Среди многочисленных слухов и пересудов, окружавших Люциана, особенно тревожными были те, что касались тёмных эльфов. Эти скрытные и жестокие создания, о которых Люциан когда-то читал в старинной летописи, теперь появлялись не только в пыльных хрониках, но и в разговорах придворных, в отчётах разведчиков, в предостережениях мага Альбериха, напоминая о своём существовании, заставляя напрячься.
Из различных источников – от подслушанных разговоров до обрывков донесений – Люциан узнал, что тёмные эльфы проявляют к нему нездоровый интерес. Они славились своей любовью ко всему, что связано с магией, особенно редкой, необычной, которую можно было бы подчинить себе, использовать для достижения своих тёмных целей, невзирая ни на какие жертвы. И дар Люциана – способность нейтрализовать магию – не мог не привлечь их внимания, ведь он представлял собой не только большую ценность, но и потенциальную угрозу, став лакомым кусочком для любителей подобного.
До Люциана начали доходить тревожные слухи. Говорили, что за ним следят невидимые глаза, что тёмные эльфы наблюдают за каждым его шагом, изучают его способности, оценивают его силу. Говорили, что они уже где-то рядом, выжидают подходящего момента, чтобы нанести удар, заполучить заветный трофей. Некоторые утверждали, что видели тёмных эльфов в окрестностях замка, другие же считали это лишь выдумками и страшилками, которыми пугают детей.
Люциан не знал, чему верить, но он не мог игнорировать эти слухи, ведь слишком много поставлено на карту. Он понимал, что тёмные эльфы – серьёзные противники, с которыми шутки плохи. Они были искусны в интригах и обмане, владели запретными знаниями и не останавливались ни перед чем для достижения своих целей. И если они действительно заинтересовались им, то это означало, что он и все, кто ему дорог, оказались в большой опасности.
Эти слухи одновременно беспокоили Люциана и заставляли его быть ещё более осторожным и скрытным, чем раньше. Он старался не привлекать к себе лишнего внимания, не выделяться из толпы, не демонстрировать свой дар без крайней необходимости. Он продолжал тренироваться, но делал это в ещё большей тайне, чтобы не давать лишнего повода для пересудов и домыслов.
Люциан поделился своими опасениями с магом Альберихом, который отнёсся к ним со всей серьёзностью, ведь маг и сам был наслышан о жестокости эльфов. Старый маг подтвердил, что тёмные эльфы – опасные противники, что они любят всё, что связано с редкими видами магии, и что они вполне могут охотиться за Люцианом из-за его дара.
Тебе нужно быть предельно осторожным, – предупредил его Альберих. – Нельзя недооценивать тёмных эльфов. Они хитры и коварны, и они не остановятся ни перед чем, чтобы достичь своей цели. Я буду рядом и помогу тебе чем смогу, но ты должен быть готов к тому, что тебе придётся защищать себя самому. Не стоит рассказывать всем подряд о своих планах и возможностях.
Люциан последовал совету мага, продолжив хранить свои истинные цели в тайне. Он понимал, что сейчас не время для открытого противостояния, что ему нужно быть умнее и хитрее своих врагов, нужно выждать, накопить сил, а уже потом нанести удар.
Единственным человеком, кроме мага и мастера меча, которому Люциан мог полностью доверять и с кем мог откровенно обсуждать свои планы и опасения, была Лирель. Эльдарка, спасённая им из плена тёмных эльдар, стала для него не просто другом, но и верным союзником, тем человеком, на которого он мог положиться в любой ситуации. Она многое знала о тёмных эльфах, об их обычаях, их методах, и эти знания были бесценны для Люциана. Лирель, как никто другой, понимала, насколько опасным был их общий враг, а потому всячески старалась помочь гвардейцу.
Вместе они проводили долгие часы в библиотеке, изучая старинные манускрипты и свитки в поисках информации о тёмных эльфах, о том, как им противостоять, как защитить себя и своё герцогство от надвигающейся угрозы.
Люциан понимал, что время работает против него, что враги не будут ждать вечно, что они нанесут удар, когда он будет меньше всего этого ожидать. И он должен быть готов к этому, должен быть сильнее, чем они, должен защитить тех, кто ему дорог, чего бы это ни стоило, даже ценой собственной жизни, ведь теперь он был не просто гвардейцем, волею случая переродившимся в этом мире, а защитником своего народа, своей семьи, своей любви. И он не мог допустить, чтобы его близкие пострадали.