Я боялась посмотреть на Лану, но все же рискнула. Она стояла, приподняв бровь, а ее лицо выражало смесь раздражения и сдержанного смеха.
– Ты серьезно? – ее голос был насмешлив, но в нем не было злости, только усталость. – Ты поливала цветы? Прямо по таблеткам?
– Я… не думала, что они тут так разложатся, – пробормотала я, чувствуя, как краска стыда заливает лицо.
Лана вздохнула, потерла виски, словно от безысходности, и покачала головой:
– Ну, хорошо. Может, в следующий раз лучше спрячь их в шкафу, а не в горшке. Но спасибо, что хотя бы попыталась.
Я смотрела на липкую массу в своей руке и ощущала полную беспомощность.
– А ты что, правда не додумалась, что можно спрятать их в другом месте? – Лана усмехнулась, прищурив глаза. – Когда ты говорила, что они не совсем чистые, я не думала, что они будут выглядеть как уличная грязь.
Я посмотрела на липкий земляной комок в руке, пытаясь удержаться от того, чтобы не вздрогнуть от отвращения.
– Тебя что-то смущает? – я старалась не смотреть на грязную массу, словно она могла раствориться от моего взгляда.
– Нет, что ты! Все отлично, – Лана усмехнулась, ее привычная насмешливая интонация вернулась.
Я почувствовала, как мне стало еще хуже. В этот момент я поняла, какой идиоткой выгляжу, и стиснула челюсти, чтобы не выдать слезы, которые подступали к глазам. Это был полный провал.
– Я… я выброшу это, – мой голос все же дрогнул, и я уже собиралась сделать шаг в сторону мусорного ведра.
Но Лана неожиданно протянула руку и остановила меня.
– Не надо! Давай сюда!
Я с удивлением посмотрела на девушку.
– Я выпью. – пояснила она. – Хуже все равно не будет, – она без всякого сожаления взяла из моей ладони этот комок грязи, смешанный с таблеткой. Я не могла поверить своим глазам, как она спокойно запила эту смесь водой из графина, который обычно стоял на подоконнике.
Я застыла, наблюдая за ней. Лана сделала глоток и молча поставила графин обратно, ее лицо оставалось бесстрастным, но я видела, что за этим стояло что-то гораздо более глубокое.
Не знаю, помогли ли Лане мои таблетки, но она в течение часа мерила шагами свою комнату. Иногда останавливалась и растирала живот, как будто пыталась облегчить боль. Похоже, у нее были проблемы именно с кишечником.
– Приляг, – неуверенно посоветовала я, внутренне готовясь, что она снова пошлет меня куда подальше. Но на этот раз раздражения в ее голосе не было.
– Так легче. Хотя нет. Ни черта не легче.
– А что болит?
– Голова, мышцы, кости… да все болит. Но особенно кишки и желудок. – На ее лбу проступили капли пота, а пересохшие губы она нервно прикусила.
– Таблетки не помогли? Совсем? Спать не хочется? – мои слова прозвучали как утверждение, а не вопрос.
– Не знаю. Немного помогло, вроде бы… Обычно еще хуже бывает. – Лана на мгновение остановилась, и в ее глазах промелькнула тень отчаяния. – Слушай, будь хорошей девочкой. Сходи в ларек. Здесь недалеко. Купи пару бутылок энергетиков. Только обычных, без всяких этих новомодных добавок.
– Я не смогу. Прости.
– Да что здесь сложного? – ее голос начал подниматься, но затем быстро сменился жалобной ноткой. – Артур отпустит или с тобой сходит, – она посмотрела на меня с мольбой в глазах. – Прошу тебя, помоги мне, а?
Я удивилась, она только что выпила черт знает сколько таблеток убойного снотворного, пусть и смешанных с землей. Вот нафига ей сейчас энергетики? Она совсем с головой не дружит? И кто из нас еще псих?
Мои глаза блуждают по ворсинкам ковра. Я изучаю каждую деталь, каждый излом, как будто это может отвлечь меня от того, что творится внутри. Лишь бы не поднимать взгляд. Лишь бы не видеть этот взгляд Ланы, который будто выворачивает меня наизнанку, открывает все, что я старалась спрятать от самой себя.
– Хорошо… Я схожу, – выдавливаю слова, ощущая, как что-то внутри обрывается.
Лана радостно улыбается, и это уже кажется неправильным. Она лихорадочно шарит по карманам, пока, наконец, не находит пару смятых купюр. В ее глазах проблескивает надежда, но я не чувствую ничего, кроме глухой пустоты, когда она протягивает мне эти деньги. Как будто это не просьба, а приговор.
Я медленно направляюсь к Артуру в тот небольшой кабинет, что ему был выделен в этом доме. Он стоит в проеме двери, скрестив руки на груди, наблюдая за мной с привычным выражением – будто уже привык к моим странностям. Но я чувствую, что сегодня что-то не так. Я подхожу ближе, останавливаюсь перед ним и, наконец, решаюсь заговорить.
– Артур, я… мне нужно выйти, – голос звучит тише, чем я ожидала, словно не моя воля говорит это. – Мне нужно купить кое-что для Ланы.
Он молчит, не сразу отвечает, но по его лицу видно, что он все понял. В его взгляде мелькает сомнение. Взгляд проникает внутрь, словно пытается раскусить мои намерения.
– Ты знаешь, что тебе нельзя выходить одной, – спокойно говорит он, как будто обсуждает самую обычную вещь. Но мне от этого не легче.
Я вижу, как он тяжело вздыхает, смахивая с плеч невидимую пыль, словно это ему помогает справиться с внутренней дилеммой. Его глаза смотрят прямо на меня, будто пытаются просчитать последствия.
– Я могу пойти с тобой, если хочешь. – В его голосе появляется какая-то нежелательная мягкость, как будто он сам не хочет этого предлагать, но чувствует, что должен.
Я молча качаю головой, ощущая, как в груди начинает сдавливать что-то тяжелое. Это не та помощь, которой я жду. Я должна сделать это сама. Я не хочу идти под его надзором, словно пленница в чужом мире.
– Нет, Артур, я сама. Мне просто нужно выйти. Пару минут, не больше.
Он поджимает губы, недовольство скрыто, но я его чувствую. Он не может меня остановить, но и отпустить не хочет. Мы застываем в этой странной тишине, которая давит со всех сторон. Артур снова вздыхает и, наконец, уступает:
– Хорошо, иди. Но запомни одно, – в его голосе появляется ледяная нота. – Если с тобой что-то случится… Лазарев меня точно убьет. Он меня не простит.
Я на миг замираю. Это должно быть шуткой, но я вижу по его глазам – это не шутка. Он говорит всерьез. Его взгляд становится тяжелым, как если бы на его плечи лег груз, от которого он не может избавиться.
– Я поняла, – мой голос звучит слабее, чем я хотела.
С этими словами он отходит в сторону, как будто больше не желая вмешиваться, и кивает в сторону двери. Я чувствую, как моя грудь наполняется тревогой, но отступать нельзя. Шаг за шагом, я иду вперед, открывая дверь, и снова оглядываюсь на Артура. Его фигура кажется недвижимой, словно скала, и это почему-то успокаивает.
Но за дверью мир совсем другой. Холодный воздух обжигает кожу, и страх снова захватывает сознание.
Вот она – калитка. Я стою перед ней, замерев, как будто перед пропастью. Всего один шаг. Один шаг – и я выйду из этого привычного, пусть и тоскливого мира, где, как ни странно, я нашла свое место. Мне здесь безопасно. Место, которое казалось мне тюрьмой, теперь становится моим укрытием. А за калиткой… что там? Неизвестность. Холодная, безликая, пугающая.
Я не могу пошевелиться. Этот шаг кажется таким невозможным. Перед глазами всплывает лицо Ланы – это странное, неуловимое сходство с бабушкой. Она могла бы быть мне сестрой. Если бы только захотела. Но я точно знаю, что ей это не нужно. Зачем ей такая сестра, как я?
Мир за калиткой выглядит чужим и недоброжелательным. Там, за этим шагом, меня ждут те же страхи, те же ужасы, от которых я бежала. Сердце бешено стучит, дыхание становится прерывистым. Страх расползается по телу липким туманом, сковывает каждую мысль. Я так давно не была там, снаружи. Я и не хочу быть там.
Но у меня нет выбора. Лана ждет, а я обязана что-то сделать. Чувствую, как ноги становятся тяжелыми, как будто в них налили свинца. Я глубоко вдыхаю, но воздух не приносит облегчения. Этот мир мне чужд, но я должна сделать шаг. Один шаг.
И я его делаю.
Итак, я это сделала. Я перешагиваю через себя, через свои страхи и границы. Я вышла за пределы своего маленького, заточенного мира. Мир не рухнул. Небо не треснуло пополам, и земля не разверзлась под ногами. Но каждое движение дается с усилием, будто я тяну за собой тяжелый груз, с которым жила слишком долго.
Ларек видно впереди, буквально через квартал. Лана говорила, что идти недалеко, и она была права. Но на улице начинает сгущаться вечерняя серость. Скоро темнеть, и это придает всему происходящему какой-то зловещий оттенок. Я ускоряю шаг. В голове пульсирует одно: «Только дойти, и все будет хорошо». Но тут что-то мелькает сбоку, и мое сердце на мгновение замирает.
Что-то серое бросается мне под ноги. Крыса? Я останавливаюсь, как вкопанная. Холод пробегает по спине, свинцовая тяжесть сковывает руки и ноги. В голове звучит один непрерывный гул страха. Крысы. Чертовы крысы. Крик застревает в горле, я не могу его выпустить. Не могу двинуться.
Поворачиваю голову в сторону этого создания. И только тогда доходит – никакая это не крыса. Маленький дымчатый котенок, перепуганный не меньше меня, скачащий по дороге.
Резко выдыхаю, и на моем лице проступает нервный смешок. Смех начинает раскатываться громче, неконтролируемо, почти истерично. Это просто котенок! Чего я так напугалась? Кто бы меня сейчас услышал, решил бы, что я окончательно тронулась.
Но в этот момент из-за поворота появляется машина. Небольшой черный автомобиль скользит по дороге, и все вокруг начинает медленно вращаться в каком-то странном танце. Я будто снова попадаю в тот кошмар, где все может стать опасностью. Серое небо и серый асфальт сливаются воедино. У меня кружится голова, и ноги становятся ватными.