Гул поездов нарастал, и разноголосый гомон толпы усиливался. Кто-то громко кричал, кто-то уже облил кого-то пивом или глинтвейном, кто-то больно наступил мне на ногу, кто-то пихался, нас все сильнее прижимало к холодному поручню моста, жесткая конструкция которого мощным железным поясом крепко-накрепко схватила и туго затянула волнующийся новогодний Кёльн.
А немного ниже, чуть ли не по всей обозримой длине спокойного и могучего Рейна, по обе стороны от моста Гогенцоллернов, пришедшего в трепетное волнение от многих сотен колес и ног, спокойно угнездились роскошные белокрылые суда, сомкнув крылья, словно прекрасные статные лебеди после полета по водной глади. Элегантные рестораны на палубах теплоходов надежно спрятали своих счастливых пассажиров за затейливой драпировкой стильных штор и тюля. Приглушенный свет изящных светильников, вазочки с цветами и свечами на столах, канделябры под старину на стенах, полукруглые диванчики перед зоной для вечерних танцев, изящный рояль и ужин, который уже начали подавать, – все это будоражило мое сознание. Панорамные окна кают с французскими балконами и темные полутона еле различимых чужому глазу фигурок людей, держащихся за руки или стоящих в обнимку перед полузеркальными поручнями палуб, открывали моему взгляду некий существенный контраст: начала этого новогоднего действа можно было бы ожидать и по-другому…
– Юлия, а это наши состоятельные южные соседи-швейцарцы! Они всегда приезжают к нам на Сильвестр в таком количестве на теплоходах, чтобы посмотреть на наш…
Слова Майка внезапно растворились в безудержном громе, который вдруг оглушающими раскатами разразился по всему пространству Кёльна! Отдаленные и близкие пушечные выстрелы пронзили мое тело одновременно снаружи и изнутри. Било десять вечера, и темный небесный купол, предательски проткнутый готическими шпилями 157-метрового Кёльнского собора, заиграл всеми возможными цветами. Молчаливый величественный свидетель немецкой истории расцвел в праздничном огне. Разноцветные брызги огненных фонтанов отражались в речной глади Рейна, в панорамных окнах теплоходов, огни фонарей слились со вспышками искр салюта. Огненный дождь полился на нас со всех сторон. Буйство пляски огня на небесном своде перекинулось на бурлящую толпу. Мое тело было вдавлено в мост разгулявшимся бесшабашно безумствующим людским потоком.
Я помахала рукой швейцарцам на теплоходах, с безопасного расстояния наблюдающих за всем этим новогодним парадом профессиональной пиротехники. Несколько теней с теплохода приветливо помахали мне в ответ.
– Юлия, ты должна понимать, что Германия – очень благоразумная страна, но 31 декабря кажется, что мы тут все с ума сходим. Пиротехника у нас просто так не продается, нужно специальное разрешение местных властей. Ее нельзя ни купить, ни запускать на улицах, но лишь три дня в году, с 30 декабря по 1 января, мы можем спустить пар, накопленный в обществе, – хорошо поставленный убедительный голос Майка иногда прорывался сквозь гром и гам взрывающихся в толпе петард и обрывками долетал до меня.
– Майк, мне очень холодно на воде. Тут у вас –2 как у нас в Москве –20. Мы будем ужинать в городе? – робко спросила я.
– Пиротехнику категорически запрещено запускать в центральной части города, рядом с историческими домами, теплоходами, храмами, – продолжал комментировать Майк.
Грохот поездов то чуть стихал, то снова усиливался, рев шумной толпы, наслаждающейся фейерверком в честь Дня святого Сильвестра, набирал обороты, напоминая мне обрядовую пляску древнегерманских племен, сжигающих прошлогоднее небо, чтобы изгнать злых духов.
– А нарушители, Юлия, должны заплатить штраф в размере многих тысяч евро, – уверенно вещал Майк.
– Майк, давай зайдем куда-нибудь, выпьем горячего чаю, – внутри у меня все дрожало от пронизывающего ледяного ветра с Рейна.
– Да, конечно, пойдем в кафе к вокзалу, это сотня метров. Все остальное уже закрыто, – сжалился надо мной Майк.
И вот мы сидим в привокзальном кафе. Черный чай с лимоном и горячим кёльнским картофельным пирожком греет мою душу. Завтра ранним утром поезд унесет меня обратно на юг, в Мюнхен.
Я открыла сумку, чтобы заплатить, но кошелька там не было.