На протяжении II–I тысячелетий до нашей эры этническая картина Европы менялась не только в связи с колонизацией славяно балтов или кельтов (двигавшихся с запада на юго-восток), но и в связи с созданием новых центров притяжения. Праславяне двигались с территории прародины в Причерноморье, населенное в ту пору скифами – народом индо-иранской языковой группы, и на южное побережье Балтики, где возникла новая славянская общность, археологически подтверждаемая так называемой лужицкой культурой. Но здесь, вероятно, были сильны межплеменные контакты с кельтами, поселившимися в этом районе раньше.
Вполне возможно, что именно эта общность получила в то время название «венеты», или «венеды», которое первоначально обозначало конгломерат разноязычных племен, живших интенсивной общей исторической жизнью, а в дальнейшем (примерно к рубежу нашей эры), когда кельтские и германские окраинные племена лужицкой культуры вошли в больший контакт со своими основными сородичами, наименование «венеты – венеды» сохранилось за западнославянскими племенами. У древних писателей (Плиния, Тацита) именем венедов называются славянские племена»
А почему они назывались венеты, венеды? Скорее всего, это не самоназвание. Так называли этих славян соседи. Например, по-эстонски русские до сих пор зовутся «вене». Это не что иное, как запечатленный в эстонском языке след венедов, соседствовавших, когда-то с предками эстонцев. Название «венеты» зафиксировали греки и отнесли его к названию славян. Хотя венетами, каких они знали, были иллирийцы (а не славяне), их имя звучит в названии Венеции. В молдавском языке есть слово «венеты», что означает, «не коренной, не местный, пришелец» но так предки молдаван и румын называли опять-таки иллирийцев. А иллирийцы уж совсем не славяне, скорее, предки албанцев.
В немецких топонимах – географических названиях перед называниями некоторых деревень стоит слово «Вендих», и это означает, что здесь жили прежде славяне, онемеченные иногда совсем в недавнее время. Возможно, это название пришло из древнего кельтского языка, потому что встречается в архаичных кельтских названиях, но и там часто совсем не имеет никакого отношения к славянам.
Наиболее древние и сравнительно подробные упоминания о славянах содержатся у римского писателя Корнелия Тацита; вот Тацит и называет их «венеды» (венеты), пользуясь германским обозначением славян. Сообщение очень коротко: «Что касается певкинов, венедов и феннов, то я не знаю, отнести ли их к германцам, или к сарматам. Впрочем, певкины, которых иногда называют бастарнами, живут, как германцы, будучи похожи на них языком, образом жизни, жилищем – грязь у всех, праздность среди знати. Благодаря смешанным бракам они в значительной степени обезобразились наподобие сарматов. Венеды многое заимствовали из нравов последних (то есть сарматов. – Б. А.), так как они, занимаясь грабежом, исходили все леса и горы между певкинами и феннами. Однако их следует причислить скорее к германцам, ввиду того, что они и дома прочные строят, и щиты имеют, и любят ходить, и даже быстро это совершенно чуждо сарматам, всю жизнь проводящим в кибитке и на коне».
Но сарматы, как фенны и венеды – современники Тацита, это уже I век н. э. Мы же говорим о временах гораздо более ранних. О тех праславянах свидетельствуют раскопки, и о них говорит Шахматов. Но как они себя сами именовали? Непонятно. Слишком далеко они и от нас, и от тогдашних цивилизаций, где уже существовала письменность. Ясно одно: возникшая большая праславяно – балтская общность родиной своей имела район, о каком догадался Шахматов (его гениальную догадку подтвердили современные археологи), – Привисленье, между Одером и Вислой и возможно, Прикарпатье..
Тацит пишет о народе или народах, что как единая общность существуют, как он считал, уже более тысячи лет. О тех временах, когда еще сарматы не пришли в Причерноморье и не встретились со славянами. С германцами и феннами, равно как и с древними балтами, праславяне соседствовали с глубочайшей древности, то есть уже в те давние времена. Причем с древними германцами их даже позднейшие греческие и римские историки путали, так похожи были они и по культуре, и по внешности.
Принадлежность феннов Тацита к финно-угорской группе, не вызывает сомнений. Во времена Тацита праславяне – венеды занимали огромные пространства, соприкасаясь теперь с одной стороны с сарматами, выходя в степную южную полосу Восточной Европы, а с другой – с феннами, обитателями лесного Севера. Важно указание и на соседство с певкинами-бастарнами, селившимися на Нижнем Дунае; это показывает, что славяне проникали к Дунаю уже в то раннее время. Этим объясняются и слова нашего летописца, жившего на тысячу лет позже Тацита, о пребывании славянства на этой реке: «По мнозех же временех селе суть Словене по Дунаеви…»32). Это же лежит в основе необычайной популярности имени Дунай в славянском фольклоре. Но, разумеется, Дунай вовсе не был «прародиной» славянства, и не все славянство обитало там – в I веке н. э., о чем свидетельствуют и сообщения Тацита, и более поздние данные (Птолемей, II в. н. э.). Однако значительная часть славянства была притянута к границам Римской империи (провинция Дакия) в первые века нашей эры, откуда потом и произошло заметное дальнейшее расселение, более или менее закончившееся лишь после завершения эпохи великого переселения народов».
Так или иначе, но какая-то часть славян имела, может быть, только в устах их соседей, наименование «венеды». А как они сами себя называли? Лужицкие славяне, живущие на Эльбе, в самом центре современной Германии, до сих пор называют себя «сорбы». Это слово близко славянскому самоназванию «сербы», а оно, в свою очередь, может быть родственно славянскому слову «сябры» – соседи, товарищи, друзья. У запорожских и кубанских казаков бытовало понятие «сербо» – дружеская, боевая ватага молодых казаков, небольшое воинское подразделение «молодиков». Греческие историки зафиксировали еще два названия, существовавших в Поднепровье, – «сколоты» и «склавины» – возможно, из этих названий-имен и возникло наименование «славяне».
А вот третье наименование – «анты» относилось к славянам, поселившимся в Причерноморье и вообще на юге. Дали его славянам, наверное, тюрки. Это название и очень позднее, и существовало всего 80 лет – с 550 по 630 год н. э. Позже не встречается. Но мы забегаем вперед: до аваров и антов больше двух тысяч лет. Мы же сейчас только в начале бронзового века: в середине II тысячелетия до н. э., когда сложились основные языковые группы индоевропейцев, когда славяне вперемешку с германскими племенами – с запада и балтийскими – с северо-востока.
Сформировавшиеся в это же время племена древних германцев стремительно заселяли Скандинавию, воевали или частично смешивались с кельтами, А древние балты, предки пруссов, латышей и литовцев, расселились от Балтики до нынешней Пензы и чуть ли не до Москвы, гранича с финно-уграми на севере и востоке, на западе и юге – со славянами.
«Присмотримся к тому, что происходило в восточной половине славянского мира. Еще до появления скифов-иранцев в степях Восточной Европы здесь, на краю степи, в удобной для земледелия лесостепной зоне, защищенной от степняков островами лесных массивов, на старой территории тшинецкой праславянской культуры, местное славянское население прогрессивно развивается. На рубеже II и I тысячелетия до нашей эры появляется плужное земледелие, резко поднявшее всю систему хозяйства и позволившее к VI–V веку до нашей эры перейти к систематическому экспорту хлеба в Грецию через черноморский порт Ольвию, который греки называли «Торжищем Борисфенитов» («Днепрян»).
Археологическим соответствием среднеднепровскому славянству в эпоху этого подъема является так называемая чернолесская культура рубежа бронзового и железного веков. Ее славянский характер непреложно следует из работ известного лингвиста О. Н. Трубачева: составленная Трубачевым карта архаичных славянских названий рек во всех деталях совпадает с областью чернолесской культуры.
Вторым и чрезвычайно важным элементом прогресса стало открытие железа. Если в бронзовом веке племена, не располагавшие залежами меди и олова, вынуждены были привозить металл издалека, то с открытием железа они необычайно обогатились, так как тогда использовалась болотная и озерная руда, имевшаяся в изобилии во всех славянских землях с их многочисленными болотами, речками и озерами. По существу, славяне перешли в железный век из каменного. Перелом был весьма значителен. Он отразился и в древнем славянском эпосе о богатырях-кузнецах, кующих гигантский плуг в 40 пудов и побеждающих зловредного Змея, нападающего на славян» .
Теперь немножечко передохнем, подведем некоторые итоги и попробуем сделать исторический срез того времени, когда праславяне, возможно, столкнулись с киммерийцами и они ли оставили о себе память легендарными Змиевыми валами 34), кои уже во времена Киевской Руси считались безумной древностью, и мало кто догадывался, что это такое и кем создано.
Датировка этих валов неясна; они могли достраиваться и возникать вновь во все то долгое время, когда пахарям приходилось обороняться от степняков-кочевников и в глубокой древности, и в средние века. Об этих валах тоже сохранились эпические предания, весьма архаичные по форме: главным героем их является не богатырь-воин, как в позднейшем эпосе, a богатырь-кузнец, тот, что выковал сорокапудовый плуг и научил людей пахать землю плугом. Волшебный кузнец не разрубает Змея мечом, как средневековый богатырь, своими кузнечными клещами захватывает его, запрягает в сказочный плуг и пропахивает гигантские борозды – «Змиевы валы», что тянутся «аж до Киева».