Дождь всё же усилился, и в Самару мы прибыли уже изрядно промокшими. Ничего, рано или поздно такое должно было произойти. Сейчас переоденемся в сухое, оружие почистим, а потом и в баньку сходить не грех. Ну, последнее только при условии, что тут бани по воскресеньям, по неделям, то есть, функционируют. Будем надеяться, что да.
Чёрта лысого!
Это не про бани. Это вообще про всё сразу.
Только мы доковыляли до своей избушки на курьих ножках, как тут же выяснилась очень интересная подробность: нас с Синюхиным спешно требует к себе его высокоблагородие майор Полозов. Упс! Вот такой вот нежданчик.
Искренне полагая, что этот вызов к высокому начальству с обстрелом лодки никак не связан, я не стал ломать голову, зачем мы понадобились майору. Действительно, придём – сам расскажет. Николай же явно имел другое мнение:
– Ох, и влетит тебе сейчас, Андрей! А и поделом! Нечего палить почём зря!
– Спорим, не влетит?
– Отбрехаться думаешь?
– Отчего отбрехиваться-то? Он просто ещё не знает, вот тебе и всё. Ты лучше скажи, ты переодеваться будешь? Не сырыми же идти?
Спиридоныч посмотрел на меня, как на дурака:
– Ты же сам слышал: явиться незамедлительно. Когда же мне на квартиру заезжать-то?
– Коль, ну, ты даёшь! У нас же здесь камуфляжей полно. Сейчас тебе что-нибудь подберём по-скоренькому.
И мы подобрали. Берцы капитан наотрез отказался надевать и пошёл в батфортах. Пошёл, в смысле, отправился, потому что на самом деле мы не пошли, а поехали. Поскакали. Верхом. Я же теперь, вроде как, умею. Не шибко, правда, но всё же.
Егор Силыч заседал в кабинете Ватулина. Это сделано с той целью, если у кого какая нужда в общении с начальником гарнизона возникнет, то не нужно исполняющего его обязанности офицера искать где-то ещё, всё тут, где и было раньше.
В кабинете полковника Полозов был не один, компанию ему составлял наш батяня-комбат. Они вели беседу о чем-то буднично-бытовом, вроде как про сенозаготовки. Это что, нас срочно в штаб вызвали, для усиления нами команды косарей? Или драгунам специального назначения другой работы нет?
Оказалось есть для нас другая работа. Мне так уж очень даже по профилю.
Увидев одетого в камуфляж Синюхина, Полозов воскликнул:
– Ты посмотри, Степан Емельяныч, у тебя уже все в пластуны намылились! Эдак ты и сам вскорости пятнистый кафтан напялишь.
– Будем только рады, – парировал я.
– Где Ильменьский острог знаешь? – поинтересовался у меня в ответ ВРИО полковника.
Буднично так поинтересовался, без энтузязизму. Пока я думал, какими словами ответить, что не знаю, в разговор встрял мой ротный:
– Чего там? – спросил он, тоже как-то без пиетета.
– Да понимаешь, какая штука, – всё также обыденно начал Полозов. – Гонца нам оттуда прислали.
– Нихлябин что ли? – как бы ни с презрением даже предположил Синюхин.
– Он родимый, – подтвердил его догадку Полозов.
– И какие невзгоды у Модеста Полуэктовича приключились на этот раз?
По всему выходило, что не любит капитан Полуэктовича. Полозов вздохнул и с какой-то отрешённостью произнёс:
– Шуралеи у него там завелись.
– Шуралеи?! – изумился я.
Это, конечно, не то, к чему мы сейчас готовились, но всё же настоящее дело.
– Да много ли? – с презрительной усмешкой начал справляться капитан.
– Очень много, – всё с той же отрешённостью сообщил Егор Силыч.
– Совсем распоясались! – возмутился наш комбат. – Толпами бегают!
А-а-а! Теперь понятно, почему именно нас с Николаем срочно затребовали. Кому же ещё как не нам на такое задание отправляться.
Полозов между тем продолжал:
– Говорят, достоверно аж троих видали.
Троих??? Они что, издеваются?! Трое – это по-ихнему толпа?!
– А может, только одного, но зато три раза, – предположил Щавелёв.
– Или двоих, просто одного дважды, – в тон ему ответил Полозов.
Или я дурак, или лыжи не едут! Что происходит? У людей там шуралеи бесчинствуют, а этим накласть сто куч! Прикалываются ещё.
Хотя, с другой стороны: три шуралея – это разве проблема для острога? В Буром Доле так там и из-за пятерых никого не вызывали, сами справлялись, а тут трое… Или в этом как раз и смысл? Сейчас выясним:
– Господин майор, – обратился я к Полозову. – Разве силами гарнизона острога эту проблему нельзя решить?
– Что? – с понтом не расслышав, переспросил тот.
– Ваше высокоблагородие, – начал я. – Поймите меня правильно: я не боюсь и ни в коем случае не отказываюсь, просто пытаюсь понять. Ведь Ильменьский острог – это обычный типовой острог с гарнизоном в шесть десятков человек? Так?
Оба комбата уставились на меня.
– Так, – согласился Полозов.
– Они разве не обучены действиям на случай появления шуралеев?
– Обучены, – грустно кивнул Полозов.
Та-а-ак, а в чём подвох? Сам не догадаюсь, надо спросить:
– И почему же они сами не могут с ними справиться? Трое – это ведь, насколько я могу судить, не так уж прямо вот совсем проблема.
– Могут, – печально произнёс Егор Силыч.
Вообще ничего не понимаю:
– А тогда чего?
– Ну, а зачем самим-то, если ты есть, – возмущаясь чему-то, ответил за Полозова Щавелёв.
– Да? – кивнул тот. – Зачем самим?
– Подождите, подождите, подождите! – замахал руками я. – Ничего не понял. Давайте сначала. У них там объявилось три шуралея. Но не точно, что именно три. Так?
– Так, так, – закивали оба комбата.
– Дальше: своими силами они с ними справиться в состоянии?
– Ага! – подтвердил Полозов.
– Но почему-то не могут. Так?
– Не хотят! – вспылил Щавелёв. – Вот ты в этой… как её… Длинной Дубраве разогнал шуралеев. Ну-у-у. Значит, и у них там тоже разогнать сможешь! Понимаешь? Чего им самим-то утруждаться, раз ты есть?!
Вот это поворот!
Хотя, действительно, а чего им самим рисковать, если есть такой бравый поручик Кукушкин? Неустрашимый и непобедимый. Да ему эти шуралеи на ползевка.
Но тут уж ничего не попишешь: назвался груздем – лезь кузов и грузи.
– Так чего же мы ждём? – исполнился решимости я. – Люди там ждут, надо ехать!
Все трое просто прыснули возмущением.
– Кукушкин! – воскликнул Щавелёв. – Нихлябин – это кто угодно, только не офицер!
– Он и ротным-то был никудышным, – вставил Полозов. – А тут целый острог!
Ну, вроде бы проясняется:
– Ясно. Сам он, значит, рисковать не станет. Ну, да! Чужими руками жар загребать всегда безопаснее.
– Во-во! – подтвердил мою догадку Полозов.
– А тогда почему его на такой ответственный участок назначили? – задал я вполне логичный в данной ситуации вопрос.
– Не всё на свете Дмитрий Саныч самолично решает, – мрачно проговорил наш комбат.
– Да и некого тогда больше было предложить, – добавил Полозов.
– Лучше уж туда, чем в батальонные командиры бы вышел! – взвился Синюхин.
– Да как бы он вышел-то? – не согласился Щавелёв.
– Да точно также, прислали бы депешу с приказом, и всех делов! – рубанул Спиридоныч.
– И то верно, – согласился Полозов. – И так могло статься.
Я переводил взгляд с одного начальника на другого. Чёрт с ним, с этим Полуэктовичем! Делать-то что?
– Какие будут приказания, господин майор? – вытянулся во фрунт я.
Тот посмотрел на нашего комбата, почесал щёку и спросил:
– Долго тебе собираться?
Собираться-то не долго, только есть один момент…
– Ваше высокоблагородие, запасы голубой соли истощены. Личный состав будет вынужден вступать с неприятелем в опасно близкий контакт, что может вызвать неоправданно большие потери, – доложил я.
Полозов задумчиво посмотрел на Щавелёва:
– А что, Степан Емельяныч, голубой соли действительно нет?
Тот пожал плечами.
– Действительно, – подтвердил Спиридоныч. – Поручик Кукушкин при мне докладывал его высокоблагородию господину полковнику, однако, соль нам так и не была предоставлена.
– Так её запросто в лавке купить можно, – сообщил нам Щавелёв.
– Дорогая, поди? – предположил Полозов.
– Да не сказать, – пожал плечами Щавелёв.
Полозов обратил свой взор на меня:
– И много тебе её надо?
Я задумался: мало скажешь – может не хватить, много скажешь – денег не дадут. Учитывая прошлые разы, заявил:
– Трёх фунтов должно хватить, но это только на этот раз и при условии, что чертей всего трое. Если больше…
– Понятно! – перебил меня Полозов. – Степан Емельяныч, распорядись, чтобы им пять фунтов купили, а если по деньгам способно, то и все двадцать. Чай, не последние это шуралеи на нашем веку.
– Знамо дело, не последние, – согласился Щавелёв вставая.
Порлозов повернулся ко мне:
– А ты, соколик, иди, собирайся. Дорога тебя не близкая, готовься основательно. Как соберёшься – сразу ко мне. Николай тебе растолкует, что к чему. Ну, всё. Идите.
Мы с капитаном вышли, не забыв напоследок щёлкнуть каблуками.
По дороге в расположение Спиридоныч просветил меня относительно особенностей Ильменьского острога и его коменданта.
Интересное кино вырисовывалось. Комендант острога ранее служил в Самаре и проявил себя как парень очковый, даже очень очковый. Но поскольку имел высоких по местным меркам покровителей, то вместе с чином капитана получил и это повышение по службе. Комендант острога – должность, хотя во многом и беспокойная, но всё же майорская, а для капитана это серьёзный такой шаг наверх. Плюс ко всему прочему Ильменьский острог, будучи сильнее удаленным от Самары, чем тот же Буродольский, считался, тем не менее, гораздо более спокойным местом службы, в сравнении с тем же Палимским.
Ясно. Значит, мне сейчас предстоит жуткой бесполезности человека. В смысле его карьеру. Ему-то самому вряд ли всерьёз что-то угрожает. Ладно, не в первый раз. А шуралеев погонять, вообще сам бог велел. Что ж, будем собираться.
Синюхин, выяснив, в чём именно будут состоять приготовления, только что не посмеялся:
– Без соли у тебя люди шуралеев только кольями потыкать смогут. Помнишь, чем это в прошлый раз обернулось?
Конечно, я помнил.
– Тебе ведь Полозов не говорил изо всех сил торопиться? Нет? Вот и не торопись, а там, глядишь, и Дмитрий Саныч, воротится. Он-то и скажет, поспешать или ещё как-нибудь.
Так-то оно так, однако, собираться нужно, вот приедет Ватулин, скажет: «Езжай!», а я что? Соль, правда, нас при любом раскладе задержит. Мы же не горстями её в шуралеев кидать будем, её в патроны зарядить надо, а это не десять минут.
Добравшись до нашей избушки, я первым делом проверил, как мои бойцы самостоятельно справились с чисткой оружия. Не сказать, что они совсем не старались, старались, разумеется, только не так. Объяснив в чём ошибки, я заставил произвести чистку по-новой, попутно сообщив им, к какой командировки следует приготовиться.
Люди, видевшие шуралеев достаточно близко, предсказуемо посетовали на отсутствие соли. Всё верно: без неё родимой они там – пушечное мясо, если, конечно, такое сравнение будет уместно. Значит, подготовим всё так, чтобы как только нам её подвезут… В общем, чтобы дело только за ней и оставалось.
На следующий день сразу после завтрака появился Дерюгин. Пришёл уточнить, не являются ли слова ротного командира о выделении в его распоряжение трёх единиц вожделенного вида оружия, одной из разновидностей злых шуток. Я заверил поручика, что всё это – чистая правда, хотя и не вся. Всеволод Михайлович был «неприятно» удивлён тем фактом, что оружие предоставляется ему не безвозмездно, то есть даром, а на условиях несения драгунами из его взвода караула по охране нашей штаб-квартиры на курьих ножках.
Господин поручик изобразил оскорблённую в лучших чувствах невинность и искренне посоветовал мне закатать губу, хотя и другими словами. Я, в свою очередь, напомнил взводному-два, что на других условиях он оружие не получит, и что вполне себе может статься, появятся другие, более сговорчивые люди из нашего же батальона.
Всеволод Михайлович в совершенно не свойственной офицерству манере принялся торговаться со мной, апеллируя к жуткой немногочисленности передаваемого оружия. Тут уже я посоветовал ему следить за возможностью появления несанкционированных трещин в губах, вызванных непомерным аппетитом.
Господин поручик от чистого сердца пожелал мне лопнуть от жадности в самое ближайшее время. Я же, со своей стороны, на тоже самое ближайшее время предрёк ему стремительный взлёт карьеры и майорскую должность коменданта любого, на его выбор, острога.
Наш высоконаучный спор прервало появление сержанта Русанова, доложившего о готовности к выдвижению на стрельбище. Я приказал Данилычу выдать личному составу боевой группы оружие и боеприпасы, после чего снова глянул в горящие глаза поручика.
Сделав вид, что идёт мне навстречу, Дерюгин предложил компромисс следующего содержания: его люди всё-таки будут охранять нашу базу, но со своим штатным оружием, передаваемые же мною ему двустволки он волен использовать по своему разумению.
Сошлись мы на том, что за это его бойцы на посту стоят по двое, а ему самому, как начальнику караула я из закромов Родины выдаю пистолет Макарова. Оружие выдаётся во временное пользование и под отчёт лично ему. По первому требованию всё, за исключением боеприпасов, должно быть возвращено в целости и сохранности. В случае утраты поручик обязуется возместить стоимость утраченного, как это и принято в Красной Армии, в десятикратном размере.
Появление ротного слегка замедлило закрепление договорённостей. Спиридоныч не замедлил осведомиться, до чего тут смогли договориться его взводные командиры. Услышав о необходимости возмещения ущерба аж в десятикратном размере, капитан присвистнул и поинтересовался у Дерюгина, знает ли тот, почём нынче двустволки.
Я, само собой, не собирался подставлять бедолагу-поручика, просто хотел, чтобы он прочувствовал ту степень ответственности, которую на себя принимает. Дерюгин же, прикинув в уме цифиры, впал в глубокую задумчивость, граничащую с прострацией.
Вывел его из неё посланец из штаба полка:
– Господину капитану Синюхину и господину поручику Кукушкину надлежит спешно прибыть к его высокоблагородию полковнику Ватулину.
О, как!
– Хорошо, передай, братец, что сейчас будем! – ответил за обоих Спиридоныч.
– Пошли! – бросил он мне, собираясь на выход.
Видя, что поручик Дерюгин пока не готов пост и подступы к посту взять хотя бы под временную охрану, я призвал Данилыча и поручил его заботам всё наше беспокойное хозяйство.
В немаленьком, в общем-то, кабинете полковника оказалось довольно тесно. Я раньше никогда не видел здесь столько народа. Ну, ещё бы! Помимо самого Ватулина присутствовали Арефьев, оба комбата, комэск и человек семь офицеров по моложе. Среди них я узнал Потанина, Гапанова и Запивахина, с которыми судьба сводила раньше. Полагаю, остальные тоже ротные, да и то не все. Получается из взводных командиров тут только я.
Поскольку с нашим появлением никакой движухи не началось, ждали кого-то ещё. Старшие офицеры стояли вокруг стола с расстеленной на нём картой, ротные кто прохаживался по кабинету, кто в полголоса переговаривался с другими.
– Ну, где твой Усов? – нетерпеливо спросил Ватулин у Полозова. – Вон гляди: уже и генерал Кукушкин пожаловали, а его всё нет.
– Послали, Дмитрий Саныч, – пробубнил в ответ Полозов.
– Посла-али! – прошипел Арефьев и хотел, наверное, добавить ещё что-нибудь язвительное, но дверь распахнулась, и появился Усов.
– Наконец-то! – воскликнул Ватулин. – Пока всех офицеров соберёшь, глядишь, степняки до самой Москвы дойдут!
Степняки?! Походу, Сухонин не просто не справился… там, наверное…
– Господа! – громко произнёс Полковник. – Новости очень плохие! Уж и не помню, когда такое случалось.