Филипп наклоняется. Его дыхание касается моей щеки, затем он проводит по ней большим пальцем. Я знаю, что еще несколько дней назад его губы в этот момент накрыли бы мои, но этого не происходит сейчас.
Шахов выжидательно смотрит и ждет, пока я, вот черт, его поцелую.
Настоящее мучение. Я никого и никогда в жизни не целовала. Ну, по крайней мере так, как этого требует Фил. Нерастраченный воздух застревает где-то в легких. И выдохнуть от волнения не получается.
– Смелее, Лиззи. Я не укушу. Пока…
Тянусь к Филиппу. Чуть приоткрываю рот, захватываю его нижнюю губу. Она мягкая и горячая.
Хочется, чтобы он уже начал отвечать.
Его рука ложится на мое бедро, вверх ползет. Вот уже проворные пальцы обводят резинку чулков. Я дергаюсь и чуть прикусываю.
Дыхание перехватывает.
И Фил целовать меня начинает. Не думала, что будет делать это так нежно. Мягкие, влажные от моей слюны губы ласкают мои. Оттого, что Шахов вытворяет все медленно, с чувственностью, волна дрожи прокатывается по телу и останавливается в животе. Она в шар превращается и разрастается в объеме.
А потом он усиливает напор, прижимаясь ко мне теснее. Перед глазами его сильное тело. Полуголое.
Когда кончик языка трогает мою нижнюю губу, втягиваю воздух через нос.
Я растворяюсь в этом поцелуе.
Рука Шахова настойчиво поглаживает, двигается все выше и выше, пока не добирается до самого главного.
Упираюсь ладонями в широкую грудь. За ребрами громко бьется сердце, его пульс отражается эхом в моей голове.
– Фил…
– Я просто потрогаю. Расслабься.
Поцелуй продолжается. И сейчас он такой, как и сам Шахов. Опасный, чуть грубый. Я чувствую поддразнивающие прикосновения языка к моему.
Все внутри бушует, и надо бы сопротивляться.
Между ног концентрируется слабость. Перестаю себя контролировать и под его силой чуть раздвигаю ноги.
Рука Филиппа накрывает промежность.
Пальцами сдвигает полоску трусов и касается меня там. Каждый волосок на моем теле встает дыбом, я лишаюсь рассудка и ясности. Воздуха не хватает, и хочется что-то прокричать, но тихо от невиданного ранее наслаждения и блаженства.
– Так же хорошо, да? – говорит и больше не целует. Смотрит на губы, в глаза, потом вниз. Там, где его пальцы творят что-то с моим телом.
Прикрываю глаза. Меня жарит стыд и нега.
– Нравится?
Молчу. Губы кусаю.
Его действия что-то переворачивают внутри меня, новые ощущения рождают. Мне кажется, что я сама волной двигаюсь на его ладонь, иногда слышу свой стон.
И правда… Приятно.
– Лиззи? Нравится?
– Угу.
– Продолжать? – останавливается на мгновение, я ругаться готова, что посмел это сделать. Очень горячо в тех местах, где он касается меня.
Его губы снова находят мои. Все ускоряется. Шахов напирает и голодно врезается в мое тело. Ладонями сжимаю его плечи, как только пальцы совершают круговые движения по клитору. Вроде и отталкиваю, но вместе с тем хватаюсь за сильного Филиппа, будто он – моя единственная связь с этим миром.
Мое сердце бешено стучит. Понимаю, что значит хотеть парня. Впервые это чувствую. Страшно становится.
Шахов ласкает меня, покрывает поцелуями, спрашивает, нравится ли мне. И я взрываюсь. Так ярко и безумно, глазам больно, когда зажмуриваюсь. Пальцы ног поджимаю. Острые молнии пронзают промежность, живот. В сердце застревают.
Перевожу то и дело дыхание, близость Филиппа чувствую и его хитрую улыбку. Смущаюсь, голову вбок поворачиваю.
Полагаю, он подарил мне оргазм. Бесстыжий, но очень приятный. Как после этого смотреть в глаза Шахову?! А его отцу и своей маме? Боже, куда я вляпалась?
– Первый раз кончала?
Рука Фила все еще между моих ног. Они разведены. Мы оба теперь смотрим, как Шахов вынимает свою ладонь из моих трусов. Его пальцы блестят.
– Что, ни разу и ни с кем?
Не получается заставить себя взглянуть хотя бы в его сторону. Все изучаю консоль, свои колени, ноги.
– Даже сама с собой не игралась? – голос полон удивления, а я наполняюсь робостью под завязку.
Фил возвращается на место, прижимается к спинке кресла и откидывает голову на подголовник. Шахов расслаблен, а его пах… Совсем нет.
Мое лицо все горит.
– Зачем ты это сделал?
– Что? Подарил тебе первый оргазм? – низко посмеивается.
Я устала от его частых перевоплощений. Путь от нормального парня до настоящего подонка за секунду. Еще несколько минут назад я видела классного Фила, готового смеяться, шутить, быть милым и немного слабым, а теперь от него того не осталось и следа.
Так какой он настоящий?
– Захотел. Да и тебе понравилось, Лиззи. Не отрицай.
Мне и правда было хорошо. А теперь плохо.
Кто я для него? И главное, кем становится для меня Филипп?
Шахов вновь заводит мотор и медленно подъезжает к раздвижным воротам дома. Паркуется, глушит машину. Его поведение обычное, так и не скажешь, что рукой вытворял такое, о чем вспоминать и жарко, и стыдно.
На первом этаже еще горит свет. Мама не спит, Альберт… Надеюсь, что все же спит. Не хочу, чтобы меня видели в таком виде.
Зачем я только переодевалась? Шампанское коварно. Я вроде не пьяная, но мои действия говорят об обратном.
– Странный вечер, – говорю, мазнув взглядом по Филиппу. Черты его лица показались мне острыми.
– Но последняя его часть довольно пикантная.
– Ты больше так не делай, хорошо?
– Скажешь, если я приду к тебе ночью, коснусь тебя, поцелую вот здесь, – Фил слегка дотрагивается до основания шее. Не знаю, что там за точка, но меня мгновенно затапливает волной чего-то горячего, – ты прогонишь меня, Лиззи?
– Прогоню.
В горле пересыхает от его взгляда. Он так и кричит: «Не прогонишь!»
А я не знаю… В моменте кажется, что прогоню, а через секунду, когда его большой палец вновь очерчивает мою скулу, понимаю, что нет.
Ночью закроюсь на замок.
– Я буду первым у тебя во всем. Не сегодня, не бойся.
Приоткрываю рот, чтобы возразить. Его слова западают глубоко и отпечатываются в сознании.
Первый поцелуй, первый оргазм… Первый раз? И почему-то кажется, что Шахов не из тех, кто бросается такими словами или оставляют начатое на полпути.
– И что потом, Пиппин?
Фил проводит пальцем по моим губам. Чуть надавливает. Сглатывает, его глаза темнеют. Этим пальцем он привел меня к пику, и я теперь знаю свой вкус.
Шахов умеет читать мысли. Иначе не могу объяснить, почему он этим же пальцем проводит по своим губам и облизывает их.
Мышцы промежности сокращаются.
– Научись получать удовольствие.
– А ты?
Напряженный пах Филиппа не забуду никогда. И это он еще был в джинсах.
– Я тоже буду получать свое. Не переживай.