– Бу-у-у-у!!!
В центре круга, образованного идущими по команде «Рядом» собаками, на корточках сидела дама с сигаретой. Дама была средних лет и, судя по всему, очень средних дрессировочных способностей. Периодически она вынимала сигарету изо рта и, выждав подходящий, по ее мнению, момент, хрипло гаркала в ухо проходящей мимо собаке. Вся эта не в меру странная схема претворялась дамой в жизнь с таким апломбом, что не возникало никаких сомнений в грандиозности ее личности. Бесспорно, дама чувствовала себя Светилом, вокруг которого движутся маленькие глупышки-планеты. Сама же Вселенная представляла собой небольшой огороженный кусок земли странной треугольной формы, на котором под линией теплотрассы месила грязь дюжина собачников. На заборе висела маленькая, но гордая табличка «Дрессировочный центр. Все виды услуг».
– Бу-у-у-у!
Огромная молодая кавказская овчарка подпрыгнула так высоко, что на секунду показалось, будто над ее хозяином на поводке зависло большое белое пушистое облако. Белое облако с выпачканным в черной жиже пузом.
Я вычислила некий алгоритм действий дамы, и долгое время мне удавалось проскакивать, в нужные моменты замедляясь или ускоряясь, а то и пропуская кого-то вперед. Спасибо школьным урокам физкультуры за знаменитый лайфхак с завязыванием шнурков.
В кармане запищал телефон – пришла смска от мамы: «Как вы?» Забывшись, я уткнулась в дисплей, одной рукой набирая ответ.
– Бу-у-у-у!
Я выронила из руки в грязь телефон, на дисплее которого уже значилось «Нормаль…». Рада застыла, с изумлением рассматривая даму сверху вниз.
– Ну и че ты зыришь? – дама потянулась к Радке.
– Бу-у-у-у! – гаркнула, в свою очередь, Радка.
От неожиданности дама выпустила из рук сигареты. Одной рукой сдерживая рычащую Радку, другой я выковыривала телефон из лужи. Дама доставала пачку сигарет из соседней лужи.
– Мы это… пойдем, – я победно обтерла телефон о джинсы.
– А чой-та? Еще вообще-то час занятий! – дама грозно выпрямилась, демонстрируя внушительный рост и желтозубый оскал.
– Дома молоко убежало, извините, – пока дама обрабатывала информацию, мы с Радой, как два ужа, проскользнули в калитку и быстрым шагом направились в противоположную от площадки сторону Лил дождь, чавкали сапоги; Рада жмурилась и поминутно громко трясла ушами. Позади нас, зловеще отдаваясь от железного забора площадки, все тише слышалось «Бу-у-у-у!». А мы шлепали по лужам – мокрые, замерзшие, но восхитительно свободные.
Так закончился, не успев начаться, наш поход на единственную дрессировочную площадку «на районе», рекомендованную местными друзьями-собачниками. И вроде площадка была вполне удобно расположена, а нашему с годовалой Радой домашнему ОКД[2] уже требовался профессиональный взгляд. Но практика показала, что лучше ковыряться одним, чем с кем попало. Одни мы, кстати, ковырялись еще недолго – совсем скоро к нам приехала личная дрессировщица, которую мы нашли довольно прозаично. Да, в 2005 году современную таргетированную рекламу, аккаунты в инстаграме и прочие радости капитализма еще успешно заменяли доски объявлений у зоомагазинов, в два слоя обклеенные черно-белыми листовками с линялыми фотографиями собак. И жили же как-то.
В некотором волнении я стояла у метро и напряженно вглядывалась в толпу. Точно считав мое настроение, Рада занималась ровно тем же. Периодически она зацеплялась взглядом за какого-то человека, долго следовала за ним глазами в людском муравейнике, а когда тот в своих мыслях проходил мимо нас, вопросительно заглядывала мне в лицо.
Воспоминания о перипетиях последней недели отвлекали меня от томительного ожидания. Ведь на Иру я напала далеко не сразу.
– Здравствуйте, это дрессировка собак? – сбивающимся от волнения голосом произнесла я в трубку, набрав номер с первого по счету обрывка объявления.
– Что-что? Говорите громче! – к телефону подошла какая-то старушка.
– Здравствуйте, это дрессировка собак? – повторила я на этот раз громко, но будто совсем без знаков препинания – чтоб побыстрее.
– А, сейчас, сейчас, позову сына, это он у нас собакам хвосты крутит!
В трубке долго слышались шорохи, будто мой будущий собеседник пробивается к телефону через какие-то баррикады.
– Да, слушаю! – шорох резко сменился бодрым мужским голосом. Я даже отпрянула от трубки – ничто не предвещало самоликвидации оборонительных заграждений на полпути.
Я объяснила суть моего обращения и попросила рассказать, какие упражнения входят в ОКД.
– Движение рядом, апортировка, комплекс…
– Что-о-о?! – буквально вскричала я. – Какой еще куплекс?!
– Ко… комплекс, – в смятении выдал мой собеседник.
Я смеялась так, что случайно нажала на рычаг телефона. Баррикады и глухая старушка оказались не более чем плохой связью в квартире дрессировщика. Решив, что последний определенно обрадуется, если эта странная особа ему не перезвонит, я продолжила свои поиски.
Уже в начале разговора с Ирой по телефону я поняла, что мы на одной волне. Поиск дрессировщика для Рады был моим первым самостоятельным опытом общения с таким большим количеством незнакомых взрослых. Среди них мне предстояло выбрать самую подходящую кандидатуру. Кандидатуру на суперважную должность стратегического значения.
Несмотря на все регалии и громкие звания, мы все равно, пусть и неосознанно, в первую очередь обращаем внимание на личность человека. В четырнадцать лет может не хватать жизненного опыта, зато еще сохраняется детское, чистое восприятие людей, когда просто загорается зеленая или красная сигнальная лампочка. Ребенку нет нужды подставлять табуретку и всматриваться в несчастную лампочку, пока в глазах не запляшут черные пятнышки, только еще больше заслоняющие реальную картину.
В старшем же возрасте мы редко когда останавливаемся на первом впечатлении. Приводим самим себе аргументы, которые кажутся ну очень рациональными. В итоге закрываем отчаянно мигающую красную лампочку, как непрозрачной шторкой, либо уговариваем себя, что она все-таки зеленая. Ради чего? Натягивать сову на глобус – любимое развлечение взрослых людей.
Вот так вот и ищешь всю жизнь эту тонкую грань между детской непосредственностью и мучением невинных птичек.
На следующий день, когда я вернулась из школы, мама не открыла мне дверь, как обычно. Повернув ключи в замке и легко толкнув ручку, я услышала, что мама говорит по телефону:
– Да, да, Ксюша сама очень много с собакой занимается, этот вопрос полностью на ней, и ваш телефон она тоже сама нашла. Не волнуйтесь.
Оказалось, Ира решила подойти к вопросу ответственно и на всякий случай перезвонила маме – удостовериться, что меня не гонят заниматься с собакой против воли. А то, как сказала Ира, к ней частенько приходят дети, получившие волшебный пендель от родителей, и занимаются с собакой чуть ли не через слезы. Явно не наш случай – меня почти трясло от нетерпения в предвкушении первого занятия.
От толпы отделилась молодая женщина и, улыбаясь, направилась к нам. Она была точно такой, как я себе представляла по телефонному разговору: чуть помладше моей мамы, доброжелательная, но неприметная. Джинсы-клеш, легкий вязаный севший джемперок, зализанные в хвост волосы, на плече большая квадратная старомодная сумка непонятного цвета. В толпе Иру было бы не заметить при всем желании. Тем не менее, для меня она стала единственным окном в мир настоящей кинологии, послом с большой земли, практически доброй феей. Но главное, она находила у Рады множество волшебных, невидимых прежде кнопок и учила меня нажимать на них в правильной последовательности. По окончании положенных десяти занятий Ира вручила мне невидимый пульт от Радки, батарейки которого хватило на всю жизнь.
Ира в целом осталась довольна нашими домашними наработками, и мы взяли курс на официальный норматив.
Каждый раз я притаскивала в сумке внушительную порцию нарезанного ровными кубиками сыра. Окрестные вороны быстро полюбили наши занятия. Пока я выгружала необходимый инвентарь, вороны рассаживались на соседние деревья, словно зрители в Большом театре. Но особенно они ценили антракт. Пока Рада пила воду, им можно было незаметно собрать все, что мы рассыпали, постигая премудрости общего курса дрессировки.
Раде же больше всего понравилась новая для нее команда «место». Она с удовольствием бежала к лежавшей на асфальте сумке, где ее щедро кормили под осуждающими взглядами ворон. Каждое увеличение расстояния до сумки, да и вообще каждый наш маленький шаг вперед приятно отдавался где-то внизу ребер. Приятно, но при этом и щекотно – ведь надо двигаться дальше.
Процесс дрессировки строился следующим образом: сначала Ира вместе с Радкой показывала выполнение упражнения, затем я забирала собаку и старалась повторить.
– Да вы уже можете на соревнования выходить! Откуда она все знает?! – неизменно восклицала я, когда Радка оказывалась в руках Иры. В моих же руках карета хоть и не превращалась в тыкву, но многие технические характеристики бесследно пропадали. Шаг за шагом, под руководством инструктора мы сглаживали эту разницу, и карета обретала все больше и больше лошадиных сил.
Ира работала очень по-доброму и с Радкой, и со мной. По итогам первой десятилетки могу сказать, что в мире большой кинологии люди, не выпячивающие своих знаний и не старающиеся самоутвердиться на фоне менее опытного человека, – большая редкость. Рада тоже любила Иру, чувствуя в ней опытную овчаристку. Она всегда безошибочно вычисляла овчаристов и без очереди оформляла им карту лояльности.
Как-то раз я поделилась с Ирой: Рада периодически облаивает детей. История с выходом из лифта благополучно завершилась, а тут собака позволяет себе вольности: пройдет спокойно мимо девяти детей, но если десятый сделает резкое движение либо издаст звук, значение которого Радке непонятно, может подскочить и облаять с расстояния трех-четырех метров. Конечно, это всегда выбивало меня из колеи, еще и Рада потом некоторое время не давалась, зная, что после поимки получит по заднице. Я понятия не имела, что в таком случае можно сделать на дистанции, и была просто в отчаянии. Водить все время на поводке? Но как же дрессировка и игры с собаками? Хотя и замечания собирать порядком надоело.
– А ты брось в нее поводком как следует!
– Прямо в нее? – ужаснулась я.
– Ну не совсем – так, чтобы он просвистел прямо над ней, но в нее саму не попал. – Ира хитро улыбнулась пока еще ничего не подозревающей Радке. – И смотри, в ребенка ненароком не зафиндели!
Случай представился уже на следующий день. Мы делали домашнее задание по увеличению времени выдержки. Через собачью полянку проходил дедушка с двумя внуками лет пяти. Те носились по лужам, свистя и улюлюкая. Радка, конечно, не могла выдержать такого разгула стихии. Сорвавшись с выдержки, она побежала в их сторону и начала прыгать вокруг с противным «А-ва-ва-ва!». Уж насколько я никогда не отличалась меткостью, да еще и в сумерках, но тут все звезды на небе совершили экстренную перетасовку во имя моей удачи и спокойствия всех окрестных детей. Я от души запульнула скрученный поводок в сторону негодницы. Было слышно, как он просвистел в воздухе и упал наземь в нескольких сантиметрах от Радки, после чего воцарилась полнейшая тишина. Прежде чем я успела что-то сообразить, с разбегу в меня влетела Радка. Она извивалась в ногах, виновато виляла хвостом, прыгала вверх, царапая мне живот, лизала в лицо – словом, извинялась и за этот эпизод, и за все предыдущие, будто бы говоря: «Я поняла! Теперь я все поняла!» Я насилу отделалась от нее под удивленными взглядами дедушки и детишек.
– Авававка совсем того, – только и сказал один.
После этого случая Рада ни разу в жизни не позволила себе даже косого взгляда на детей. Не счесть, сколько детей гладили ее и обнимались с ней после выступлений в детских домах, на детских праздниках и соревнованиях в последующие годы. А ведь еще минуту назад в это невозможно было бы поверить.
После десяти занятий Ира отправила нас в свободное плавание, подытожив, что дальше мы можем, а главное, должны сами. Но даже не эти ее слова стали самыми важными.
Через некоторое время мы официально сдали ОКД на площадке. В середине нулевых тех, кто занимался самостоятельно, крайне неохотно принимали на экзамены. Я обзвонила множество площадок, прежде чем получила единственный положительный ответ. До этого мне либо сразу отказывали, либо предлагали оплатить групповой курс.
Счастливая, по дороге с экзамена я отправила Ире эсэмэску с благодарностью и цитатой судьи: «У вас супер-пупер первая степень!»
«Поздравляю с заслуженным результатом!» – написала Ира и сразу же добавила: «Не знаю никого, кто бы чувствовал собаку так, как ты».
С Ирой мы больше не виделись. Но эта эсэмэска определила ход дальнейших событий в нашей с Радой жизни, дав мощный заряд вдохновения и веры в себя.
В минуты, когда нашу шлюпку мотало по волнам над кинологическими пучинами, я вспоминала этот незатейливый текст, всего одну фразу, написанную нашей первой учительницей. Он вспыхивал маленьким огоньком, но его хватало, чтобы подсветить место, где шлюпка дала течь, и устранить ее. А там уже и волны стихали, и близился новый рассвет.