«Никогда больше не поеду этим поездом. Что за рельсы?! Как будто на них для разнообразия наварили волнообразных булыжников да шуршащей гальки. И этот стук… Похоже, у вагонов ослабли крепления или просто сцеплены криво – то и дело бьются друг о друга, норовя и ее выбросить с жесткой лежанки. Соседи безбожно шумные. Не стыдно им так орать?! Дембеля, небось. Залили глаза и буянят. Но как в одном купе поместилось столько народу? Не могла же я сесть в плацкарт, в самом деле…»
Дар лихорадочно пыталась вспомнить, куда брала билет на этот раз и что такого съела или выпила перед сном. Очень мутило и звенело, ощущения хаотично перемещались по телу в зависимости от степени качки. Разводная лапша, копченая колбаса, пирожок с капустой? Разум в опилках вперемешку с песком и пузырями, как от несвежей минералки, пытался восстановить картину последней трапезы. Лучше бы он этого не делал – мутить стало еще больше. Завихрения в районе желудка, возомнив себя крупномасштабным торнадо, плавно поползли вверх – выше, выше, к груди, к горлу. В голове от этого потемнело еще больше, но вдруг поезд остановился и качка прекратилась. Торнадо застыл в недоумении. Голоса, мужские голоса вокруг, зазвучали громче и ближе. Приехали? Что за станция?
– Ну, как она? – гулкий топот раздался совсем рядом.
В носу защипало от пыли и Дар, чихнув, открыла глаза.
Над ней возвышался мужской силуэт, с бородой и таким широким торсом что солнце скромно теснилось вдалеке, не рискуя даже касаться его своими лучами.
– Посейдон? – прошептала Дар спросонок.
– Хм-м, муж твой, что ли? – силуэт, резко закинув руку на лоб, крепко потер его.
– Нет у нее мужа, – сбоку на гнедой лошади подъехала девушка с хитро-лисьим лицом. – Мне Викки все рассказал.
– Нет мужа, ха! – бородач, пришпорив лошадь, резко развернулся, и, проскакав метров сто, вернулся. – Прекрасные новости!
Он снова ускакал, подняв серо-коричневое облако пыли.
– Викки? Вот болтун! – почему-то разозлилась Дар. – Где он? Я оторву ему…
Девушка-лисичка захохотала и поскакала назад, в конец кавалькады.
– Вик! Вик! – Дар поднялась на локте, но ее затылок тут же прорезала острая боль.
– Тихо, тихо, я тут, – болтун совершенно не смутился, в голосе его, как всегда, звучали нотки самодовольства. – Лежи, все в порядке.
Дар откинулась на что-то теплое и мохнатое, но вдруг снова вскочила, вспомнив недавние события.
– Вик, а где Рус? Он живой?
– Он тоже здесь. Не переживай, мы в норме.
Рус подъехал с другой стороны, долго всматривался в ее лицо и, наконец, кивнул. Дар отметила, что кровавые ссадины на его лице подсохли, а синяки на руках пожелтели. Сколько же времени она была в отключке? И куда ее везут? И кто эти…
Скифы!
Тьма в голове раздвинулась, как театральный занавес, и Дар увидела кошмарную сцену казни на рыночной площади Мараканда. Даже со стороны смотреть на этот спектакль было жутко, а уж участвовать в нем – избави Бог! Память подбрасывала все новые подробности. Этот огонь. Эти разбитые головы. Эта отрубленная рука…
Она посмотрела на три перстня на своих пальцах и уже не смогла сдержать тошноту. Еле успела свеситься через бортик повозки и ее вывернуло наизнанку.
– Блин, ну почему на мою сторону?! – возмутился Вик.
«Так тебе и надо» – злорадно подумала Дар и откинулась назад.
– Хорошо тебе в повозке, – вздохнул переговорщик.
– А тебе-то почему плохо? – удивилась она. – Не пешком ведь идешь.
– Ну как тебе объяснить… Вот на верблюде удобно: сидишь, как в кресле, покачиваешься. А эти собаки с копытами, – он потрепал лошадку по каурой гриве, – скачут припадочно, то рысью, то галопом. Я себе уже все отбил и натер…
Вик перестал жаловаться и приосанился. Мимо опять проскакала та самая девушка. Только теперь Дар узнала лучницу, которая лихо пронзала стражников черными стрелами, спасая ее от сожжения.
Бр-р-р…
Хорошо, что та жуть кончилась.
Но не факт, что со скифами будет лучше. Всякие страшилки про них рассказывали историки. Хотя, как показывает практика, верить учебникам далекого будущего нельзя. Придется изучать этот период методом проб и ошибок.
Она скосила глаза на Руса. Хмурится. Конечно…
«Сто процентов, едет и думает, что я во всем виновата, – Дар перевела глаза на неспешно плывущие облака. – Злится. Если бы я не сдвинула сроки экспедиции на сто дней, то мы бы уже давно забрали Сократа и вернулись назад. Не подвергая свои жизни особому риску. Да уж…»
Она разглядела высоко в небе птицу. Степной орел? Вон какой размах крыльев. Побольше, чем у реактивного ранца будет.
«Зато я спасла ранцы. И, если уж на то пошло, Руса с Виком тоже, – Дар упрямо поджала губы. – Могла ведь уехать со скифами, но нет, велела Муромцу забрать этих двух охламонов. Странно, что он вот так сразу послушался, но факт есть факт. Сама втравила нас всех в эту, скажем мягко, хрень, сама и вытащила. Как сказал бы Вик – win-win. Неплохая сделка с точки зрения бизнеса. Все живы и впереди еще почти три месяца на изучение древнего мира. Так что хватит испытывать чувство вины. А костер… Пусть это будет самой большой неприятностью из того, что с нами здесь случится, ладно?»
Последний вопрос-мольбу она адресовала высоко парящей птице. Та резко бросилась вниз и вскоре пропала из поля зрения девушки. Высмотрела добычу? Какого-нибудь суслика, беспечно высунувшегося из норки? Или согласилась исполнить просьбу? Поживем – увидим.
– Приветствую тебя, Дар! – раздался громоподобный рев над левым ухом.
Снова этот бородач. Илья Муромец из недавних воспоминаний. Чего он туда-сюда скачет. Так и будет по одной фразе кидать? Дар улыбнулась собственным мыслям, а скиф, похоже, принял на свой счет. Чуть склонив голову, он приложил руку к груди и заворковал.
– Смотрю на тебя уже целую ночь и весь день. Да, скоро опять зайдет солнце, но твоя красота озарит это небо даже в самую хмурую темную пору.
Ничего себе! Галантный медведь. Бывает же такое…
Дар, приподнявшись на левом локте, правой рукой попыталась откинуть назад разметавшиеся по лицу и плечам непослушные волосы.
– Кто вы?
– Я – Тентар. Сын великого вождя моего народа, – скиф не сводил с нее карих глаз. – К твоим услугам, прекрасная. Эй, там! Остановитесь! Всем спешиться!
Он ловко спрыгнул с коня и присел на край повозки.
Сын великого вождя. Мажор, значит. Теперь понятно, откуда эти великосветские замашки в глухой и дикой степи.
Дар вопросительно посмотрела на Руса. Тот заметно нервничал, а лошадь под ним так и ходила ходуном, не понимая, чего от нее хочет всадник и зачем все время дергает уздечку. На приказ остановиться она ответила благодарным ржанием.
– Я вспомнила. Вы – тот чудо-богатырь, что спас меня. И всех!
Дар с интересом разглядывала Тентара. Выше Руса на полторы головы. Облегающие кожаные штаны, заправленные в черные сапоги, обрисовывали каждый мускул на крепких рельефных ногах. Коричневый кафтан – или как там называется эта одежка? Хотя, не важно. Смотри, какой глубокий вырез на груди. На широкой и волосатой груди…
Дар нервно сглотнула, что не ускользнуло от внимания Руса. Подхватив лошадь под уздцы, он ушел вперед, словно вспомнив о чем-то важном. Ну и пусть уходит…
Дар продолжала любоваться скифом. Кольчужная безрукавка, небрежно наброшенная поверх кафтана, выгодно подчеркивала мощные плечи. То там, то тут были привязаны лоскутки кожи и меха, разноцветные ленты, которыми были перехвачены пучки густых длинных волос, развевались на ветру.
– А ведь я вас таким и представляла! – воскликнула Дар с нескрываемым интересом, и, распахнув глаза больше обычного, впилась взглядом в лицо Тентара. Казалось, оно вырезано из мрамора – ни один мускул не вздрагивает, ни одна морщинка не искажает идеальные черты. Скала, да и только. Но посреди этого каменного спокойствия неистово плескались два карих озера, полных расплавленной лавы, с поверхности которых ежесекундно срывались если не молнии, то искры. Глаза Тентара обжигали какой-то неведомой страстью, проникали глубоко в душу девушки и распаляли давно тлевшие там угольки, о которых она и сама давно уже забыла.
– Таким и представляла, – задумчиво повторила Дар.
– Тентар, надо ехать. Скоро стемнеет. Или разобьем ночлег? Лошади устали, – послышались голоса со всех сторон.
Игнорируя всех, скиф склонился над Дар, опершись двумя руками по обе стороны от девушки.
– Кого представляла, прекрасная пэри? Меня?
– Вас, да, – Дар отпрянула, чуть напуганная его напором. Взгляд заметался по сторонам. Только сейчас она заметила, что лежит на серой густой шкуре, – неужели, волчьей?! – а под ней было что-то твердое, как будто даже железное. Темно-синяя накидка, богато расшитая золотом, закрывала тело девушки до середины груди. – Точнее, не вас лично, а всех скифов. М-да. Что-то снилось мне. Голоса, образы. И вот теперь вы, ну, похожи на мои сны.
– А я такой, как ты, даже во сне не видел! И не мечтал увидеть, – Тентар наклонился так близко, что Дар увидела не только расширенные зрачки, но и длинные ресницы, стрелами расходящиеся в стороны.
Понимая, что сдвинуться назад невозможно даже на миллиметр, она подтянула покрывало до самой шеи, попытавшись за ним спрятаться.
– Ну, ну, только не бойся меня, чудесная пэри, – Тентар резко отпрянул. – Любуюсь тобой всю дорогу. Твоя нежная кожа может поспорить белизной со снегом, что зимой покрывает эти степи, – широким жестом хозяина он, не глядя, очертил все вокруг. – А твои волосы – они легче пуха. Ты лежала, такая маленькая и беззащитная на моем щите и моей шкуре, что, казалось, я держу тебя на ладони.
Скиф покачал руками, словно баюкал ребенка. Или он имел в виду что-то пошлое? Дар покраснела.
– Мне хотелось дотронуться пальцами до твоего лба и забрать всю боль, что причинили тебе люди. Успокоить, пока ты спала, а потом разбудить тебя поцелуем, – он говорил все это почти соприкасаясь губами с ее щекой, дыхание скифа обжигало. – Но я всего лишь сын вождя, а ты – прекрасная пэри.
Дар застыла и крепко, до боли, вцепилась в шкуру по обе стороны от себя, выдирая клочки шерсти. Взгляд Тентара, презирая приличия, настойчиво пробивал крепкую броню в ее сознании. Слишком быстро. Словно охотник, едва зайдя в лес и не успев еще выхватить ружье из-за спины, уже брал зайца, застывшего перед ним, голыми руками.
– А плащ… Тоже твой? – Дар попыталась перевести тему, но как сделать это, если голову кружит крепкий запах душистых трав, разогретого мха и сырой земли?
– Мой, Дар, мой. А ты – не моя. Пока не моя.
Тентар подоткнул накидку, укутывая Дар словно заботливый отец, а не возбужденный любовник. Неторопливо подошел к вороному жеребцу, вскочил на него и ускакал вперед, даже не оглянувшись.
«Как всегда, на самом интересном месте» – вздохнула Дар.
На горизонте мелькали силуэты то ли дымчато-обрисованных гор, то ли сгустившихся дождевых облаков. Трава вокруг покрывала все таким густым ковром, что земли и вовсе не было видно. Огромные серые валуны, похожие в закатном свете на спящих медведей, заставляли вздрагивать и раздражали глаз своей неуместностью посреди безбрежного простора. Дар скатала плащ Тентара плотным валиком и подложила под голову, а голые ноги закутала в серую шкуру. Прикрыв глаза – всего на минуту, – разрешила себе ни о чем не думать. Розовые и сиреневые, почти прозрачные облака постепенно темнея, плыли над пылающей головой. Звуки и ароматы вечерней степи обволакивали, словно кто-то большой вдруг мягко обнял за плечи и прошептал прямо в растрепанные волосы: «Доверься».
Дар окунулась в будоражащие фантазии и не заметила, как задремала.
– Стой! – могучий окрик разнесся далеко по степи, разбудив девушку. – Остановимся на ночлег здесь.
Дар распахнула глаза. Высокое серо-фиолетовое небо усыпали ранние звезды, тут и там все время загорались новые, складываясь в совершенно незнакомые созвездия. Мелькнула крылатая тень. Тот же самый орел? Или это уже другая хищная птица – филин отправился на ночную охоту? Если посмотреть на степь с неимоверно-заоблачной высоты, то скифы будут не больше муравьев. Черные точки двигались колонной, к некой далекой точке на карте, ведомой только им, а теперь расползались небольшим кругом, разбивая временный лагерь.
Кстати, насчет карты. Дар попыталась представить, где они сейчас. Судя по солнцу, от Мараканда скифы двинулись на северо-запад, потом повернули строго на запад, а последние пару часов двигались на север. К родным землям – скифы редко забредали так далеко на восток, все-таки их любимые степи располагались ближе к Кавказу. Это если верить историкам, конечно. А Дар уже сомневалась, в любой информации, почерпнутой из книг и учебников, и, подобно Сократу, склонялась к мысли, что вообще ничего не знает.
Ну, реально…
Тентар и его воины подоспели слишком вовремя. Как они оказались в нужном месте? Что привело их в такую даль? Возможно ли, что тот зеленый камень, из которого сложен портал, обладает не только скрытой энергией, способной проникать сквозь волны времени – как объяснял профессор Гаврилов? Вдруг тут совсем не физика рулит, а какая-то особая магия? И эта магия защищает тех, кто прошел через портал, от гибели? Нет, это слишком ненаучное объяснение. Если поверить в это, то можно слишком сильно расслабиться и попасть в еще более неприятные переделки.
Попробуем подобрать другое объяснение. Допустим, сыну вождя стало скучно, как всякому мажору с неограниченными возможностями, и захотелось отправиться в далекое путешествие. Или отец послал его на разведку? Вдруг скифы готовят очередной набег на города Средней Азии. Наверняка, такое случалось – не зря же стражники Мараканда побоялись связываться с горсткой кочевников. Знают, насколько свирепые бойцы эти скифы. И, кстати, глаза у них совсем не раскосые – выкуси, Александр Блок! Хотя и жадные, да.
Дар вспомнила взгляд Тентара и мурашки побежали по обнаженным ногам и плечам. Закусив губу до боли, она заставила свои мысли вернуться к географической карте.
Скорее всего, скифы предпочли обойти Бухару с севера, а теперь двигались где-то южнее Хивы. Куда они держат путь? Аральское море в этом веке все еще полноводное, туда соваться не станут. Пойдут наискосок, к северному берегу Каспия, а оттуда к Черному морю. Обогнуть его – вот тебе и Греция. С такими попутчиками ничего не страшно, а времени в запасе много. Чем не вариант?
Тентар все равно не отпустит. Его нарочитая галантность не должна обманывать, сразу понятно – сын вождя из тех мужчин, кто не понимает слова «нет». Любой запрет только распаляет его дикую натуру. Все, что Тентар считает своим, он рано или поздно возьмет – не силой, так хитростью. У мажора было много женщин, но еще ни разу не было пэри. Наверное, поэтому он и спас Дар: хотел пополнить коллекцию. И сейчас миндальничает лишь из опасения, что чародейка его заколдует или проклянет. Потому и не напирает слишком сильно, хотя весь этот охмуреж…
Мурашки устремились куда-то под накидку, Дар прихлопнула их горячей ладонью.
Нет! Она отмотала время на сто дней назад не для того, чтобы устроить романтическую прогулку с нереально-прекрасным дикарем по шикарным черноморским курортам. Другая цель манила доктора исторических наук – Вавилон. Придется изменить маршрут скифов и двинуться к южному берегу Каспийского моря. Пока непонятно как, но это нужно сделать.
Дар спрыгнула с повозки в росистую траву. Фиолетовые цветы безвременника потерлись о босые ноги путешественницы во времени. Не успев оценить иронию момента, Дар вскрикнула и прижала к телу расползающееся полотно, в которое завернулась еще в маракандской темнице.
«Это что же получается, Тентар видел меня практически голой, когда укладывал на волчью шкуру и накрывал своим плащом?!»
Мысль эта не вызвала ужаса и румянец на ее щеках проступил отнюдь не от смущения. Сердце бешено забилось, а там, куда убежали недоприхлопнутые мурашки, разгоралось пламя.
Костер полыхал и в степи. Скифы, негромко переговариваясь, передавали из рук в руки бурдюк с водой и доставали из походных мешков нехитрую снедь. Дар почувствовала, как сильно пересохло ее горло. Пить захотелось так сильно, что даже пожар страсти внутри как-то сразу поутих. Но как выйти к костру в таком виде? Разве что, завернувшись в плащ Тентара. Ох, какой он тяжелый! Дар двумя руками потянула на себя расшитую золотом накидку, но при этом отпустила лоскут, который тут же предательски скользнул к коленям.
– О, прекрасная пэри! – раздался за спиной чуть насмешливый голос.
Дар резко обернулась, кутаясь в плащ. Но коварная ткань завернулась почти до бедер, обнажая острые колени, и то и дело норовила сползти с плеча.
– Позволь помочь тебе, – скиф, которого она про себя называла Самсоном растянул улыбку до самых глаз. – Тентар послал в дар луноликой пэри эти скромные лохмотья, – он хлопнул правой ладонью по стопке тряпок на левой руке, – которые не смогут скрыть сияющего света твоей красоты!
«Он, похоже, издевается. Или намекает, что видел, чем я сверкала тут в темноте!» – решила Дар и задрала голову, изображая презрительное высокомерие.
На скифа, который возвышался над ней словно вавилонская башня, это не произвело ни малейшего впечатления.
– И воспоминания лишние тебе ни к чему, – проговорил Самсон все так же насмешливо, но вполне дружелюбно. – Переоденешься, поешь, и все забудешь, – он протянул ей одежду. – Давай, подержу плащ, пока ты будешь наряжаться. Негоже, чтобы кто-то кроме Тентара видел твою красоту. Он ведь вырвет глаза всякому, кто посмотрит на его женщину. Или на его пэри.
Последние слова скиф произнес без малейшего намека на улыбку. Дар поняла, что вырванные глаза – это совсем не фигура речи, и зябко поежилась.
Рус, изрядно вымотавшийся за последние дни, спрыгнул с коня и поморщился от боли. Да, крепко его отдубасили стражники. Давненько так не били. Если бы не это проклятое зелье, которым опоил коварный старик-караванщик…
Но тут – сам виноват. Утратил бдительность на пару минут, а проблем отхватил на пару месяцев вперед. Похоже, справа в ребрах трещина, заживать будет долго. Да что там трещина, он ведь чуть башки не лишился. Хуже того, вся команда чуть не погибла. Из-за него. Как тогда, во время разведки…
Нет! Эту мысль нельзя подпускать близко. Рус поднял глаза к небу и стал считать звезды. После трехсотой успокоился, но продолжал считать. Триста тридцать три. Вот теперь достаточно.
Он сделал несколько шагов, прислушиваясь к ощущениям в теле. Два дня верховой езды скрутили в бараний рог позвоночник и части тела пониже. Расправив плечи, Рус потянулся в стороны так сильно, будто хотел заграбастать в объятия цикорий и горечавку со всей степи разом. Шея благодарно хрустнула. Еще дюжина упражнений, и захрустело уже по всему телу, а потом появилась пружинистая легкость во всем теле. Да, синяки и травмы по-прежнему отзывались болью, но все суставы встали на свои места, кости распрямились, а мышцы расслабились.
Рус начал растирать лицо руками и охнул. С недоумением посмотрел на ладони – неужели кожа так загрубела. Прямо наждак. А, нет. Это на щеках колючки. С каких пор? Хотя ведь да, последний раз брился… Брился, ну… Когда он последний раз видел себя в зеркало? И какой день недели сегодня?
Ширококрылая тень, промелькнувшая в небе, громким клекотом прогнала эти мысли. «Дни недели? О чем ты? Здесь есть только неунывающий ветер, податливый ковыль, перекатывающееся солнце и самое прекрасное – сурки да полевые мыши. А ты и дни недели в нашей степи явления абсолютно бессмысленные».
И то правда.
Рус присел на поросшую травой кочку и попытался найти глазами Вика. Да как же! Переговорщик совсем потерял голову: со вчерашнего вечера увивается вокруг прекрасной лучницы, что так метко стреляла на рыночной площади. Куда она – туда и ловелас этот, откуда только силы берет – били-то их примерно одинаково, у Вика тоже все тело в синяках, а смотри-ка, серенады мурлычет, какие-то приятные глупости нашептывает. Что-то в стиле «теперь я могу бороться с преступностью, защищать невиновных и строить мир на Земле». Супермен, блин…
Но все равно надо отыскать его и Дар. Обсудить что дальше, а то совсем вразнобой все понеслось. Оно-то давно не по плану, но у этого самого «не по плану» могут быть разные степени хаотичности.
Сейчас еще и эта… искательница приключений оживилась. Рус почувствовал досаду и раздражение – да, он не сумел защитить Дар от костра, но ведь она сама втянула всю команду в эту, скажем мягко, хрень. По косякам выходит один-один. И хотя до сих пор гложет чувство вины за тот промах с сонным зельем, но извиняться перед вертихвосткой Рус не собирался.
Грубовато прозвучало, даже мысленно, да. Но как ее еще назвать? Только из одного огня спаслась, а уже жаждет следующего. Женщины… Что за народ… Ни логики, ни здравого смысла. Дар даже глядит на этого дикаря как – а? Степной бог, ни много ни мало. С чего вдруг? Жизнь спас, на шкуры свои положил, в глаза заглядывал – и все. Хотя… А что еще девушке надо? В личной жизни не избалована была, судя по всему, вот и сносит головушку. Но если она уже сейчас тает в присутствии Тентара, как мороженое на солнце, то что будет завтра? Только новые проблемы…
Рус поежился. Земля после заката резко поменяла настроение и сидеть на ней стало неуютно. Или это все от мыслей?!
Да уж, моральный облик товарищей по команде оставляет желать лучшего. Но кто сказал, что будет легко? В конце концов, именно командир экспедиции должен вдолбить в пустые головы подчиненных простую мысль: эта миссия слишком важна, чтобы провалить ее из-за разгула низменных инстинктов.
«Браво, солдат! Казенный язык всегда помогал прятать истинные чувства и эмоции», – внутренний голос аплодировал стоя, чем еще больше усиливал раздражение.
Рус опять потер ладонью небритый подбородок и скрипнул зубами.
«А чего ты, собственно, от нее хочешь? – язвительно допытывался внутренний голос. – Чтобы она от всех мужиков шугалась и ни с кем не спала, кроме своих научных работ? А, ну еще и с тобой, любимым…»
Так, стоп! Помотав головой, чтобы выбросить всю эту ерунду, Рус поднялся и пошел к костру.
Регулятор громкости плавно скользил влево, стремясь к нулю. Голоса вокруг менялись с оживленных на приглушенные, они уже не перекрывали негромкий треск костра и бульканье похлебки в висевшем на распорках котелке. Рус втянул магический запах копченого мяса, чечевицы и лаврового листа, и с благодарностью взял из рук старого скифа глиняную миску и вырезанную из дерева ложку.
Мысли мыслями, а ужин – по расписанию.
– Ну, как ты тут, амиго? – Вик вынырнул из темноты, тяжело оперся левой рукой о плечо Руса и медленно осел рядом, не дожидаясь ответа. – О, жратва!
Он выхватил из рук Руса миску и стал жадно пить густое варево, прямо через край – обжигался, недовольно морщился и пыхтел, но не отрывался, пока похлебка не закончилась.
– Уф! Вкуснятина, – переговорщик протянул руки к костру и пошевелил пальцами. – Не знаю, как ты, а я чувствую себя старой разваливающейся телегой. Сейчас бы к Шишкину. Во мужик! Сам – слова доброго не услышишь, буркнет что-то на входе и молчит, а вот руки – золотые. Бывало, неделю по креслам жопу отсиживаю, языком мелю – ни капельки не устает, а спина с поясницей отваливаются. Иной раз так простреливают, что из машины вылезти не мог. Дверь открою, и сижу. В копчик словно шило ввинчивают, а я делаю вид что завозился, портмоне ищу в бардачке. Нельзя же признаваться в своей слабости, особенно когда рядом красивая девочка, – Вик откинулся на спину и забросил руки за голову и устремил мечтательный взгляд в небо, где горели любопытные звезды и сонно дрейфовали потемневшие облака. – А у Шишкина на массаже час полежу – мнет он, правда, нещадно, но по делу же, порой до искр в глазах доходило. А потом встаю с кушетки – все! Долой лет пятнадцать. Энергии – вагон и маленькая тележка. Настроение такое, что прямиком в лучший ресторан в городе и кутить всю ночь. По дороге вызванивал приятелей. Хотя, какие они приятели, так – подхалимы и прилипалы. Ну да в том настроении море по колено. Дайте барана, зажаренного целиком, а лучше – двух. Шампанского – всем! И девочки, девочки… Ох, сколько я их перепробовал, да вот только… Сейчас ни одну и не вспомню.
Вик вдруг погрустнел и сел, уставившись в полутьму за костром.
– Что такое рейста-пан? – скиф Самсон, уперев локоть в колено и запустив большую ладонь в густые волосы, давно и увлеченно слушал рассказ переговорщика.
– Да так, название, – Вик, погрустнев еще больше, пристально наблюдал за сиреневым бражником – тот порхал вокруг костра на четко выверенном расстоянии, точно заведенный, ловя отсветы на матовые крылья, но и не особо рискуя жизнью. – Таверна одна была. И выпить, и поесть в радость.
– А, это да, значит, хорошее место, – Самсон втянул обволакивающие запахи так шумно, что половину котелка похлебки потом точно могли не досчитаться.
Рус вспомнил, что так и не поел. Протянул пустую миску старому скифу, который кашеварил этой ночью. Тот с радушной улыбкой наполнил ее до краев и вернул с легким поклоном. Рус подул на ложку и осторожно попробовал. Действительно, вкуснятина.
– Вик, Рус, вот вы где прячетесь!
Слева к ним подошел скиф с лицом, закрытым капюшоном, но до боли знакомым голосом. Рус, сощурив глаза, всмотрелся в темную пустоту под тканью.
– Ну я это, не узнали? – заулыбалась Дар, откинув капюшон. – Мошкара в лицо лезет, и волосы эти уже надоели. Замучили за вечер.
В подтверждение своих слов Дар двумя растопыренными ладонями провела по щекам и лбу назад, открыв небольшие, прижатые к голове и чуть заостренные уши, попыталась зализать непослушные пряди, колышущиеся от невидимого ветра. Костер, отразившись в ее глазах, задержался на мгновение и, задумавшись, забрал блик обратно. Не время.
– Дар, ты… – Рус отставил миску и начал подниматься ей навстречу, но его будто невзначай оттеснил Тентар, который появился из ниоткуда, закрывая собой весь свет от костра.
– Позволь, я помогу тебе, прекрасная пэри! – ласково прорычал он.
Обойдя Дар сзади, скиф нагнулся к ее правому плечу, так низко, словно собирался поцеловать место между мочкой уха и щекой, а потом нежно спуститься ниже. Провел взглядом по ее ресницам, виску, спустился на плечо, прикрытое легкой накидкой. Дар, неловко вцепившись в полы одежды, машинально свела их на груди, запахнувшись внахлест так глубоко, что стала похожа на кокон гусеницы. Но в животе при этом запорхали беспокойные бабочки.
Прежде чем она успела сообразить, что вообще происходит, Тентар нежно, но настойчиво обхватил широкими ладонями ее виски. В секунду сгреб волосы в низкий хвост, удерживая так крепко, что Дар запрокинула голову назад и непроизвольно приоткрыла губы. Скиф зубами выхватил из-за пазухи и потянул вверх тонкую атласную ленту цвета морской волны. Перехватил левой рукой и ловкими движениями заплел в косу, стянув крепким узлом. Замешкался на мгновение, решая, как завершить, и вместо банта завязал еще два крепких узла. Концы ленты, свисающие теперь до талии, заколыхались на ветру – свобода.
Дар, чуть обмякнув, отняла правую руку от накидки и провела по косе нервными пальцами. На щеках, уже видимо пару минут как, проступала легкая рябь, похожая на мурашки.
– Спасибо, – беззвучно прошелестели ее губы, пока лицо заливал густой румянец.
– Было б за что! – Тентар удалецки усмехнулся, широким жестом отметая благодарность, но приосанился и пригладил бороду.
Вик, все это время не отрывавший глаз от внезапной сцены, то ли хрюкнул, то ли всхлипнул. Спрятал лицо, чтобы никого не обидеть, и попытался быстро встать, но вышло коряво, пришлось снова вцепиться в надежное плечо Руса. Бросился со всех ног в бездну черной степи, подальше от костра, и упав на колени среди высоких трав расхохотался в голос.
Мелодичный смех раздался в ответ из темноты и цепкие пальцы схватили Вика за горло.
«Тоже мне, царица, блин», – Рус крепко сплюнул прямо на ни в чем не повинный безвременник. Он тоже ушел от компании скифов, пробормотав, что надо найти товарища, который может заблудиться в темноте. Но ушел недалеко. Наблюдал за тем, что происходит у костра, убеждая свой противный внутренний голос, что делает это исключительно для безопасности Дар. Хотя мысли жгли голову изнутри.
«Краснеет она, видите ли. Робеет она. Но липнет, как репей. Красный репей. Фу! Фу, как оно. Что за дешевая пародия на мелодраму. Ой, спасибо! Ну что вы, не за что. Не за что – да, но давайте завтра повторим. Тьфу!»
На этот раз цветку повезло – плевок пролетел мимо.
«А прикидывалась ведь овечкой. Сама же готова с первым встречным роман закрутить. Тьфу ты! Ума не приложу что этот скиф в ней нашел, а если и приложу – все равно коряво выйдет…»
Рус выдохнул сквозь сжатые зубы – так, словно нитку на горле воздушного шара затянули, но не завязали на узел. И теперь воздух со свистом выходит, а шарик и рад прекратить пузатить бока.
В темноте стали появляться ритмичные шелестящие звуки. Сверчки? Цикады? Кто их разберет. Рус бросил быстрый взгляд на крылатую тень, что закрыла на миг дрожащие звезды. Птица? А может – дракон? Появление сказочного страшилища в реальном мире вот вообще не удивит. Хаос, мать его…
Он медленно побрел обратно. Атмосфера у костра издалека напоминала вечерние посиделки в пионерском лагере, только без гитары и в маскарадных костюмах. По ту сторону огня Рус рассмотрел Дар, сидящую – что-ж ты будешь делать! – на том же круглом щите, устланном уже не одной, а несколькими шкурами. Босые ступни с белой кожей ярким пятном выделялись на темной земле. Штанины задрались до колен – Дар заходилась в приступах хохота, то откидываясь назад, и хватаясь сцепленными в замок руками за правое голое колено, то просто, чуть покачиваясь в щите, словно в лодке. Возле нее на земле стояли две дымящиеся плошки с похлебкой, а рядом, на блюде с восточным орнаментом, лежало несколько рулончиков чего-то, похожего на яблочную пастилу. Тентар, стоя чуть левее от девушки, что-то оживленно рассказывал, сверкая глазами и пряча довольную улыбку в бороду, каждый раз, когда удавалось насмешить свою «пэри». Скиф изображал сцену охоты. Осторожно вышагивал перед Дар, озираясь по сторонам и будто бы доставая невидимую стрелу из колчана за спиной. Потом, резко перескочив на другую сторону, поменял позу и раскидисто приставил руки к голове.
– Олень, – процедил Рус и, придвинув миску с уже остывшей похлебкой, начал есть, нарочито громко стуча ложкой.
– А я погляжу, у вас тут – ни много ни мало, – школьный драмкружок, – из темноты вынырнул Вик, и привычно опираясь на плечо товарища, плюхнулся рядом с ним.
– Согласен, смотреть противно, – Рус, не сводя глаз со сцены, разворачивающейся по ту сторону пламени, вытер рот тыльной стороной ладони.
– Да брось, ты слишком строг к Тентару-царевичу, – усмехнулся Вик. – Все мы выглядим нелепо и даже глупо, когда так сильно стараемся понравиться женщинам. Ну, или почти все. Вот, скажем, я – счастливое исключение.
– В смысле? – Рус нехотя перевел на его тяжелый взгляд. – Кто выглядит глупо, и кто хочет понравиться?
– Рус, ты что-то пугаешь меня. Устал, может? Ты что, никогда не лазил через забор, уцепившись за торчащий прут, и не прыгал потом на одной ноге, отдирая зацепившуюся штанину? И все ради тех ромашек, охраняемых баб Маней с первого этажа. Рвешь их, теряя лепестки, красишь руки в зеленый цвет, четное, не четное – какая разница, сосчитать уже не успеваешь. Бежишь, а вслед окрики: «Ты что творишь, гаденыш! Я твоей матери все расскажу!» А весь этот позор зачем? Чтобы принести эти сраные ромашки Ольке из первого «Б», да так и не вручить, постеснявшись. Еще и прийти потом с опозданием, получив двойку в дневник за никому не ведомые подвиги.
– Вик, ну ты сравнил. То девочка-первоклассница, а тут – профессор! Ее же мужики не должны интересовать от слова совсем. У нее сплошная наука в голове до конца жизни. А тут – да что за ерунда! – ржет сидит, а?
– Ты это, хотя бы воды попей, – покачал головой переговорщик. – Что-то пугаешь меня сейчас.
Рус молча перевел взгляд на Дар и Тентара. Тот, подсев к ней слишком плотно – конечно, на щите места для двоих маловато, – протянул девушке медную флягу, предварительно вынув пробку зубами. Потнорез хренов! Может в скифском обществе круче тот, у кого зубы крепче? Дар, облизнув губы и чуть помедлив, выдохнула, и сделала большой глоток. Тентар в этот миг больше всего напоминал могучего медведя, нашедшего в лесу куст малины и уже тянущего огромную лапу к бархатной бордово-розовой ягоде. Дар, отняв горлышко, округлила глаза, приоткрыла рот, и несколько картинно замахала правой ладонью, как веером – воздуха, дайте воздуха! Будто отпила медовухи, настоянной на перце чили.
– Что за пойло он ей дает? – Рус начал подниматься с явным намерением устроить разборку и на тему пойла, и еще за что-то, ну, не важно за что.
– Тихо, тихо, – Вик повис у него на плечах, не давая встать. – Ты что?
– Пусти! – Рус пытался сбросить тщедушного товарища, но тот вцепился крепко, как клещ. – Он ее отравит, а отвечать нам.
– Он ее не отравит. Он вообще с ней ничего такого не сделает, – увещевал Вик. – Ну, может, мозги сдвинет чуть набекрень всей этой романтической белибердой, но пальцем не тронет. Не волнуйся.
– Почему не тронет? – хмуро переспросил Рус. – Этот хмырь своего не упустит.
– Ты совершенно прав. Тентар капец как хочет завалить Дар, ведь она – пэри, а у него еще ни разу не было пэри. Э, э, ты погоди бычить! Дослушай сначала. Он потому и полез спасать ее, а заодно и нас с тобой, в этом долбанном Самарканде.
– Мараканде, – машинально поправил Рус.
– Да пофигу. Главное, что живыми оттуда ушли, спасибо похотливому Тантару, – Вик подтянул к себе камень, нагретый с одного бока от костра, и положил под голову вместо подушки. – Хочет-то он хочет, но к пэри испытывает особое уважение, а может и побаивается чуток. Поэтому форсировать события этой ночью точно не станет. А кроме того, у скифов не принято нахрапом женщину брать. Они в чем-то, может, и дикий народ, но на сей счет существует строгий обычай. Пока женщина перед скифом не станцует – он ее трахнуть не может.
– Станцует? – опешил Рус.
– О как… Я думал, ты среагируешь на слово «трахнуть». Не угадал, – осклабился Вик. – Но просто, чтоб ты знал, танец – один из древнейших языков секса. Не важно, что девушка будет танцевать – танго или канкан, главное показать, что она готова отдать себя этому мужчине.
– Откуда знаешь? – встрепенулся Рус.
– Мне Тенира рассказала.
– Тенира? Это кто такая?
– Сестра Тентара, – Вик кивнул на девушку-лисичку, которая не сводила с него глаз. – По именам догадаться можно. Я так понял, у царственных родителей не шибко хорошо с фантазией.
– В смысле? Эта маленькая лучница – его сестра? – Рус на мгновение даже забыл про шашни Дар и Тентара и уставился на переговорщика. – Значит, ты собрался замутить с принцессой… Спорим, у тебя ничего не получится?
– В смысле – не получится?! – передразнил его Вик. – Уже два раза получилось.
– Брешешь, – Рус снова уставился через костер на парочку, сидящую бок о бок на щите.
– А чего я, по-твоему, выжатый, как лимон? – самодовольство в голосе ловеласа зашкаливало. – Она то и дело тащит меня в темноту, пока братик отвлекся на нашу историчку.
– И что она станцевала для тебя? – полюбопытствовал Рус, буравя глазами Дар.
– Танец – это только для настоящих скифов, с которыми потом можно строить отношения, – усмехнулся Вик. – А я так, приятный чужестранец для веселья.
– И тебе не обидно?
– С ума сошел? Это же лучший вариант. Никаких обязательств, только веселье. Меня все устраивает, ее тоже. А ты – замшелый моралист!
Рус поднял миску с недоеденным ужином, принюхался и отставил подальше – остывшая похлебка ощутимо пахла грязными носками, при том, что носки в этом веке никто не носил.
– Но ты точно уверен насчет танцев? – посмотрел он на Вика.
– Информация из самого надежного источника. А кроме того, все уже спать улеглись, – переговорщик кивнул на храпящего басом Самсона и других скифов, дрыхнущих у догорающего костра. – Музыки сегодня не предвидится, да и Дар может не знать об этом обычае – ну, мало ли, она же не все исторические книги читала. А если она не знает, то и бояться нечего.
– Я не боюсь, – отрезал Рус. – Я просто не хочу лишних проблем во время экспедиции. Хватит и тех, что сами собой придут, зачем дополнительные устраивать?!
– А какие тут могут быть проблемы? – удивился Вик. – Тентар же не хочет забрать ее в жены. Просто побаловаться с пэри и испытать новые ощущения. Так что даже если бы он ее уволок под кусток – тебе-то что? Дар уже взрослая девочка. Сама разберется.
– Да хватит уже, Вик. Надоело. Ты как хочешь, а я – спать.
Рус подтянул к себе мешок с обгоревшими реактивными ранцами – надо бы их проверить при случае, – и лег, повернувшись спиной к костру.
Вик, пожав плечами, взглянул еще раз на Дар. Профессор исторических наук, погрузившись в историю по самое темечко, укладывалась спать на огромном скифском щите, кутаясь в волчьи шкуры.
Тентара рядом не было.
Вик перевел глаза на Тениру. Девушка лежала, свернувшись калачиком, и неотрывно смотрела на него. Как только их взгляды встретились, скифская принцесса показала Вику язык и, довольная, повернулась на другой бок.
Костер зачадил. Налетевший ветер разметал его, оставив лишь рваный хвост, стелющийся по земле. Звезды замерцали еще ярче – конкурентов по свету у них теперь не будет до самого рассвета. Желтые светлячки в траве – не в счет.
Витиеватые спирали неслись по черному полю, выписывая только ветру ведомые узоры. И брел по облакам караван уставших верблюдов с бесчувственными понурыми всадниками, рассыпая из мешков крупную соль на непроторенном пути. А может это девушка в прозрачном кружевном платье вешала простыни-паутины на невидимые веревки. А может чьи-то глаза, глядящие с небес уже который век подряд, выискивали среди уснувших ту самую, любимую, да упущенную навсегда…
Рус, повернувшийся украдкой, смотрел на смутный силуэт Дар. То ли наяву, то ли в полусне, он увидел, как к ней подкрался Тентар, и, вытянув из-под рукава что-то тускло блестящее, осторожно защелкнул на запястье Дар.
Рус моргнул.
Тантар исчез, будто растворившись в воздухе.
«Приснится же такое… Вымотался совсем».
Дар заснула с ощущением, будто ее мозги и внутренности потрошили тысячу лет, опустошив почти до донышка. А потом вдруг взяли и наполнили бутонами бордовых роз, эфиром, пропитанным небесным электричеством и лимонно-мятным запахом Парижа, щедро сопроводив тающим, растекающимся и заполняющим все щели инжирным щербетом. Тело парило в невесомой неге и чуть покалывало кончики пальцев.
– Куда деваются утки в Центральном парке, когда пруд замерзает? – мальчишка подошел и по-свойски взял Дар за руку.
– Меня это, знаешь ли, мало волнует. – она пошла рядом с ним по берегу.
– А что же тебя волнует? – он остановился и насмешливо посмотрел ей в глаза.
– Ну, так-то многое. Меня волнует моя научная работа. И у меня есть цель. Точнее, их несколько. Куча планов и мало времени, и я не могу тратить его на то, чтобы заниматься глупостями типа разговоров об утках или, или парках, или…
– Или о чем?
– Или вообще – на бессмысленные беседы, о мужчинах, например, – Дар вырвала руку и пошла сама, прямиком по изумрудной-серой глади воды.
– Все куда-то бегут, – мальчик обреченно вздохнул. – И все знают, чего хотят. И у всех есть цель. И всем не до уток. А мне вот – до них.
– Ты все-же хочешь поговорить об утках? – Дар обернулась через плечо и посмотрела на его растрепанную челку сверху вниз.
– Не только об утках, – как будто сам не замечая, он подтянул за пояс справа безнадежно спадающие штаны и дернул за полу косо застегнутого пиджака. – Мы могли бы порассуждать о быстротечности жизни и ускользающих секундах. И о том, что хорошо бы, чтобы некоторые вещи никогда не менялись.
– Да-да, поставить в застекленную витрину и не трогать. Я помню… Что ж, наверное, ты прав. Каждому из нас нужен друг, с которым можно разговаривать об утках, если хочется поговорить об утках.
– А ты меня понимаешь! – мальчишка расцвел широкой улыбкой.
До самого утра они гуляли по тоннелю из деревьев глицинии и разговаривали о всевозможных утках. Низкие сиреневые ветви иногда касались макушек и ласково оглаживали, то ли знакомясь, то ли ободряя. Под ногами разливалось огромное ржаное поле. А вокруг – бесконечная пропасть.