Крепостные стены возвышались грозной громадой, сложенные из внушительных серых камней они давили, угнетали. На зубцах развевались стяги с королевским гербом. Наш небольшой обоз медленно преодолел подъёмный мост над глубоким рвом, наполненным тёмной водой, проехал под высокой аркой, и вот мы оказались на улицах Кингстона.
У отца, как у зажиточного землевладельца, в столице был свой дом, но сейчас наш путь лежал прямиком в замок короля.
Через весь город тянулась дорога, ведущая от главных ворот к замку – единственная улица, достаточно широкая для проезда всадников и повозок, по ней мы и покатили. Я же с любопытством смотрела в небольшое окно нашей повозки, пытаясь хоть что-то увидеть.
Матушка в красках описала город, и я знала, что он делится на верхний и нижний. Верхний, примыкающий к замку, обнесён отдельной каменной стеной и населён преимущественно знатью и неприлично богатыми купцами. Дороги в элитной части были вымощены грубым камнем, вдоль них тянулись двух- и трёхэтажные отдельно стоящие особняки аристократов; жильё купцов, расположенное ближе к границе между двумя частями столицы, представляло собой фахверковые дома, верхние этажи которых нависали над мостовой, почти смыкаясь друг с другом и создавая постоянный полумрак внизу.
Нижний город выглядел куда менее привлекательно. Беспорядочно налепленные друг на друга деревянные домишки, кривые немощёные улочки, больше похожие на грязные тропы. Домашняя живность: куры, свиньи – свободно бродили то тут, то там. По боковым узким улицам сновали люди: мелкие торговцы с тележками, ремесленники, спешащие в мастерские, монахи в тёмных рясах, нищие попрошайки. У колодца на площади толпились женщины с вёдрами, обмениваясь новостями. Там же, чуть дальше, располагался рынок, оттуда до нас то и дело долетали крики глашатаев, объявлявших королевские указы, новости и цены на товары. Многие жители не умели читать, потому все важные сообщения предоставлялись устно.
Характерный запах нечистот и помоев, который простой люд выливал прямо в окно на головы горожанам, через некоторое время заполнил внутреннее пространство кареты.
"Как же непохож этот шумный, грязный город на наш тихий замок", – подумала я, резко задвинув деревянную дощечку, закрывая окно, после чего прижала к носу надушенный платок и откинулась на жёсткую спинку сиденья. Вот и новый дом, и встречает он меня далеко не благоуханием цветущей розы.
Вскоре мы пересекли бедняцкую часть города, проехали квартал средней руки ремесленников и въехали в очередные ворота. И вот, наконец, колёса повозки прогрохотали по короткому мосту, и мы оказались во внутреннем дворе королевского замка.
– Держитесь прямо, миледи, – прошептала Мари, поправляя складки моего платья. – Сейчас вас будут рассматривать десятки глаз.
Экипаж остановился, и слуга распахнул дверцу, чтобы помочь нам выбраться наружу. Я немного волновалась, но не настолько, чтобы ничего перед собой не видеть. Компаньонка оказалась права – во внутреннем дворе замка туда-сюда сновали люди, много людей. Все они украдкой бросали любопытные взгляды на новоприбывших. Я заметила, как несколько молодых пажей, забыв о делах, откровенно уставились на нашу компанию.
Отец спешился и, передав поводья конюху, шагнул навстречу высокому, худощавому мужчине в тёмном камзоле, расшитом серебром.
– Граф Мортимер! – согнулся тот в почтительном поклоне. – Рад вас видеть вновь!
– Взаимно, мастер Глостер, – куда сдержаннее кивнул папа. – Позаботься о моей дочери, леди Изабелле и её компаньонке, леди Мари.
– Да-да, всенепременно, лорд граф, – расплылся в улыбке встречающий. – Позвольте проводить вас, миледи, в отведённые для вас покои.
– Белла, – отец посмотрел мне в глаза, – отдохни и приведи себя в порядок. Вечером состоится ужин, там тебя представят двору.
Я молча кивнула. Тем временем слуги споро принялись разгружать наши сундуки. Я заметила, как Агнес растерянно оглядывается, не зная, куда ей податься.
– Служанка разместится в людской пристройке западного крыла, – словно прочитав мои мысли, сообщил Глостер. – О ней позаботятся.
И повёл нас через двор к главной башне – донжону. Массивное каменное строение вздымалось на пять этажей в небо. Узкие стрельчатые окна щурились на мир: одни были наглухо закрыты ставнями, в других тускло поблёскивали слюдяные пластины.
Внутри замка было прохладно.
Большой зал занимал почти весь первый этаж донжона. Его каменные стены, потемневшие от копоти многочисленных масляных светильников и свечей в железных держателях, были увешаны выцветшими гобеленами и потускневшими щитами с гербами знатных родов. Своды терялись в полумраке, между почерневшими от времени балками.
Вдоль стен тянулись длинные столы, а в дальнем конце помещения, на возвышении, стоял королевский стол – массивная столешница из цельного дуба, отполированная до блеска локтями пирующих. За ним располагалось массивное кресло короля с высокой спинкой, украшенной искусной резьбой.
Повсюду сновали слуги. На полу лежала солома, не первой свежести, подле очага дремали королевские псы, время от времени дерущиеся за объедки, которые не успели убрать слуги. Или даже не пытались. Мы поднялись по широкой винтовой лестнице на третий этаж. И всё это время я ощущала запах застарелой мочи. Боже, неужели мне отныне придётся тут жить?!
Это был не дворец, а берлога правителя. Ничего общего с теми фильмами или картинками в интернете, которые я видела. Средневековый замок во всём его убогом великолепии. Никаких золочёных украшений или хрустальных люстр. Воздух был пропитан не изысканными ароматами, а тяжёлым духом немытых тел (в этом мире мытьё не было запрещено, но особого рвения среди людей я не заметила, точно такой же смрад стоял и в замках друзей отца, в коих мы ночевали по пути в Кингстон), прогорклого жира и плесени.
– Ваши покои, госпожа Изабелла, – мастер Глостер остановился у третьей двери слева по коридору. – Леди Мари разместится в соседней, смежной с вашей. Слуги уже несут ваши вещи.
Комната оказалась просторной, хоть и не такой светлой, как дома. Два узких окна выходили во внутренний двор. У противоположной стены стояла внушительная кровать под балдахином, застеленная покрывалом тёмного цвета, на первый взгляд чистым. Напротив небольшого очага – два деревянных кресла. Каменный пол без соломы, чему я тихо порадовалась.
– Прошу меня простить, но мне пора, – поклонился провожатый, – если вам что-то понадобится, выглянете в коридор, кликните слуг, вас непременно кто-нибудь да услышит. Любой из них будет к вашим услугам. Но я распоряжусь, чтобы к вам сейчас же пришли.
– Благодарю, мастер Глостер, – кивнула я, и мужчина, ещё раз слегка поклонившись, вышел за дверь.
– Госпожа, вам надобно освежиться с дороги, – вздохнула Мари.
– Надо, – не стала спорить я, – ты иди осмотри свои покои, я пока открою окна.
Мне до зуда в носу хотелось проветрить помещение. Тут тоже пахло весьма специфически. С трудом отодвинув тяжёлый засов, я распахнула деревянную ставню. Повторила со вторым окном. Ласковый ветерок тут же коснулся лица, принося с собой свежесть и ароматы луговых трав.
Я ещё раз осмотрелась. Покои состояли из двух комнат с общей дверью. Под кроватью обнаружился источник неприятного запаха – ночной горшок, прикрытый деревянной крышкой. Такая роскошь, как отхожее место, в замке имелась только у самых важных особ, остальные пользовались подобными сосудами. Слуги опорожняли их раз в день. И по всей видимости, даже не мыли.
Просто прекрасно!
В дверь постучали.
– С приездом, госпожа! – поклонилась дородная служанка. – Меня зовут Марта, я старшая горничная этого крыла. Есть ли у вас какие-то пожелания?
– Да, – я ткнула пальцем под кровать, – вынести и заменить на новый.
Марта удивлённо вскинула брови, но кивнула.
– Где в замке можно помыться?
– Если вам нужно, мы принесём бочонок и наполним его водой, только прикажите, – коротко присела женщина.
– Несите, – вздохнула я. – И пошлите ко мне мою служанку Агнес.
Я знала порядки, заведённые здесь: моя Агнес с момента приезда уже не являлась лично моей прислугой, она стала частью замковой. Ей мог приказывать кто угодно, стоящий выше по положению.
– Да, госпожа. Будет исполнено.
Марта подхватила горшок, даже ни разу не поморщившись, и вышла в коридор.
Дверь между покоями отворилась, и на пороге появилась моя компаньонка.
– Жить можно, – вздохнула она. – Лорд Мортимер пробудет в столице неделю, всё это время я буду вам помогать всем, чем смогу. А после, увы, нам придётся проститься.
Да, это было правдой. Фрейлине Её Высочества нет надобности в компаньонке, поскольку всё время я буду хвостиком ходить за принцессой, выполняя её капризы. Служанка-аристократка. Другие прислуживать Её Высочеству не могут.
Через четверть часа принесли наши сундуки, а после деревянный бочонок, высотой мне по грудь. Дно выстелили полотном, надеюсь, чистым. Затем начали наполнять "ванну" водой, таская вёдра одно за другим. Следом прибежала запыхавшаяся Агнес. Дождавшись, когда мы останемся втроём, она принялась делиться своими впечатлениями, одновременно помогая мне раздеться.
– Ох, госпожа, тут такое! Кухня огромная! В людской народу видимо-невидимо! И многие про вас спрашивают, какой характер, капризна ли, скора ли на руку.
– Агнес, – строго одёрнула её Мари, – поменьше болтай и побольше делай. Госпоже нужно подготовиться к ужину.
– Пусть, – покачала я головой, – говори Агнес, а я тебя с удовольствием послушаю…
Чистая и довольная, закутанная в плед, я сидела перед горящим камином и едва не засыпала: Мари колдовала над моими волосами, решив уложить их в высокую причёску и украсить небольшим количеством жемчуга; а Агнес готовила платье, в котором мне предстоит предстать перед королём и его придворными – тёмно-синее, с серебряной вышивкой по лифу, рукавам и подолу, и скромным вырезом, оно идеально сочеталось с цветом моих глаз.
В дверь постучали аккурат, когда я нацепила на талию привычный пояс с висюльками. За порогом обнаружился отец, одетый в длинный котарди из тёмно-синего сукна, подбитый мехом. Золотая цепь поблёскивала на груди, а широкий пояс, украшенный самоцветами, подчёркивал статус. Тёмные штаны были заправлены в высокие кожаные сапоги, начищенные до блеска. На левом боку, в богато украшенных ножнах, висел его меч.
– Пора, – граф окинул меня одобрительным взглядом. – Помни о манерах и держи спину прямо. Ты дочь графа Элисона, не посрами наш род.