– Выпить хочешь? – слишком безэмоционально спрашивает.
Филипп стоит ко мне спиной, и, кажется, ему совсем нет дела до меня. Проскальзывает даже мысль, что я могу открыть дверь и выскочить из этого гадюшника.
Жаль, что в жизни я не такая смелая.
Качаю головой, когда парень разворачивается ловко на пятках и впивается в меня взглядом. Присасывается.
Бешеная энергия Филиппа смывает. Сколько же ему лет и кто он такой, раз меня колотит от его ауры, как в лютый мороз?
В комнате полумрак и тусклые диоды по периметру. Слышно только мое частое, обеспокоенное дыхание. Фил будто и вовсе не дышит.
– Что они делают с Камиллой? – решаюсь на вопрос.
Получается, я оставила подругу в беде…
– Думай лучше о себе.
Мне хочется присесть, потому что не чувствую ног. Каблуки высокие, на них непривычно. Но я стою по стойке смирно и чего-то жду.
Фил, положив руки в карманы джинсов, рассматривает меня, как куклу на витрине. Его взгляд обездвиживает.
Он ухмыляется, и каждый шаг в мою сторону ускоряет работу сердца. Оно больно бьется внутри, получая синяки от каждого удара.
– Тебе явно больше восемнадцати, – наклоняется надо мной и указательным пальцем цепляет кулон, который мне подарил мамин муж Альберт в день знакомства.
Зеленый камень в обрамлении мелких белых. Думаю, это изумруд и бриллианты. Красивая вещица, и я так жалею, что решила ее надеть. Кулон небольшой, но все же привлекает внимания.
Филипп пахнет чистым адреналином. От его криво изогнутых губ в ноги оседает тяжесть. А я в самой настоящей ловушке.
Наши взгляды в неравной схватке.
Парень физически со мной ничего не делает, но я уже чувствую себя использованной, выброшенной и сломленной.
Когда он сцепляет пальцы на моей шее, я берусь за его руку в бессмысленной попытке вырваться из цепких лап.
А Фил… Ему нравится. Боже!
Его лицо ближе и ближе. В носу терпкий запах туалетной воды, немного алкоголя и будто бы кровь.
Страшно.
Его губы теплые, вопреки моим мыслям. Он касается ими моих губ и останавливается, заставляя покрываться мурашками.
Столько власти в его руках, а он… Просто прижимает свои губы к моим.
Голову разрывает от противоречий.
А потом он надавливает языком и вторгается им в мой рот. Его слюна – настоящий яд. Меня трясет, я пытаюсь выбраться из железной хватки этого безумца, но Филипп только теснее прижимает.
Он целует меня… По-взрослому. Стыдно облизывая мой язык и терзая губы, пожирая каждый уголок моего рта. И я… Ответить, что ль, пытаюсь?
Целует, целует. Или правильнее будет сказать, проглатывает. Мои губы горят огнем, и даже чуточку больно от его напора.
Грудь при дыхании вбивается в его, и у меня плохо получается вообще дышать.
Много вкусов смешивается в моем рту, но ни один мне не противен. Интересен – да. По телу разливается тепло, и я начинаю себя за эту реакцию ненавидеть.
Он же берет меня силой! Пусть это и только поцелуй.
– А теперь на хуй пошла! – отрывается и все так же без эмоций говорит.
Меня чувства мучают. Я вот-вот в истерику скачусь. Жилы выкручиваются от этого сумасшедшего первого поцелуя, а он… Холодный и мерзкий подонок. Стоит и ровно дышит.
– Быстро, – чуть давит тоном. – И чтобы больше не попадалась мне на глаза.
Это же шанс, да?
Плевать на унижение. Я свободна.
Спотыкаясь, выбегаю из комнаты и несусь на выход. Плохо поступаю, оставляя Камиллу одну разбираться. Но мне сейчас настолько страшно, что я могу думать только о себе.
Руки и ноги ватные, слезы катятся градом, а я только заметила это, сидя в такси. Последние пару минут совсем вылетели из моей головы.
Помню только поцелуй, который нужно забыть, и горящий экран телефона, когда читаю мамино сообщение:
«Альберт возвращается в город с сыном. Будь дома и не заставляй меня волноваться».