Рус осторожно выглянул из-за песчаного гребня. Солнце светило в глаза, пришлось сощурить глаза, но это неудобство только на руку. Если бы оно пекло в макушку, то сейчас предательская тень поползла вниз по бархану, прямо к ногам этих вонючих убийц.
Про вонь – это отнюдь не фигура речи. Рус специально сделал крюк, чтобы зайти с подветренной стороны. Опасался, что бандиты учуют его запах. Зря беспокоился. От самих всадников, укутанных в войлочные халаты, разило потом, чесноком и прокисшей похлебкой, а от низкорослых косматых лошадей несло прогорклым маслом.
– Похоже, эти дикари смазали конские гривы и хвосты курдючным жиром, – шепнул он, почти коснувшись губами уха своей навязчивой спутницы. – Зачем? Какой-то магический ритуал?
– Обычный бальзам от конских вшей и прочих паразитов, – Дар зажала нос пальцами и старалась дышать ртом. – Боже, какой смрад. А еще эти верблюды воняют так, будто их год не мыли.
– Может и дольше не мыли. Чем тут мыть? А ты привыкай, это тебе не книги научные в библиотеке перелистывать. Здесь история пахнет не типографской краской, а навозом и запекшейся кровью.
Рус внимательно оглядел верблюдов. Шесть двугорбых гигантов сбились в кучу у разорванного в клочья шатра, в котором караванщики надеялись переждать полуденную жару. «Кораблей пустыни» сейчас возьмут на абордаж, распотрошат тюки с товарами и украдут все самое ценное. А может, угонят с собой – все-таки животные денег стоят, и немалых. Помешать бандитам караванщики уже не смогут – четыре трупа с перерезанными глотками лежали чуть поодаль.
– Кажется, один шевелится, – Рус привстал на одно колено. – Да, точно, еще живой. Надо помочь.
– Ты что, совсем сбрендил? – зашипела Дар. – Там десять всадников, с саблями и копьями. И это не просто хулиганы в подворотне, это воины племени хунну, которые держали в страхе весь Китай. Именно для защиты от них китайцы построили свою Великую стену. Точнее, еще построят, – поправилась она, – лет через двести. Короче, эти хунну – головорезы, каких поискать. Тебе с ними не тягаться.
– И что, пусть раненный помирает? Предлагаешь бросить его истекать кровью? – нахмурил брови Рус.
Дар сглотнула комок, застрявший вдруг в горле.
– Он все равно обречен, даже кольцо Вика не затянет эту жуткую рану на шее…
– Не узнаем, пока не попробуем, – Рус подбросил на ладони перстень. – Пусти!
– Нет, – девушка повисла у него на плечах и торопливо зашептала. – Нельзя, ну ты пойми, дубина безмозглая, нельзя его спасать. Я понимаю, что у тебя инстинкт – защищать невинных, и я рада этому, слышишь? Очень рада, что ты не бессердечный робот и что есть в тебе что-то человеческое, но нельзя, Рус. Нельзя. Пойми ты, этот купец умер за четыреста лет до рождества Христова, и это уже случилось там, в нашем прошлом. То, что мы здесь – это нонсенс, и если ты его спасешь, вылечишь и дашь прожить хотя бы лишний час, то будущее изменится. Нас же как раз об этом предупреждали на инструктаже. Нельзя, Рус. Нельзя, хороший мой. Нельзя. Нельзя…
Она уговаривала и гладила его по щеке, чувствуя, как желваки играют на скулах и как напряжена его шея.
– И с кочевниками этими нужно быть очень осторожными, понимаешь? Вот свернешь ты кому-то из них шею, а вдруг он, – кто знает?! – окажется предком Чингисхана. Ты сейчас его пристукнешь ради спасения никому неизвестного караванщика, и бац – история потекла по другому руслу. А что, если ты из-за этого не родишься? Или я? Или мы оба?
– Что-то за Вика ты не переживаешь, – Рус разжал кулаки и повел плечами, стряхивая вцепившуюся в него девушку. – Расслабься, некого уже спасать. Умер купец. Но разогнать гоп-компанию все-таки придется. Нельзя, чтобы эти твои хуны увели верблюдов. Сейчас это единственный способ увезти нашего товарища из пустыни. Не выдержит Вик перелет, а сидеть и ждать, пока он очухается – глупо. Поэтому сейчас реквизируем транспорт, – он кивнул на вьючных животных, – и двинемся на запад. Здесь явно где-то проходит караванный путь, вот по нему и поедем.
– Но как ты справишься с воинами, упрямый баран? – Дар скрипнула зубами, пытаясь сдержать ярость. – У них сабли, копья и, вон, арканы к седлам привязаны. Ты, хоть и в натуре Рембо, но один, а их десять.
– Я, может, не слишком хорошо знаю историю, – уж точно хуже тебя, – но лет триста назад… – Рус замялся на мгновение. – В смысле, через две тысячи лет от сейчас… Как же сложно следить за хронологией! Запутался совсем… Не важно! Есть моменты от времени не зависящие, – он решительно встал и отряхнул песок. – Полководец Суворов учил: «Воюют не числом, а умением».
– Так они умелые. – поникла головой Дар.
– Вот сейчас и посмотрим.
Широкими шагами, утопая по щиколотку в медленно струящемся песке, Рус спустился с бархана. Хунну заметили его сразу и в первый момент замерли – шутка ли, прямо из земли вырос великан с серебряной кожей, ослепительно сияющей в лучах солнца. Воины перекинулись гортанными фразами, покрепче сжали оружие и, построившись полукругом, пустили коней легким аллюром. Боевой клич – смесь волчьего воя и тигриного рыка, – вырвался из хриплых глоток. Низкорослые лошадки всхрапывали и пригибали головы, словно желая боднуть дерзкого наглеца, посмевшего встать на пути. Да еще так вальяжно!
Дар вытерла со лба пот, выступивший то ли от жары, то ли от нервов. Что он творит?! У нее ноги отнялись от ужаса, а этот…
Рус держался даже слишком расслабленно, вместо боевой стойки – изящная поза экскурсовода в музее, который вежливо указывает рукой на банду безжалостных убийц и произносит, обращаясь к невидимым зрителям: «Обратите внимание, эти кони скачут довольно медленно, поскольку копыта вязнут в песке, но не пройдет и минуты, как они приблизятся на расстояние удара и начнется самое интересное».
Зрители?
Точно!
Дар спохватилась и повернула изумруд в своем перстне влево, до щелчка, чтобы включить режим записи видео. Плавно нажала на камень и подняла средний палец повыше, чтобы зафиксировать историческую хронику во всех подробностях.
Всадники приближались, окружая Руса, еще немного – и истыкают копьями или нашинкуют, как кочан капусты. Дар зажмурилась от страха, но тут же заставила себя распахнуть глаза. Смотри. Он же не боится? Вот и ты не бойся. Наверняка, у Руса есть какой-то план. Но и у кочевников тоже есть своя стратегия. Замыкают кольцо, чтобы напасть сразу со всех сторон.
Стоп! Кольцо. У Руса тоже есть перстень. С рубином. Наверняка в нем спрятан лазерный луч или еще какая смертоубийственная штука. Но ведь их нельзя убивать. Чингисхан ведь, и вообще. Будущее под угрозой.
– Не стреляй! – заорала Дар, поднимаясь в полный рост. – Нельзя их убивать, помнишь?
Хунну повернули головы на крик и захрюкали – во всяком случае так показалось в моменте. Трое всадников натянули поводья, поворачивая коней, и понеслись в ее сторону.
Этого только не хватало!
Дар завизжала и бросилась бежать, но уже на втором шаге левая нога подвернулась. Девушка рухнула, как подкошенная, и покатилась вниз по склону бархана. Вскочила, отплевываясь, – песок забился в рот и в ноздри, – и тут же снова упала. Скрючилась от резкой боли в животе, все нутро будто раскаленными спицами пронзили. Что это? Неужели в нее попала стрела? Но у хунну не было луков, откуда же тогда…
Додумать эту мысль она не успела. Голова взорвалась изнутри тысячами петард. Казалось, мозг разрывает на мельчайшие атомы и каждый, по отдельности, болит, как нарывающий зуб. Представьте, что у вас миллион зубов и все горят огнем, дергают и пульсируют, рассыпаются на части, оголяя нервы, от чего боль только усиливается. И этот кошмар продолжается целую вечность. Сколько – Дар так и не поняла. Она каталась по песку, пытаясь закопать в него больную голову, как страус.
О преследователях не думала. Судьба Руса также ушла куда-то на периферию сознания, в тот крохотных оазис, который еще не затопило море мигрени. Дар хотелось умереть, чтобы эта адская боль прекратилась. Но спустя целую вечность, – или секунду?! – обрушилась невидимая стена. На грудь будто упали тяжелые валуны, выбивая из легких остатки воздуха. Дар попыталась вдохнуть, но жуткий спазм сдавил гортань. Закричать тоже не получалось. Она разевала рот, как рыба, выброшенная на берег, и царапала горло, но тщетно – воздуха не осталось во всей вселенной. В глазах потемнело, а гул в ушах превратился в странный шепот. Дар не понимала, что за слова звучат в ее голове, но их сочетание вызывало животный страх и желание немедленно сбежать. Не важно куда, лишь бы подальше отсюда. Сбежать и никогда не возвращаться.
Прочь из этой проклятой пустыни!
Попыталась подняться или хотя бы встать на четвереньки, но ничего не получилось. Тогда она поползла, утопая ладонями в колючем песке. Дар не понимала, удаляется от преследователей или, наоборот, сама идет к ним в лапы. Чернота в глазах вспыхнула красным. Кто-то схватил ее за шиворот и потянул вверх.
– Не-е-е-е-ет! – ее вопль улетел в небеса, как испуганная птица.
Ничего себе…
Она снова может кричать.
И дышать тоже.
Дар шумно втянула воздух и закашлялась. Тьма перед глазами рассеялась, неуловимый шепот в ушах сменился раскатами грома.
– Дар! Дар, ты слышишь меня? Дар, успокойся. Все кончилось. Слышишь? Все уже позади. Дар! Дар!!!
– Что… Что случилось? – она не узнала свой голос.
– Очнулась? Дивно, – Рус поддерживал ее за талию, не позволяя своим пальцам сползти вниз даже на сантиметр. – Не думал, что тебя так зацепит.
– Чем зацепит?
Дар огляделась. Вокруг не было никого, кроме Руса и верблюдов. Воины хунну исчезли, будто по мановению волшебной палочки.
– Страховолнами. Корпорация давно экспериментировала с разного рода излучением. Это, конкретное, воздействует на нервную систему. – Рус помахал рукой и солнечные лучи, пройдя через рубин, расцветили песок алыми сполохами. – Грубо говоря, бьет по болевым точкам и одновременно выпускает из подсознания все потаенные страхи. Дьявольская смесь. Гаврилов твой постарался на славу. Кочевники умчались, сверкая пятками. Оружие побросали. – Он подбросил кривую саблю носком сапога, ловко поймал и несколько раз взмахнул над головой девушки, со свистом рассекая воздух. – Отличный клинок, в походе пригодится.
– Твари…
Дар сплюнула вязкую слюну и сбросила его руку с талии, но тут же покачнулась и стала заваливаться назад. Рус снова поддержал ее, на этот раз – за плечи.
– Прости, что тебе тоже пришлось испытать это.
– Ты даже не представляешь, как погано мне было, – Дар сделал пару шагов и скривилась от боли, вспыхнувшей в затылке.
– Представляю. – улыбнулся он одним уголком рта. – От страховолн нет защиты. Но хватит уже лясы точить. Надо двигаться, нам еще верблюдов ловить, их, наверное, тоже накрыло.
Против ожидания, двугорбые никуда не разбрелись, но дрожали и шарахались от незнакомых людей. Рус поймал одного за длинный повод, но верблюд с легкостью вырвался.
– Да. Такую громадину даже тебе не удержать. – С нескрываемым злорадством произнесла Дар.
– Это правда. Но я знаю, как им понравиться.
Рус склонился над телом бородатого караванщика и начал снимать с него долгополый халат.
– Ты… Ты раздеваешь мертвеца? – опешила девушка. – Это просто омерзительно!
– Им одежда уже не понадобится, – пожал плечами Рус, – а нам пригодится. Верблюды почуют знакомый запах и станут посговорчивее. И потом, ты сама говорила, что греческая одежда здесь не к месту. А в этой нас примут за местных и не будут задавать лишних вопросов, – он бросил на песок шаровары и рубаху. – Надевай!
Дар шарахнулась от него, как давешний верблюд.
– Ты совсем охренел?! Хочешь, чтобы я… Фу-у-у! Да эти шмотки пропитаны потом чужого мужика, грязного и… – она с трудом сдержала рвотный позыв. – Я даже думать не хочу, какую заразу можно подцепить…
– Брось! Я же не предлагаю тебе раздеваться догола. Надевай поверх костюма, как я, – Рус натягивал хлопковые штаны, снятые со второго трупа. – Блин, они мне жмут…
Он прошелся туда-сюда и вздохнул.
– Ладно, потерплю.
– Слушай, а может вы с Виком поедете на верблюдах во всем этом гардеробе, а я полечу следом на реактивном ранце? – встрепенулась Дар, ухватившая спасительную мысль. – Так же лучше!
– Шикарно будешь смотреться, как воздушный шарик на веревке.
– На какой веревке?
– Ну как – какой? Поводок с петлей-удавкой, чтобы не сбежала. – без тени улыбки сказал Рус.
– Дурак! – обиженно фыркнула Дар.
– Дурак был, когда доверял и думал, что мы – одна команда, – Рус накрутил на голову чалму, но та тут же сползла ему на плечи грязно-серой змеей. – Знаешь, у меня принцип: верить людям до тех пор, пока не обманут. А потом – не верить… Давай, давай, одевайся! Не тяни время!
– Время, – с ненавистью повторила Дар. – Черт бы его побрал.
Она подняла рубаху, понюхала рукав, расшитый тесьмой с причудливым орнаментом, брезгливо поморщилась, и зажмурившись, нырнула головой в широкий ворот, как в ледяную прорубь.
– Вот и молодец! – Рус снова попытался накрутить на голове чалму, но с тем же результатом. – Да как они это носят?!
– Смотри и учись, бестолочь!
Дар забрала у него длинный лоскут ткани, сложила пополам и набросила на свою голову. Потом стянула кольцо из витого черного шнура, стягивающее жерди разодранного шатра.
– Этим кольцом сверху фиксируешь, и все дела.
– Да? Так просто? Ладно. Одевайся, нам еще горбатых ловить.
На этот раз верблюд послушно подошел и безропотно опустился на колени. Рус поскреб свалявшуюся шерсть на его загривке и обернулся к девушке.
– Этот, вроде, смирный. Залезай. Поехали Вика забирать.
– Рус, а как же…
– Что?
– Как же они, – Дар кивнула головой на полураздетые тела караванщиков. – Нельзя же их вот так бросить.
– Какие будут предложения?
– Ну не знаю… Наверное, похоронить надо.
Рус всмотрелся в далекий горизонт, где бирюзовое небо скатывалось на раскаленный песок, и мысленно сосчитал да тридцати.
– Ты когда-нибудь копала могилы в песке? – задумчиво проговорил он. – Без лопаты?
– Я вообще ни разу не копала… Да при чем тут это?! – вспыхнула Дар. – Я к тому, что… Надо же как-то по-человечески. Давай их хоть песочком присыплем?
Рус зачерпнул горсть песка, подбросил и поймал тыльной стороной ладони.
– Поможешь?
– Ты что, я к покойнику близко не подойду, – Дар побледнела и попятилась. – Я их боюсь.
– Странная ты. Живых бояться надо, – Рус заглянул в тюк, навьюченный на спину верблюда. – Здесь только шелк. Посмотри у остальных в багаже, может найдется что-нибудь подходящее?
– Нашла! – Дар достала большое медное блюдо с чеканкой по краю.
– Издеваешься?
– Прости, – девушка развела руками, – тут правда ничего более подходящего нет.
– Ладно, – Рус вздохнул и согнул из блюда некое подобие совка. – По-человечески, так по-человечески.