– Что это за хворь такая? – нахмурила тонкие брови Джульетта.
– Болезнь почек. Как часто тебя беспокоит горло?
– Боюсь спросить, откуда ты всё это знаешь, названия такие странные. Бабушка, даже потеряв память, подобным образом никогда не изъяснялась, но людей касалась, наверное, так же, как ты, только что трогала меня, но я точно не помню, – вздохнула мама, поправила подол платья, задумчиво посмотрела мне в глаза и всё же ответила: – Часто. Иногда до слёз, когда даже без страданий сглотнуть невозможно.
– Поня-ятно, – задумчиво протянула я.
Стрептококковая инфекция стала причиной? Без лабораторных исследований мои предположения равны гаданию на кофейной куще.
– Возможно, меня прокляли? – тихо молвила женщина. – У Мортимера уже больше года имеется связь на стороне. Летиция спит и видит, как захватить место хозяйки этих земель.
Было заметно, как сложно даются эти слова Джульетте.
– Я ведь после твоего рождения так и не смогла снова зачать. Отец Томас пускал кровь, делал очистительные клизмы, ставил пиявок. Мной были посещены все аббатства в округе. А потом Мортимер встретил её. Как-то напился и заявил: что я мешаю быть ему счастливым.
Как утешить женщину, находящуюся в отчаянии? Я могла лишь приобнять и молча выслушать.
– Но он слишком любит тебя, Белла. И потому сопротивляется чарам содержанки. Наш брак держится благодаря тебе.
– Почему отец уехал в столицу, когда его ненаглядной дочери было так плохо? – спокойно уточнила я, хотя внутренне негодовала: за время знакомства с Джульеттой я видела от неё только добро, потому сейчас искренне ей сочувствовала и злилась на отца Изабеллы.
– Прибыл гонец и привёз приказ Его Величества. Проигнорировать приказ короля смерти подобно.
– Ясно, – вздохнула я.
– Летицию он взял с собой, – вдруг добавила она, в её голосе было столько тоски, что моё сердце сжалось.
– Погоди, – дошло до меня, – хочешь сказать, что любовница папы живёт здесь, в этом замке?
– Да. В его комнате, – ещё тише, одними губами, ответила матушка.
Когда в сердце такое, то болезнь ждать долго не приходится. Большинство наших недугов из-за душевных переживаний.
– Мам, с этим мы разберёмся. А пока следует заняться твоим здоровьем. И, не забывай, если ты не нужна Мортимеру, то жизненно необходима мне!
– Ой, доченька! – слёзы покатились по бледным щекам, оставляя дорожки на пудре.
Мы сидели, обнявшись и глядя на мир вокруг.
В нашем молчании было так много!
Джульетта делилась со мной наболевшим, я эту боль принимала, и ей становилось пусть чуточку, но легче.
– Итак, – некоторое время спустя заговорила я, – у нас ведь, кроме лекаря-монаха, есть и другие сведущие в целительстве люди? – говорила я бодро и уверенно. Матушка промокнула лицо платком и тут же ответила, настроившись на мой деловитый тон:
– Нита прекрасная травница-знахарка. У неё лечатся те, кто не может себе позволить обратиться к отцу Томасу.
– Отлично! Могу ли я послать за Нитой кого-то из слуг?
– Я распоряжусь. Она живёт в деревне за городом. Кто-нибудь из воинов её привезёт.
– Почему Ниту всё ещё не сожгли? – вопрос вылетел сам собой. – Она ведь отнимает клиентов у священника, – едва слышно фыркнула я.
– Твои предложения стали длиннее, в них добавились странные слова, но я почему-то понимаю их смысл, – удивлённо покачала головой графиня. – Отец Томас с отцом Генри пытались, но ничего у них не вышло. Они вызвали столичного инквизитора, тот проверил Ниту и уехал, не тронув травницу. А дёргать инквизиторов ещё раз опрометчиво, если вызов снова окажется ложным, святые отцы не избегут наказания.
Беседуя, мы встали со скамьи и направились на выход с крыши. Я, если честно, замёрзла несмотря на по-весеннему ласковое солнышко. Мне хотелось поскорее оказаться подле камина и согреться.
Спускаться всегда проще. Подниматься сложнее. Назад в мои покои мы вернулись куда быстрее, нежели достигли "дозорного пути".
Матушка тут же оставила меня одну, сама же ушла отдать распоряжение – привезти травницу в замок и проверить всё ли в её доме идёт своим чередом.
Я устроилась в кресле напротив очага, накинула на плечи шерстяное покрывало и расслабилась. Благодатное тепло очага и тихое потрескивание поленьев успокаивали.
Стрессы и переживания, сквозняки, гуляющие по замку, частые ангины, вероятно, наследственная предрасположенность. Всё вместе вылилось в непростое заболевание – острый гломерулонефрит.
Лечение в таких условиях возможно, но только травками. Потому мне нужна Нита, чтобы понять, чем я располагаю.
Незаметно задремала. Очнулась от тянущей боли во всём теле – затёкшие мышцы реагировали на малейшее движение. Шея одеревенела, плечи свело, а поясница нещадно ныла. Боже, и угораздило же заснуть в эдаком жёстком кресле! Осторожно подалась вперёд, упираясь ладонями в подлокотники. Тело протестующе заныло. Закусив губу, медленно выпрямилась. Кряхтя, будто старушка, я, наконец, встала. Колени предательски дрожали, а в икрах поселились сотни колючих иголочек. Пришлось помедлить, переминаясь на месте, пока неприятные ощущения не отступили.
Хотела было прилечь на кровать, но тут в дверь постучали, створка распахнулась, и в комнату вошла матушка, а следом за ней незнакомая мне женщина.
– Белла, это Нита, – сказала Джульетта, остановившись посреди помещения.
– Леди Изабелла, – травница неуклюже поклонилась. – Доброго дня.
– Добрый день, – кивнула я, стараясь скрыть своё удивление: Ниту я представляла совсем иначе! Думала, что она древняя старуха с горбом и бородавкой на носу. А оказалось, что сельская знахарка молода и полна сил. Я бы дала ей от силы лет сорок. Нита была высокой, крепкого телосложения. Крепкие, загорелые, с мозолями руки. Русые волосы, тщательно убранные под холщовый платок, с выбившимися тёмными прядями у висков.
Травница была одета в старенькое ниже колен чистое платье из некрашеной шерсти. Широкий пояс являлся скорее необходимостью, нежели украшением: он весь был увешан мешочками для трав и потёртыми кожаными чехлами для инструментов. На плечи женщина небрежно набросила полинявший овчинный жилет с обтрепавшимися краями. На шее, на простом шнурке, висел медный амулет с зеленоватым камешком, похожий на малахит грубой обработки.
Широкое добродушное лицо было самым обыкновенным, за исключением глубоких карих глаз: выразительные, опушённые длинными тёмными ресницами, в них светились природный ум и живое любопытство. Я улыбнулась:
– Давайте перекусим?
Джульетта чуть воздухом не поперхнулась: где это видано, чтобы леди делила стол с простолюдинкой?
– Мама, я проголодалась, – сделала глаза полные мольбы.
– Хорошо, – вздохнула матушка. Подошла к стене и потянула за верёвку. На другом конце был привязан колокольчик, который находился в комнате Агнес. Даже если она не у себя, кто-то другой точно услышит.
– А пока ждём мою помощницу, давайте побеседуем? Матушка, прошу, присядь, – я с нежностью взглянула на Джульетту. – Ты целый день провела на ногах, а покой сейчас важнее любых снадобий. И вы, Нита, – я жестом указала знахарке на кресло, – устраивайтесь поближе к теплу. Нам предстоит интересный разговор.