Вернувшийся был из местных. Он сообщил, что перед самым закатом от левого фланга, за которым они наблюдали, отделилась и ушла группа степняков в количестве никак не меньше двухсот человек.
И что это значит? Когда в товарищах согласья нет, или что-то другое? Если они просто не договорились, то тогда понятно, почему нас никто так и не атаковал.
А не может это быть хитрым манёвром? Ну, взяли они и затеяли под покровом ночи фланговый обход. Почему нет?
– Да тут овраги везде! – осадил полёт моей фантазии Кобылин. – Они ж в потёмках лошадям все ноги перекалечат. Ежели уж и обходить, по тока посветлу, да и шибко вокруг. Крюк вёрст на тридцать заложить.
– Эт значитца, с утреца на нас с тыла никто не выйдет? – предположил Полозов.
– Навряд ли, – поморщился Кобылин.
Я посмотрел на разведчика и поинтересовался:
– А тебя самого, братец, они видеть не могли?
– Никак нет, Вашброть! – усмехнулся боец. – Я ж овражком!
Овражком. Овражком…
– А где, говоришь, овражек-то? – уточнил я.
Для наглядности расположение данной складки местности было продемонстрировано на «макете».
– Сявкина канавка? – толи спросил, толи констатировал комендант.
– Она! – радостно согласился разведчик.
Так-так-так. Так-так-так. Сейчас, сейчас! Сей-час…
– А овражек, он как далеко от степняков заканчивается? – поинтересовался я.
– Да чуть поменьше версты будет, Вашброть, – почесав в затылке, доложил боец.
– А можно из него по степнякам пострелять?
– Да нет, Вашброть! Не дострелишь!
– А вот посмотри, если они, к примеру, вот здесь мимо него на нас пойдут, тогда можно?
Разведчик задумался:
– Ежели совсем близко, тоды могёть и можно, да тока с чего им там ходить?
– А вот господин капитан им завтра побудку сыграет, они и пойдут. А мы из овражка выскочим и бочину им подпалим.
Боец посмотрел на меня с явным сожалением:
– Оне, Вашброть, подальшее отойдуть, только и делов!
Рассказывать ещё и ему про дальнобойность нашего оружия, я посчитал излишним, поэтому спросил по-другому:
– А видеть-то я их буду?
– Видеть-то, понятное дело, будете. Ток чего ж на йих глядеть? Чай не девки красные?
– Та-а-ак, а взвод мой туда по овражку пройдёт?
– Токма пешима.
– Андрей, ты чего задумал? – забеспокоился Синюхин.
Я приступил к изложению плана. Собственно особой замысловатостью он не отличался. Суть его состояла в следующем: моя группа с пулемётами пробирается по оврагу как можно ближе к противнику; в назначенное время рота Усова осуществляет набег на левый фланг степняков. Для них левый, для нас – правый. Ну, и дальше, как он сам и предлагал: налетели, кого смогли, постреляли, и назад. Тут главное, чтобы на обратном пути, они непременно мимо нас проскакали. А уж мы тогда степнякам со всех стволов во фланг со всей пролетарской ненавистью ка-а-ак…
– А если они к реке сильно заберут? Не дострелите! – забраковал мой план Кобылин.
– Главное, чтобы не дальше версты. Если не дальше, то достанем, – заверил его я.
Все замолчали. Полозов хмыкнул и, недовольно сощурившись, проговорил:
– Ну, как если Борислав в суматохе мимо куда проскачет? Не туда.
Чёрт! Проблема! Как управлять войсками на поле боя?
Да никак!
Раций нет, ракетниц нет, одни часы. Во сколько здесь начинает светать?
– Господин майор, – подал голос Дерюгин. – Вот посмотрите, – он указал на макет. – Ежели отсюда и отсюда степняки на перехват пойдут, у Борислава одна дорога – через овраг. А там лошадей перекалечат и сами полягут. Догонят их, да и перестреляют.
Все снова задумались. Отсюда и отсюда – это из центра и с другого фланга. В принципе, правильно поручик мыслит, но…
– Андрон Феофаныч, тут у вас река, она глубокая?
Мой вопрос секунд-майора обескуражил:
– Аршина полтора, а что? Опасаетесь неприятеля с той стороны? Не пойдут. Речушка у нас хоть и не ваша Волга, и бережок у неё невысок, да крутенек, конному не взобраться.
– А спуститься? – тут же переспросил я.
– Да пошто ж им спускаться? – удивился Кобылин. – Разве что вокруг нас обойти? Дак и там вёрст на двадцать не с руки им будет.
– Я вот что подумал, – начал делиться соображениями я. – Если нам не в одном месте их с утреца потревожить, а в двух? У оврага и у реки. Тогда ни тех, ни тех не окружат, а пулемёты… три в овраг и два к реке.
Усов хмыкнул:
– Двумя ротами пойди – острог, считай, без прикрытия.
– Не надо ротами, – подхватил идею Дерюгин. – По сотне и там, и там. Налетели, постреляли и назад. Уж за сотней-то погонятся вернее, чем за ротой.
– А если к реке прижмут? – усомнился Спиридоныч.
– Так в неё и сиганём! С горы-то – не под гору!
– Ага! А они вас прям в ней и постреляют, – забраковал идею Кобылин. – Вот пока переправляться станете, они вас и перебьют!
– Отобьёмся! – решительно заявил поручик.
– Сева! Не надо отбиваться! – почти крикнул я ему. – Просто притащите их на пулемёты и всё. Поверь, когда по ним даже хотя бы с двух стволов вдарят, они, как минимум остановятся. Вот тогда разворачивайтесь и палите со своих двустволок как в тире. А ближе подойдут – тогда и с простых ружий валите шахидов.
Возникла пауза.
– Кого валить? – переспросил наш взводный-два.
Я понял свою ошибку, но акцентироваться на ней не стал:
– Всех! Вот кто не понравится, тех и валите.
Дерюгин задумался, а Усов начал молча «наносить» положение войск на макет. Сухонин, который всё это время просто молчал и слушал, шагнул к столу и, указав на позицию степняков произнёс:
– Если им из центра подмога пойдёт, Всеволод может и не отбиться.
Он был прав. Если степняки чуток поотважнее, чем мы о них думаем, то могут и не убояться двух пулемётов. Сомнут и пулемётчиков, и Дерюгина. Как быть? Дать им третий пулемёт? Тогда у нас только два останется.
– А мы им на перехват, и тоже из центра! – взвился Полозов. – Вот отсюда ротой! Как мыслите, повернут?
Все посмотрели на макет. Предлагаемый майором манёвр однозначно вынуждал противника развернуть своё предполагаемое подкрепление навстречу уже нашему подкреплению. Получалось, что Дерюгина не окружат и не сомнут, только и мы выставляем на поле больше половины наличных сил. А стоит ли?
Рискованно, конечно, а что делать? По-другому, не выходит. Хотя, если всё же чуток иначе, то почему бы и нет?
– Значит, так, Всеволод Михайлович, – подытожил я. – Мои люди с утра поедут с Вами и займут позиции. Вы, как мы сейчас и говорили, налетите, пошумите и валите обратно чётко вдоль берега реки. Очень Вас прошу, дотащите их с собой хотя бы на полверсты к острогу, тогда по ним и снайпера с башни отработают. Когда откроют огонь пулемёты, Вы разворачиваетесь и дальше по обстановке.
– А как я узнаю, когда они откроют огонь? – осведомился Дерюгин.
– Я с вами пойду! – вмешался Синюхин.
Вот только этого мне не хватало! Нет, Спиридоныч, конечно, пулемёты опознает, но… Да, чёрт с ними! Дам им ещё РПК. А у меня автомат есть, всё равно из подствольника стрелять больше не кому. Так, тут понятно, теперь наш фланг. Я повернулся к Усову:
– Господин капитан, мне нужно, чтобы погоня, которая будет за Вами, прошла саженей на сто от оврага. Не ближе. Сможете?
– Сто саженей? – нахмурился капитан. – Не далеко?
Битый час им тут объясняю…
– Нет. Не далеко. Нормально. И это… если вдруг пушки сзади услышите, не пугайтесь – это мы.
– Пушки??? – чуть ли не одновременно ахнули все.
– Кукушкин! Чего ты ещё удумал? – прикрикнул Полозов. – Порох взрывать собрался? Не смей! Пороху и так не шибко.
– Никак нет, Ваше высокобродие! Не порох.
– А чего?
– Долго объяснять. Есть у нас хитрые пластунские штучки. Завтра сами увидите. Или услышите. Как пойдёт…
– Ну-ну, – мрачно отозвался майор. – Ты закончил, или ещё в генерала поиграешь?
Я вытянулся и отчеканил:
– Поручик Кукушкин доклад закончил!
Полозов усмехнулся и, обращаясь к Кобылину, проговорил:
– Видал? Стратег! Всё за всех придумал, только что приказов не нараздавал.
Комендант хмыкнул и в тон майору ответил:
– Так, а ты на что? Возьми, да раздай. А то я вот и не понял, мне-то что делать? На войну идти, или спать ложиться?
– Ха! – радостно воскликнул Егор Силыч. – Один ты? Ну-ка, Кукушкин, давай-ка, раз уж начал, растолкуй нам, кто куды идтить должон. Кто землю родную от ворогов оборонять, а кто подушки тискать?
Я глубоко вздохнул и начал:
– С целью нанесения противнику максимального урона…
– Эт он по-пластунски, – пояснил коменданту Полозов, потом кивнул мне: – Продолжай.
– С целью нанесения противнику максимального урона капитан Усов во главе группы кавалеристов в количестве ста человек на рассвете наносит внезапный удар по лагерю противника на нашем правом фланге, имея задачей, спровоцировать контратаку противника возможно большими силами. Далее организованно отступая, группа капитана Усова должна привести образовавшуюся погоню в зону поражения стрелковым оружием, имеющимся в распоряжении подчинённой мне группы, укрывшейся в овраге на том же правом фланге на расстоянии версты от переднего края противника.
– Кукушкин! Ты давай без этих своих звукоречий! Если должен Усов ихнюю конницу на тебя вывести, так так и говори! А то развёл тут, понимаешь! Дальше чего?
Я вздохнул:
– Наша задача: пулемётным огнём нанести живой силе и технике противника урон, препятствующий возможности продолжения наступления, а также способствующий обращению противника в бегство.
– Да чтоб тебя! – закричал Полозов. – Усов! Ты что-нибудь понял?
Капитан подтянулся:
– А чего тут понимать, Ваше Высокобродие? Мы, значится, чуть свет налетаем на сволочей этих, рубим их пока не очухаются, а как соберутся, да кинутся на нас, сразу отступаем, так, чтобы от оврага на сто саженей их провести. Ну, а уж там пластуны со своих пулестрелов их сами побьют.
– Одновременно с ним аналогичный манёвр производит поручик Дерюгин со своей сотней. Его задача – обеспечить погоню за собой на расстояние в полверсты от нашей линии обороны.
Пока я переводил дух, майор поинтересовался у поручика:
– А ты что понял?
– Да просто всё. Борислав на правом фланге, а мы – на левом. Подлетим, постреляем и обратно. Всё время вдоль реки. Всё.
– Ваше Высокоблагородие, – встрял в разговор Синюхин. – Разрешите мне возглавить сотню атакующую на левом фланге. Я видел пулемёты и смогу определённо опознать, когда из них начнут стрелять. Всеволод Михайлович, напротив, пулемёты не видел и может перепутать.
– Нет! – отрезал Полозов. – Если степняки их к реке сильно прижимать будут, ты, Николай, вот отсюда, – он показал на макете центр нашей обороны. – С другой сотней на перерез им пойдёшь. Пусть они на тебя отвлекутся, а там и сам уже возвертайся.
В сущности, неплохой план. Только небольшая подсказка Всеволоду нашему Михалычу:
– Господин майор, разрешите обратиться к поручику Дерюгину?
Егор Силыч хмыкнул, но разрешил:
– Валяй, Кукушкин, обращайся.
Я повернулся к взводному-два:
– Сева, пулемёты стреляют очень-очень часто. Ты не перепутаешь, вот так, – и я постучал костяшками пальцев по столу, имитируя средней длины очередь.
На несколько секунд воцарилась тишина, а потом Кобылин разразился громким безудержным смехом.
– Да он у вас ещё и шутник! – проговорил он сквозь слёзы.
Полозов смотрел на меня с недоумением, а Усов с Сухониным, как бы даже с укоризной. В глазах самого Дерюгина читался интерес, смешанный с недоверием.
– Да-а! Вот прямо так и стреляет! – громко провозгласил Спиридоныч. – И нечего тут потешаться! Завтра сами увидите.
Полозов громко откашлялся:
– Ну, до завтра недолго уже ждать осталось. А ты, Борислав, два взвода с собой возьми, а два вот тут поставь, – майор снова указал на центр нашей обороны. – Чтобы ежели чего… теснить вас к оврагу будут, или окружать, чтобы они, вот как Синюхин, на себя их отвлекли. Понял?
– Будет исполнено! – отозвался Усов.
Полозов между тем продолжал:
– Ты, Андрон Феофаныч, пригляди завтра, чтобы к нам со спины гости не пожаловали. А я… – он хитро прищурился: – Кукушкин, а ружьё твоё, которое со смотрелкой ещё… Каким Арефьев себе глаз чуть не высадил… далеко стрельнуть может?
– Полторы версты.
Майор присвистнул:
– Эк! Ну, вот я завтра с башенки-то и посмотрю, так ли.
Я подобрался:
– Просьба одна, Егор Силыч. Вы только ребят не отвлекайте, типа: «Дай я стрельну!» или «Вон в того пальни!», и всё такое… пусть уж они сами. А потом, после боя, живы будем, настреляетесь…
Полозов повернулся к Кобылину:
– Видал? Это он ещё добрый. Арефьего-то за енто ружьё и вовсе по матушке так приласкал, что и не пересказать! Тыщу рублей говорит, стоит!
– Не рублей, а золотых! – поправил Спиридоныч.
– О! – воздев указующий перст к небу, произнёс командир нашей батальонной группы. – Завтра поглядим, стоит ли оно эту тыщу.