больнице Карсуддена.
– Карсудден, – тихо сказал он.
Нелли отвела прядь светлых волос со щеки, посмотрела на Эрика, и ее глаза сузились.
– А почему, собственно, мы говорим об этом пациенте?
– Телу жертвы Роки Чюрклунда была придана особая поза. Ты этого не помнишь, но убитая лежала на полу с изрезанным лицом, а рука – на горле… И сейчас, когда я гипнотизировал Керна, то… услышал от него подробности, которые напомнили про то давнее убийство.
– Которое совершил священник?
– Керн сказал, что лицо его жены превратили в месиво… и что она сидела, приложив руку к уху.
– Что говорит полиция?
– Не знаю, – промямлил Эрик.
– Но ты же рассказал это той… той очаровательной беременной особе?
– Я ничего не рассказал, – сознался Эрик.
– Правда? – Нелли, скептически улыбаясь, дернула уголком рта.
– Потому что это всплыло под гипнозом и…
– Но Керн же сам хочет дать свидетельские показания, разве нет?
– Может, я неверно его понял.
– Неверно понял, – усмехнулась Нелли.
– Безумие какое-то. Я больше не могу об этом думать.
– Эрик, совпадение наверняка мало что значит, но ты расскажи о нем полиции, они же здесь именно ради этого, – мягко убеждала Нелли.
Эрик подошел к окну. Площадка, где стоял и курил пациент, теперь опустела. Эрику даже сверху были видны окурки, фантики от конфет, брошенные на землю. Кто-то засунул в урну для окурков синюю бахилу.
– Это было давно, но для меня… Знаешь, что я чувствовал в те недели? Я не хотел, чтобы Роки оправдали, – медленно проговорил Эрик. – Это… насилие, глаза, руки…
– Знаю, я читала, – сказала Нелли. – Но сейчас не помню, какое заключение вы вынесли. Однако Чюрклунда, во всяком случае, сочли чертовски опасным и посчитали, что велик риск рецидива.
– А если он на свободе? Я должен позвонить в Карсудден. – Эрик взял телефон, взглянул на экран компьютера и набрал номер Симона Касилласа, ответственного главного врача.
Нелли уселась на диван и с улыбкой взглянула в глаза Эрику, пока он произносил заключительные вежливые фразы, упомянув в конце разговора, что статья главврача в «Свенск Псюкиатри» была просто блестящей.
Солнце зашло за тучу, и по кабинету поползла густая тень – словно перед зданием встал на якорь гигантский корабль.
– Роки все еще в отделении D-4, – сказал Эрик. – Его вообще никуда не отпускают.
– Теперь тебе полегчало?
– Нет, – прошептал Эрик.
– Ты расклеился? – спросила она так серьезно, что Эрик невольно улыбнулся.
Он со вздохом закрыл лицо ладонями и позволил им сползти: кончики пальцев мягко давили на веки и щеки. Потом он снова взглянул на Нелли.
Она выпрямилась и внимательно посмотрела на Эрика. Глубокая морщинка обозначилась между тонкими бровями.
– Ладно, слушай, – начал Эрик. – Я знаю, что допустил ошибку, но во время одного из последних моих разговоров с Роки он утверждал, что на вечер убийства у него было алиби. А я не захотел, чтобы его освободили только из-за того, что он подкупил свидетеля.
– Что ты имеешь в виду? – тихо спросила Нелли.
– Что я не дал хода той информации.
– Прекрати.
– Его могли освободить…
– Черт возьми, ты не имел права этого делать, – перебила она.
– Знаю. Но он был виновен, и он убил бы еще кого-нибудь.
– Не наше дело это решать, мы психологи, а не полицейские, не судьи…
Нелли взволнованно прошлась по кабинету, остановилась и покачала головой.
– Вот че-орт, – выдохнула она. – Какой же ты дурак, это же…
– Я понимаю, ты злишься.
– Это верно. В смысле – ты понимаешь, что, если эта история всплывет, ты потеряешь работу.
– Я знаю, что допустил ошибку, это меня гнетет, но до сих пор я верил, что остановил убийцу.
– Проклятье, – буркнула Нелли.
Эрик взглянул на визитную карточку, лежавшую на столе, и стал набирать номер комиссара.
– Что ты делаешь? – спросила Нелли.
– Я должен рассказать об алиби Роки, про руку и ухо, и…
– Расскажи, – согласилась Нелли. – Но что, если ты оказался прав? Что, если алиби – фальшивка? Тогда нет никаких параллелей.
– Наплевать.
– И поразмысли над тем, чем ты будешь заниматься остаток жизни. С медициной придется завязать, ты потеряешь доход, может, попадешь под суд. Скандал, газетные писаки…
– Я сам виноват.
– Лучше узнай сначала насчет алиби. Если оно действительно существует, я сама на тебя заявлю.
– Спасибо, – усмехнулся он.
– Я серьезно, – сказала Нелли.