Досадно, конечно, но мы плохо знаем свой город. Знания наши чаще всего ограничиваются общеизвестными памятниками зодчества или теми достаточно поверхностными сведениями, которые содержатся в путеводителях или справочниках типа «Ленинград от А до Я», «1000 вопросов и ответов о Ленинграде» и других, аналогичных им. Грустно сознавать, но целые, причем огромные территории в центре Петербурга оказываются для нас, питерцев, этакой «терра инкогнита».
Я убедился в этом много лет назад, когда, ожидая начала очередного сеанса в кинотеатре «Колизей», углубился от нечего делать в глубь квартала, ограниченного Невским проспектом и улицами Маяковского, Восстания и Жуковского. Сколько же интересного и неожиданного обнаружилось здесь! Интереснейшие постройки разных времен – от середины девятнадцатого до середины нынешнего века, остатки каких-то оград – от металлических до деревянных, удивительные по своей топографии проходы между зданиями, бывшими конюшнями, прачечными, амбарами. Многое прямо-таки просилось на пленку фотоаппарата или, что еще выигрышнее, на холст живописца.
Но самое, пожалуй, сильное впечатление оставила бурно разросшаяся внутри квартала зелень. Вековые деревья, кустарники, кое-где цветники. Я сообразил, что часть этого зеленого убора уцелела тут, вероятно, еще со времен знаменитого некогда Итальянского сада – он тянулся от Фонтанки к Пескам, то есть к району нынешних Советских, бывших Рождественских, улиц. Среди зелени и строений резвилась детвора, то и дело попадались площадки для игр и занятий спортом.
Какой-то другой, незнакомый Петербург предстал передо мной. «Задворки» города оказались не менее привлекательными, чем его парадные фасады. Попутно выяснилось, что проходные дворы позволяли беспрепятственно попадать и на улицы, и на проспект.
Это мое «путешествие» припомнилось, когда почта принесла письмо читателя Михаила Михайловича Блиоха. В нем он привел текст заметки, напечатанной в 1872 году в газете «Кронштадтский вестник» № 62 за 30 мая. Речь шла о саде бывшей усадьбы светлейшего князя Александра Даниловича Меншикова на Васильевском острове. Каждый, кто знает этот район, сразу представит себе территорию, расположенную между Университетской набережной, Съездовской (Кадетской) линией, Волховским переулком и Биржевой и Менделеевской линиями. Очень немногим доводилось бывать тут, на этой запретной, принадлежащей военному ведомству земле. Она и сейчас практически недоступна для обычных смертных.
Заметка, озаглавленная «Рост Петра Великого», сообщала следующее: «В саду Павловского военного училища (на Васильевском острове), принадлежавшем первоначально известному любимцу Петра I князю Меншикову, есть очень любопытный пункт, напоминающий преобразователя, которого 200-летнюю годовщину приготовляется праздновать вся Россия (Петр I родился 30 мая /9 июня/ 1672 года. – Ред.). Петр Великий однажды мерял здесь свой исполинский рост, который и был отмечен на одной стене сада, перешедшего потом в собственность Кадетского корпуса и принадлежащего ныне Павловскому училищу.
Рост Петра показан 2 аршина 14 вершков (около 2 метров 4 сантиметров. – Ред.).
Впоследствии на этом же самом месте меряли свой рост и отметили великие князья: Александр Павлович и Михаил Павлович.
Рост Александра Павловича в 1788 году был 2 аршина 2 вершка, Константина Павловича в 1789 году 1 аршин 15 вершков.
Тут же обозначена высота воды в 1777 и 1824 гг. Из сделанных на стене отметок видно, что в 1777 году вода поднялась до 9 футов и 10 дюймов выше обыкновенной высоты, а в 1824 году высота воды доходила до 2 аршин 9 вершков (1 фут – 0,3048 метра. – Ред.).
Место это у стены обведено было когда-то железною решеткою, которая теперь (1872 г. – Ред.) находится в самом жалком состоянии: часть решетки сломана и пропала неизвестно куда; вокруг решетки валяются обломки досок и разбросана масса мусора и всякого хламу; на стенах обвалилась штукатурка, и сами они кругом исписаны разнообразными надписями, изображающими различные фантазии, возникавшие в разное время в головах воспитанников; дорожка, ведущая к месту, где мерял свой поистине великий рост Петр I, заросла травою».
Любопытная информация! Оказывается, и в царское время бывали случаи непочтительного отношения к памяти царственных особ. Поэтому не следует особенно винить в подобном же отношении большевиков. Другое дело, что начальник Павловского училища, прочтя заметку, тотчас навел необходимый порядок, чем, признаемся, большевики не очень отличались…
Понимая, что от своеобразного мемориала, описанного в заметке кронштадтской газеты, наверняка давным-давно ничего не осталось, я не стал предпринимать попыток проникнуть под все еще закрытые для посторонних кущи меншиковского сада. Но сама по себе тема внутриквартального старого Петербурга, право же, прелюбопытна. Она осталась за пределами внимания историков города, и ею есть смысл серьезно заинтересоваться. Кто знает, какие находки можно сделать в питерских дворах, за фасадами жилых и административных зданий?..
«Наследие» № 13 (322) опубликовано 16.07.1994 в № 133 (810) «Санкт-Петербургских ведомостей»