Слухи имеют невероятную способность распространяться с неимоверной скоростью, обрастая по пути невероятными подробностями, искажаясь до неузнаваемости, превращаясь из фактов в домыслы. Так случилось и с даром Люциана. Весть о юноше, способном нейтрализовать магию, словно лесной пожар, охватила не только замок Эвергард, но и всё герцогство, а затем вырвалась и за его пределы, достигнув самых отдалённых уголков королевства, неся с собой тревогу, непонимание и страх.
Если сначала об этом шептались лишь слуги в тёмных коридорах замка, то теперь о Люциане говорили на рыночных площадях и в тавернах, в кузницах и мастерских, в крестьянских избах и дворянских особняках. Каждый пересказывал эту новость на свой лад, добавляя что-то от себя, преувеличивая и искажая факты, превращая Люциана то в спасителя, то в предвестника беды.
Весть о необычном даре Люциана дошла и до соседних правителей, вызвав у них немалый интерес и беспокойство, ведь никто не мог предсказать, как именно Люциан использует свой дар. Одни видели в нём угрозу своему положению, опасаясь, что герцог Эвергард использует сына, чтобы расширить своё влияние и захватить новые земли. Ведь мало ли что взбредёт в голову мальчишке, возомнившему себя великим и могущественным. Другие же надеялись заполучить Люциана на свою сторону, сделать его своим союзником и использовать его дар в своих интересах, что было весьма прагматичным и логичным решением.
Даже король, который обычно мало интересовался делами провинции, обратил внимание на слухи о юном Эвергарде, ведь наличие у кого-то сильного дара, помимо него, сильно подрывало его авторитет. Он потребовал от герцога Ричарда объяснений, желая лично убедиться в правдивости этих слухов, а также желая понять, какую угрозу представляет из себя гвардеец.
Герцог Эвергард оказался в непростом положении. С одной стороны, дар Люциана мог стать большим преимуществом для герцогства, обеспечить ему защиту от врагов и усилить его влияние. С другой стороны, он понимал, что слишком большое внимание к его сыну может быть опасным, что многие захотят заполучить Люциана в свои руки или уничтожить его, пока он не стал слишком силён, а значит, что требовалась особая осторожность, чтобы не допустить опрометчивых действий со стороны сына.
Сам же Люциан оказался в центре водоворота событий, о которых он раньше и подумать не мог. Он стал объектом пристального внимания, как со стороны доброжелателей, так и со стороны врагов. Его имя было у всех на устах, о нём слагали легенды, в которых реальные события переплетались с вымыслом, что делало его ещё более таинственным и могущественным в глазах окружающих.
Одни считали его дар благословением свыше, знаком того, что боги не оставили этот мир своей милостью. Другие же видели в нём проклятие, считая, что способность нейтрализовать магию – это нечто противоестественное, что-то, что нарушает естественный порядок вещей, устоявшийся баланс сил.
Но никто не оставался равнодушным. Никто не мог игнорировать Люциана и его дар, который мог изменить расстановку сил в этом мире, нарушить хрупкое равновесие, сложившееся за последние годы, затронуть судьбы многих людей, эльфов, гномов, кентавров, орков и других рас, населявших эти земли.
Люциан оказался в эпицентре надвигающейся бури, ещё не осознавая всей её мощи и разрушительной силы. Он стал не просто сыном герцога, а фигурой, от которой зависело будущее не только герцогства Эвергард, но и, возможно, всего мира. И он должен был быть готов к этому, должен был оправдать возложенные на него надежды и опасения, должен был научиться жить с этим грузом ответственности, который лёг на его юные плечи. Ведь от его действий теперь зависело слишком многое, и он не имел права на ошибку, которая могла привести к непоправимым последствиям, затронув не только его жизнь, но и жизни многих невинных, поставив под угрозу существование целых рас.