Шло время, недели сливались в месяцы, а месяцы – в годы. Люциан упорно продолжал свои тренировки и обучение, становясь сильнее не только телом, но и духом. Он всё больше узнавал о мире, в который попал, о его законах и обычаях, о его опасностях и возможностях, стараясь адаптироваться к новой реальности, найти своё место под солнцем.
Слухи о необычном даре Люциана – способности нейтрализовать магию – не утихали, а наоборот, обрастали всё новыми подробностями и домыслами. Если вначале на него просто показывали пальцем и шептались за спиной, то теперь его имя всё чаще упоминалось в разговорах придворных, а иногда и за пределами замка, что не могло не сказаться на отношении к нему окружающих.
Люциан замечал, как меняется отношение к нему людей. Если раньше его воспринимали лишь как младшего сына герцога, не обладающего ни особым талантом, ни влиянием, то теперь всё чаще в его сторону были устремлены заинтересованные взгляды, полные любопытства, страха, восхищения или зависти – в зависимости от того, кто смотрел и какие цели преследовал.
Одни видели в нём потенциального защитника, опору герцогства, ведь за последние десятилетия в Эвергарде не было никого, кто обладал бы подобным даром и мог противостоять вражеским магам, если бы возникла такая необходимость. Другие же с опаской косились на него, считая его дар опасным и непредсказуемым, не зная, чего ожидать от юноши, который может в одночасье лишить их магической силы, которая для некоторых была чуть ли не единственным преимуществом в жизни. Были и те, кто завидовал Люциану, мечтая завладеть его способностями, использовать их в своих корыстных целях. А кто-то продолжал относиться к нему, как и раньше – не воспринимая его всерьёз, не замечая в нём никаких изменений, по-прежнему относясь пренебрежительно.
Люциан остро чувствовал на себе эти перемены. Он слышал, как за его спиной перешёптываются придворные, обсуждая его дар, строя догадки о его происхождении и предназначении. Он ловил на себе косые взгляды, полные недоверия и страха, видел, как некоторые стараются держаться от него подальше, словно он был заразным, а не уникальным. Он понимал, что его положение при дворе стало неопределённым, двойственным, что он больше не мог чувствовать себя в безопасности среди тех, кого считал своими друзьями и союзниками, ведь теперь, когда у него был такой дар, у него появились и завистники, желающие избавиться от него.
Это было непростое время для Люциана. Он чувствовал себя одиноким, непонятым, словно он был чужим в этом мире, словно его дар не сближал, а наоборот, отдалял его от окружающих, что было для него весьма неожиданно. Но он не сдавался, не позволял страху и неуверенности овладеть собой, решив, что докажет всем свою ценность. Он продолжал упорно тренироваться, развивать свой дар, стараясь стать сильнее, чтобы защитить себя и своих близких от любых угроз, которых становилось всё больше, чтобы быть готовым ко всему, что бы ни уготовила ему судьба, снося все трудности на своём пути, пусть даже порой и не ведая, что именно его ждёт.
Люциан понимал, что ему нужно быть осторожным, что ему нельзя доверять всем подряд, что ему нужно научиться различать друзей и врагов, ведь в этом мире, где интриги и заговоры были обычным делом, где каждый преследовал свои цели, очень легко ошибиться и поставить под удар не только свою жизнь, но и жизни тех, кто тебе дорог.
И он учился, внимательно наблюдая за окружающими, анализируя их слова и поступки, стараясь понять, кто друг, а кто враг, кто искренен в своих намерениях, а кто лишь притворяется, преследуя свои корыстные цели. Это было непросто, но Люциан не сдавался, ведь теперь он нёс ответственность не только за свою жизнь, но и за жизни тех, кто был рядом с ним. Он знал, что ему предстоит долгий и трудный путь, но он был готов к этому, ведь у него была цель, была мечта, которая вела его вперёд, не давая останавливаться на достигнутом, и он обязательно достигнет всего, чего захочет, невзирая на все преграды, ведь он был не один, с ним были его верные друзья и соратники, на которых он мог положиться.