Следующим утром, еще под действием вчерашнего фризби-допинга, мы с Радой бодрячком шагали к троллейбусной остановке. С нее начинался наш путь на первое занятие по аджилити – эдакому модному собачьему конкуру, скоростному преодолению препятствий, которого нам с Радкой не хватало для полного спортивного комплекта.
– Девушка, не мучьте собаку!
Оторвав взгляд от окна, я в замешательстве покрутила головой. Рада мирно лежала у меня в ногах. «Наверное, не мне… хотя здесь же нет других собак».
– Девушка! Не мучьте собаку, говорим! – несколько пенсионерок на этот раз приподнялись на своих сиденьях, тем самым лучше обозначая себя. Остальные пассажиры согласно закивали.
Я искренне не понимала, в чем дело. Может, я должна была идти с собакой пешком? Или уступить ей свое место? Или же она слишком худая на взгляд пассажиров? Или?..
– Девушка, давайте, снимайте с нее намордник, мы видим, что собака послушная у вас! – на меня были обращены не на шутку возмущенные взгляды. Я ужасно удивилась, но от греха подальше не стала спорить и послушалась социума. За те годы, что мы ездили с Радой в общественном транспорте, мне предстояло выслушать и увидеть многое. Но в основном, как и сейчас, преобладала одна или другая крайность.
Мы с Радой уже успели познать безнамордниковый дзен, но тут в салон троллейбуса, словно петух в курятник, лихо впорхнул парень-контролер.
– Билет? Угу!
– Билет? Угу!
– Билет? Угу!
Контролер бесстрастно, шаг за шагом, пассажир за пассажиром, продвигался в нашу сторону. Я же безуспешно пыталась отцепить от сумки запутавшийся в длинном ремешке намордник. Перед глазами всплывали страшные картины, как нас высаживают посреди пути и мы не попадаем на нашу самую первую тренировку по аджилити.
Наконец контролер достиг места нашей с Радой дислокации, а именно – высоких сидений в хвосте троллейбуса. Я, не поднимая глаз, отчаянно и вместе с тем безуспешно боролась с ремешком сумки, не чая уже отцепить этот чертов намордник. Хотя, чего уж там, все равно грешок давно зафиксирован, как ни крути. И как ни крути намордник.
– Девушка?
Я сопела и ломала ногти об узел, но не поднимала глаз.
– Девушка, добрый день. Будьте любезны предъявить ваш проездной документ!
Признаться честно, я чуть не подпрыгнула на сиденье от неожиданности: «Все, пиши пропало, сейчас случится что-то страшное… в милицию точно заберут».
Как назло, троллейбус как раз подъезжал к остановке.
Все так же не смотря на контролера, я нащупала в кармашке проездной и молча протянула куда-то вперед.
– Девушка, спасибо большое, все в порядке! – пропел он и вышел, крутанувшись на поручне. Я так и проехала остаток пути с проездным в одной руке и с намордником в другой. Коварный намордник отцепился от злополучного ремешка сразу же по окончании проверки.
На площадке нас встретили без энтузиазма – чувствовался ощутимый контраст с рукопашкой и фризби. Предвзято смотрели по большей части на Раду К тому времени мир аджилити, в отличие от фризби, уже захватили бордер колли и бельгийские овчарки, и на их фоне Рада смотрелась не только экзотично, но и в некоторой степени бесперспективно. Немногим хотелось, чтобы «здоровая овчарка» занимала эфирное время. Против меня, наоборот, ничего не имели – ведь я помогала таскать тяжелые снаряды и в целом держалась достаточно скромно.
Когда подошла наша с Радой очередь, нам предложили попрыгать связку из барьеров и пройти «дошкольный» вариант слалома. Слалом – дюжина палок, воткнутых друг за другом в рядок, собаке нужно преодолеть их «змейкой» с максимально возможной скоростью. На этапе обучения он выглядит как шалашик, стенки которого постепенно спрямляются по мере развития навыка. Обычно на «шалашик» закладывается порядка месяца, но уже к концу тренировки я, бесстыдно игнорируя недовольство тренеров, выпрямила палки. И не просто выпрямила, а добавила к ним два барьера, точно почувствовав, что Рада сможет.
– Вот что значит овчарка! – с нескрываемым восхищением воскликнула тренер Ольга, забыв разом свое недовольство. – Смотрите, смотрите, как в слаломе задницей крутит – умора! – Ольга первая поняла, что Рада не так проста, как кажется. Но тренеру не суждено было расслабиться надолго.
Рада сообразила, что сейчас ее персона в центре внимания, и бодро направилась к снаряду «качели», стоявшему неподалеку. Прежде чем я успела произнести хоть слово, Рада взбежала на самую вершину доски с такой скоростью, что на пару секунд зависла в воздухе. Но все хорошее когда-то кончается: доска начала резко опускаться под Радой, и собачкино самолюбование сменилось впечатляющим прыжком ужаленной газели. Благополучно оказавшись на земле, Рада пребывала в настоящей эйфории от своей сказочной крутизны; я же в это время получала не слишком сказочный выговор от Ольги.
– Я понимаю, дорвались, но больше так не делайте!
Тем не менее меня с Радой приняли в местную компанию, заметив в нас определенные перспективы. Теперь тренера больше волновали не столько Радины параметры, не слишком подходящие для аджилити, сколько наша дисциплина. Над этим я пообещала планомерно работать.
Этот рассказ я хотела бы закончить иллюстрацией неисповедимых путей Господних.
Но для этого нужно сначала перенестись почти на десять лет назад.
Мы с мамой бурно аплодировали молодой девушке с черно-белой дворняжкой. Последняя показывала казавшиеся нам невероятными цирковые номера на маленькой сцене Дарвиновского музея.
– И как хозяйка его так научила? Фантастика! – тогда такие трюки, как хождение на задних лапах или собачий устный счет, были окутаны даже большим ореолом таинственности, чем, к примеру, пресловутое разрезание человека.
Я улыбалась во весь свой беззубый рот второклашки и даже не смела подумать, что когда-нибудь у меня появится собака. А уж чтобы она умела так же…
За годы та волшебная парочка постепенно стерлась из памяти, но этому воспоминанию не суждено было кануть в небытие.
– Тренер Катя? Так это же та девушка, которая выступала в музее, помнишь? – маме с ее феноменальной памятью на лица стоило лишь разок взглянуть на фото с тренировки по фризби, где на заднем плане Катя крутила в воздухе своего песика, вцепившегося в диск. Песик, кстати, уже был другой, но похожий на первого, дожившего до преклонных лет.
Спустя годы после того выступления именно Катя заложила первый камень дог-фризби в нашей стране. А уж о том, как этот спорт повлиял на девочку, замершую от восторга во втором ряду зала Дарвиновского музея, и ее будущую собаку – почти вся эта книга.
Но и на этом чудеса не заканчиваются. Весной 2006 года мы с мамой и Радой почти каждый вечер гуляли в нашем любимом парке. Два раза в неделю в это же самое время на поляне собиралась группа ребят и под руководством тренера отрабатывала различные мудреные элементы самообороны. Тогда еще оставалось достаточно много времени до Надькиного самозабвенного хвастовства по поводу ее тренировок и любезного обучения меня «паре приемов». Просто мне очень нравилось не только то, что делали ребята, но и они сами. Неизменно поражало, что «драка» может быть настолько красивой и, главное, беззлобной.
Я на цыпочках стояла на тропинке, комкая Радин поводок, и разинув рот наблюдала за этим не по-детски манящим процессом. Парни шутили и смеялись, передавали по кругу бутылку воды, а потом из нее же брызгали друг в друга.
– Ну подойди, – каждый раз предлагала мама.
– Н-нет, – в ста процентах случаев сруливала я под предлогом того, что Рада якобы просит мячик. Бросив мячик далеко вперед по дорожке, я всегда хотя бы разок оборачивалась назад с щемящей, ноющей в районе солнечного сплетения тоской.
Год спустя Рада стояла на все той же дорожке и наблюдала за все той же компанией ребят, только уже с двойным интересом. Единственная разница заключалась в том, что теперь в этой компании мелькала ее хозяйка.
Осенью прошлого года под впечатлением от Надькиных рассказов я ввела в интернете запрос: «Курсы самообороны в Москве». Не было никакой территориальной привязки; набирая номера телефонов, я даже не знала, в какой точно район звоню. Интернет выдал мне всего три похожих на правду варианта. По одному номеру так никто и не взял трубку, по другому мне сказали, что их курсы перестали существовать еще с лета. Зато по третьему номеру зазвучал бодрый, приветливый и в целом очень располагающий мужской голос: «Конечно приходите! У нас занимаются и парни, и девушки. Будем ждать!»
И ничего, что единственная постоянная девушка в коллективе прекратила занятия аккурат перед моим приходом. Зато какое удивление я испытала, когда спустя полгода Миша сказал: «На улице тепло, со следующей недели возобновляем наши традиционные занятия в парке. Вход от круга на улице N». Да, в отличие от мамы, у меня отвратительная память на лица.
Мама приходила забирать меня с тренировки с Радой и полной сумкой фризби-дисков. Радка выхватывала из сумки парочку и со всех лап вбегала с ними в круг рукопашников, в котором мы обсуждали итоги тренировки. Ребята расходились уже под первые аккорды фризби-фристайла на соседней поляне, приветствуя маму и останавливаясь на пару минут понаблюдать. Иногда диск, а затем и овчарка пролетали в опасной близости, но никто не показывал вида, что в такие моменты вся жизнь также проносилась перед глазами.
В эту минуту мне звонила тренер Ольга уточнить время нашего завтрашнего приезда на аджилити. Разговаривая по телефону, я наливала Раде немного воды в диск фризби. Пазл сошелся. На создание такой комбинации был способен только предыдущий, 2006 год. Год собаки.
Но это жизнь, и даже в подобной целостной картине всегда найдутся свои сложности и подводные камни. Но именно на контрасте с ними моменты маленьких и больших побед приобретают особую сладость.