«Завтра в Александрийском театре приступают к усиленным репетициям „Маскарада”. Репетиции будут происходить утром и вечером…» Хроникальное сообщение газет от 12 февраля 1917 года выглядит странно. Дело в том, что Всеволод Мейерхольд приступил к репетициям этого исторического во многих отношениях спектакля в… 1911 году и работал над ним с перерывами шесть лет. Столь долгого репетиционного периода история театра, пожалуй, еще не знала.
Только 25 февраля 1917 года императорский Александринский театр наконец объявил премьеру – постановку Всеволодом Мейерхольдом драмы Лермонтова «Маскарад».
Примечательные детали постановочной эпопеи и удивительного вечера премьеры сохранились в воспоминаниях Елизаветы Ивановны Тиме – она в спектакле играла одну из ключевых ролей, баронессу Штраль. Рядом с нею действовал на сцене звездный по тому времени состав: Арбенин – Ю. Юрьев, Нина – Е. Рощина-Инсарова, князь Звездич – Е. Студенцов, Казарин – Б. Горин-Горяинов.
…Вечером 25 февраля в петербургском воздухе была разлита настороженная тишина, сгущалась атмосфера тревоги. Уличные фонари не горели. Только вдоль Невского со стороны Адмиралтейства бил голубой луч прожектора. Где-то рядом стреляли. Патрули проверяли документы. На площади перед театром тоже царил мрак, но извозчичьи санки подкатывали одни за другими. В вестибюле театра толпились люди: пуля достала студента у самых дверей Александринки.
Директор Императорских театров Теляковский – еще директор, еще императорских – в течение дня звонил по телефону Юрьеву – справлялся, удастся ли сыграть премьеру. Зал наполнялся нарядной, но озабоченной публикой, и трудно было понять, что больше волнует людей: предстоящий сейчас ошеломительный по размаху, оформлению, актерскому составу спектакль или та политическая драма, что разворачивалась за стенами театрального здания…
«Маскарад» – одна из вершин русской драматургии. И драматургическая интрига, и мысль, и сами стихи отмечены совершенством. Недаром вот уже 160 лет «Маскарад» волнует, интригует, пленяет яростной дуэлью между добром и злом, между фальшью как законом жизни и искренними чувствами, скрытыми маской. Жизнь и поныне нередко оборачивается маскарадом, и все мы в ней – исправные актеры…
Елизавета Ивановна Тиме поражалась той скрупулезности, с какой работал над спектаклем Мейерхольд. Придирчив был он и к ней, утверждая, что баронесса Штраль – центральная фигура в интриге против Арбенина, в ее руках – пружина действия.
На последние репетиции Мейерхольд разрешил пускать в зал актеров других театров. Когда он сам взбегал на сцену и показывал исполнителям те или иные эпизоды, монологи, реплики, движения, в зале вспыхивала овация. Ни один из актеров не мог сыграть так, как показывал Всеволод Эмильевич. Он демонстрировал, как следует читать великолепные стихи Лермонтова, как метать карты на зеленом сукне, как носить военный мундир того времени, даже как надевать старинный дамский лиф. Он придавал значение любой мелочи, каждому штриху.
Столь же скрупулезен и придирчив был и художник спектакля Александр Яковлевич Головин, выдающийся мастер декорационного искусства. Эскизы костюмов он обдумывал месяцами: они формировались для конкретного исполнителя с учетом его фигуры. Головин временами превращался в закройщика и портного.
Для баронессы Штраль художник придумал костюм клоунессы – ярко-красный бархатный корсаж и красный колпачок, закрывающий часть лица, голову, плечи. Черная газовая юбка покоилась на четырех подкладках, и однажды Елизавета Ивановна, полагая, что такое количество нижних юбок ее полнит, надела перед выходом только три. В антракте Головин ворвался в ее уборную и обрушил на нее град упреков. Увидел-таки из зрительного зала!.. Больше артистка не пыталась обмануть художника…
Особенно оберегал Головин от посторонних взглядов роскошную мебель, которую они создали вместе со скульптором С. Евсеевым. Над фасоном стульев они бились несколько лет! Когда первый стул был готов, Головин распорядился, чтобы его спрятали понадежнее – до премьеры…
«Маскарад», впервые поставленный в исторический день 25 февраля 1917 года, имел большой успех.
Он прожил на сцене Александринского театра почти четверть века и сошел с репертуара лишь незадолго до начала Великой Отечественной войны.
«Наследие» № 8 (417) опубликовано 22.02.1997 в № 35 (1460) «Санкт-Петербургских ведомостей»