– О, мистер Холмс, я бы с удовольствием рассказал Вам, но тогда, конечно, мне пришлось бы Вас убить.
Сегодня суббота – банный день. Основная часть группы отправилась принимать водные процедуры под предводительством Сороки, а вот той четвёрке, которую я определил в пулемётчики, не повезло. Ну да, вот так, стреляли все, а оружие чистить только этим.
– Это ещё полбеды, – успокоил их я. – Вот завтра оторвёмся по-взрослому. Ты, Данилыч, на завтра четыре расстрельные лодчонки прикупи.
Старый и опытный сержант тут же усмотрел в этом шанс избежать муторной чистки оружия, и под предлогом необходимости покупки лодок именно сегодня, ловким енотом свинтил на пристань.
– А что, вашброть, нешто завтре поболе нонешного стрелять-то будем? – осведомился Трофим.
– Завтра, ребята, вообще стрелять будете только вы, – сообщил я бойцам сногсшибательную новость.
Они даже чистку бросили:
– Да, неужто и впрямь, вашброть, токмо мы одне? – радостно сверкая глазами, вопросил Корягин.
– Почти, – ответил я.
– Эт как? – удивился Пеньков.
– А вдруг его благородие капитан Синюхин пожелает принять участие? Как я ему откажу?
– Эт верно, – согласился Харитон. – Он жишь – ротный командир, могёт и возжелать.
– Во-о-от, – протянул я. – А ещё у каждого из вас завтра будет свой пулемёт. Надо серьёзно готовиться. Чует моё сердце, скоро повоюем. Или со степняками, или с шуралеями.
Как выяснилось из дальнейшего разговора, на степняков народ готов был идти хоть сегодня, только бы с шуралеями не связываться. Я, признаться, тоже выбрал бы именно степняков, правда, по другой причине.
Я, конечно, могу ошибаться, но мне отчего-то кажется, что если нам удастся основательно вломить степным жителям, то на какое-то время они угомонятся. Про шуралеев же я ничего подобного сказать не могу. По крайней мере, для борьбы с этой нечестью имеются специально обученные люди. Тот же майор Опарин Аким Лукич успешно противостоит им долгие годы.
И ещё, как бы ни хотелось мне поохотиться на пришельцев из нижнего мира с пулемётом, но пока имеются более насущные проблемы, и решать мы будем именно их.
На сегодняшний день центровая проблема – научить подчинённых правильно обращаться с оружием будущего. Прямо сейчас я учил их чистить это самое оружие. Ну, а чего? Задача, прямо скажем, не из простых. Это не вот тебе один только ствол, тут нюансы разные в виде газовых камер.
Пока я всё разъяснил, показал, как нужно, проверил исполнение, появился Данилыч. Из его доклада следовало, что в результате торгов за жертвенные лодки цену сбить не удалось, а вот получить в качестве бонуса пятую бесплатно, очень даже вышло. И вот что мне теперь с ней делать?
От размышлений о судьбе нежданного подарка судьбы меня оторвал всё тот же Прокопов:
– Вашброть, а скель завтре народу возьмёте? Тех же, аль как?
А, правда, сколько? В действительности мне понадобятся эти четверо и… и те, кто проследит, чтобы нам никто из мореманов не мешал. На это и трёх человек хватит. Да даже двух. Нет, всё-таки трёх. Пахом, Кондрат и карпорал Шушунин. Товарищи Горшенев и Бабкин будут по очереди стрелять из снайперской винтовки по той самой пятой лодчонке, на которую у Данилыча сектор «Приз» выпал. Один стреляет, а второй в двадцатикратный бинокль за результатами наблюдает.
Сорока пущщай своим хозвзводом заруливает, Ситный с новичками в «Зарницу» играть будет, а Русанов… Его-то чем занять? А возьму-ка я с собой и Егорыча: иногда очень полезно на ученья со стороны чужими глазами посмотреть, вот он завтра у меня и будет сторонним наблюдателем. Сержант он толковый, опытный, не может быть, чтобы он какую-нибудь дельную мысль не подкинул.
Да. Точно. Так и поступим.
Утро выходного дня – недели по-здешнему – выдалось пасмурным. На всякий случай, и приказал взять с собой плащ-палатки, а себе и Спиридонычу взял дождевики.
Знакомая команда мореходов доставила нас на тот же остров и, соорудив себе навес из парусины, расположилась на отдых. За режимом секретности наблюдала троица Шушунин, Бабанов, Шапошников.
Трофим и Данилыч из пулемётов Калашникова разносили в щепу лодки. Каждый свою. Пеньков и Корягин занимались тем же самым, но у них были более лёгкие РПК. У Горшенева с Бабкиным лодка одна на двоих, они дырявили её по очереди: один магазин стреляет Пров, Гефрайтер наблюдает, второй магазин – меняются.
Заморосил мелкий дождик.
– Давай заканчивать, – засобирался Синюхин.
– Намокнуть боишься? – поинтересовался я у командира.
– Отсыреют твои скорострелы, из чего стрелять будешь? – парировал тот.
Я аж закашлялся от смеха.
– Николай! Да это же самое надёжное оружие в мире! Заметь: в моём мире. Поверь, дождь ему точно не страшен, а уж такой мелкий, и говорить не чего.
– Всё равно, пора.
– Подожди, сейчас они лодки потопят, и поедем.
В это время со стороны Жигулёвских гор, справа, послышался отдалённый крик:
– … драгуны!
Первые слова я не расслышал, да это и не важно, важно, что лишние глаза появились. Метрах в трёхстах от нас вниз по течению плыла лодка, почти такая же, как те, на которых прибыли мы. Дальше прямо передо мной начала разворачиваться сцена из знаменитого анекдота. Егорыч размахивая руками, орал: «Поворачивай!». Это может показаться смешным, но люди в лодке действительно повернули. Вот только повернули-то они к нам.
Нет-нет-нет, ребята! Так не пойдёт! Я подбежал к Бабкину и, выхватив из рук гефрайтора свежезаряженную винтовку, прицелился в лодку.
– Не стреляй! – крикнул сзади Синюхин.
А что делать, если люди слов не понимают? Я пальнул в лодку. Прямо в нос, туда, где никого не было. Попадание вызвало у мореманов замешательство. После второго выстрела лодка остановилась. А третий заставил их развернуться и налечь на вёсла. Я бы четвёртый раз пальнул, но подбежавший капитан загородил мне обзор.
– Ты что творишь, мерзавец?! – заорал он мне прямо в лицо. – Ополоумел?!
– Коля, остынь, – миролюбиво улыбаясь, проговорил я. – Они уже всё поняли, и сваливают.
– Конечно! Ты же их чуть не поубивал! – крикнул в ответ Спиридоныч.
Ничего, я тоже умею кричать:
– Коля! Чуть-чуть не считается, а вот если бы они сюда доплыли, то тогда бы их и вправду пришлось бы убить!
– Это за что? – распалился Синюхин.
– За то, что слишком много увидели! Или ты забыл про секретность? А?
– Увидели, и их убивать?
– Да!!!
– Ну, знаешь… – крикнул он, багровея.
– Да, Коля! Убивают и за меньшее! А тут государственная тайна! Новое секретное оружие! И Вам, господин капитан, надлежит принять все меры для сохранения этой тайны! Все!!! Вплоть до физического уничтожения лиц, не имеющих соответствующего допуска!
Наверное, это обилие незнакомых терминов охладило пыл капитана.
– Ну, тогда надо было их предупредить!
– А я что сделал?!
Синюхин хотел что-то сказать, даже руками махать начал, но, видимо сопоставил всё произошедшее и не нашёлся вовремя, а я, закрепляя успех, напомнил:
– И Русанов им тоже кричал, чтобы поворачивали, а они не вняли. Что по Артиклю должен предпринять часовой, если нарушитель не останавливается?
– Стрелять, – недоумённо проговорил Спиридоныч.
– Вот я и стрелял!
– Так убить же мог, – не сдавался мой ротный.
– Мог. Но не убил. А не поверни они вовремя… – я перевёл дух.
– Убил бы? – зло спросил Синюхин.
– Весло бы отстрелил.
– А потом? – криво усмехаясь, поинтересовался капитан.
– А потом второе.
– А потом?
Мне это уже надоедать стало, и я проорал:
– А потом взял бы у Кашина пулемёт и расхерачил бы их всех к чёртовой матери! Пускай подыхают, раз такие тупые!
Повисла тишина. Я оглянулся: все присутствующие смотрели на меня. Уж не знаю, что они там про меня думали, но мяч нужно перекатить на поля капитана:
– А ты бы как поступил? В плен бы их взял?
– Ну, да, – даже удивляясь, наверное, почему такое простое решение не пришло в голову мне, – произнёс Спиридоныч.
– А потом? – передразнивая ротного командира, вопросил я.
– Что потом? – не понял он.
– Потом-то что? Куда бы ты их дел вот таких, знающих все военные секреты? Отпустил бы?
– В крепость, – уверенно сказал Синюхин.
– А потом?
Теперь надоело капитану:
– Да что ты всё заладил, потом, да потом?! Так бы в крепости и сидели бы, пока полковник не выпустил бы. Чего тут не понятного?
Я усмехнулся:
– Ко-о-ля-я! Да нельзя их уже тогда выпускать будет. Тайна, она же так тайной и должна оставаться. А что это за тайна, если её каждая собака знает? Им тогда до самой смерти пришлось бы взаперти сидеть, – тут нужна пауза для осознания присутствующими всей важности вопроса. – А теперь они никому нахрен не нужны, потому что не знают ничего. Получается, спас я их. От пожизненного заточения.
Тему пора закрыть:
– И всё! Хватит уже!
Спиридоныч засопел, собираясь то ли возразить, то ли еще чего, но я опередил:
– Ты с Полозовым на счёт караула договорился?
– Договорился! – зло усмехнулся Синюхин. – Сказал: «Ваша изба – вы и охраняйте!»
Я пожал плечами: принципе очень резонный ответ.
– Ну, вот и распорядись, – порекомендовал я капитану.
Тот начал было играть желваками, но я остановил его жестом и, обращаясь к бойцам крикнул:
– Чего встали? Продолжать огонь по мишеням!
Четвёрка пулемётчиков принялась уничтожать несчастные плавсредства, а Бабкин шагнул ко мне.
– Чего? – спросил я у гефрайтора.
– Вашброть, ружьишко-то позвольте.
– Это не ружьё, Василий, а винтовка. Снайперская винтовка Драгунова. Запомни, – проговорил я, передавая оружие.
– Дак Вы же, вашброть, говорили, будто пластунское ружьецо-то… – сказал и тут же поправился: – Винтовка. А топерича драгунское выходит?
– Вася, винтовка Драгунова – это значит, что её придумал человек по фамилии Драгунов. Ясно?
– Ясно. Выходит, и среди нашего брата, драгуна, толковые людишки случаются, вашброть?
– Случаются, Вася, случаются.
Ну а, что я ещё мог ему ответить?
Гефрайтор ушёл на свой огневой рубеж, а меня взял в оборот Синюхин. Чего он хотел? Как чего? Господин капитан желали, чтобы в караул по охране строения, в котором у нас складировано наше всё, заступили мои люди. Я напомнил ему, что в самом начале предупреждал его о необходимости освобождения бойцов спецподразделения от разного рода нарядов, хозработ и караулов.
Господин капитан об этом не забыл и, в свою очередь, напомнил уже мне, что полутонг, которым сейчас с милостивого соизволения полковника Ватулина командовал вахмистр Сорока, как раз и создавался с той целью, чтобы все выше перечисленные мною тяготы и лишения воинской службы переложить с моей группы именно на него. В смысле на полутонг. Ну, и на Сороку соответственно тоже.
По сути он, конечно, был прав, но…
– Уважаемый Николай Спиридонович, хочу обратить Ваше внимание на следующий факт: тем же полковником Ватулиным нам с Вами поручено подготовить целую роту пластунской выучки, – я перевёл дух. – Прошу заметить: вверенную Вам роту. И первые кандидаты на пополнение боевых групп – это военнослужащие того самого полутонга. Так вот если мы их сейчас ещё и караульной службой озадачим, то будет нам хрен на постном маргарине, а не пополнение. Я сумел донести свою мысль?
Синюхин смерил меня холодным оценивающим взглядом, а потом также холодно спросил:
– Что предлагаешь?
Я не стал отвечать сразу, хотя готовое решение у меня на тот момент уже имелось. Вместо этого я несколько секунд пристально смотрел ему в глаза, а потом буднично так произнёс:
– Господин Дерюгин может изъявить желание.
У Спиридоныча аж рот от удивления открылся:
– Кто?! Дерюгин??? Да он, поди, в каждом сне видит, как он у тебя все твои двустволки отобрал! А ты его в караул?
– Именно!
Я победно ткнул в командира пальцем:
– Скажи ему, что я для этой цели выделю в его распоряжение одно двуствольное ружьё. Нет, скажи, лучше, что два. И тогда посмотришь, возжелает он или нет.
Ещё секунд пять игры в гляделки, и вот она, реплика от капитана:
– Три.
Даже понимая, какой именно ответ получу, я всё равно спросил:
– Почему три?
– Потому что караульных смен три. Каждой смене своё ружьё.
Логично. Я бы тоже так поступил. У меня, кстати, как раз четверо бойцов перевооружаются, так что да, три свободных ружья у меня имеются. И, к слову сказать, это никак не противоречит плану перехода моего взвода на более современные виды оружия.
Однако, все пять лодок условного противника потоплены, и мы смело можем собираться домой. Хотя, нет. Война войной, обед обедом. Лучше уж сейчас, здесь под дождём подхарчиться, чем голодувать до самой Самары, да и мореманам нашим я в прошлый раз неосторожно консервов пообещал.