Поэтому он даже не обратил особого внимания на круги, которые произвело её падение. Ведь согласно созданной им заповеди любви: «У каждого свои причины и способы любить».
И он, отнюдь, не держал Афродиту за платиновое исключение из этого золотого правила, когда через пару дней Фетида родила Ахилла, и они решили устроить по этому поводу небольшой праздник.
Из которого он уже исключил посторонних, соседей и их друзей, игравших во время этого шумного банкета второстепенные роли и ушедших, не досидев до конца Представления. Как только кончилось спиртное. Где Гера, приодевшись, накрасившись, расхорохорившись веселым нравом и изрядно захмелев, как соседка Фетиды, снова начала по-соседски к нему приставать. Желая уже включить его, наконец-то, в свой гарем. А затем, возможно, и сделать его фаворитом! Перепрыгнув со своей «пальмы первенства» к нему на шею. Как и любой бабуин женского пола в то сумрачное время «Меча и орала». Если он будет как следует стараться!
Ганеша же, более чем за год общения с Герой уже привыкший к подобного рода домогательствам, вёл себя, что называется, индифферентно. Как и завещал ему ветхий философский словарь. Тем более что у Геры был нормальный муж, морской, который не вылезал из её долгов и поэтому постоянно был в море, как раб на галере её красоты, и почти что взрослый ребенок. И Ганеша в общении с ней постоянно делал вид, что не понимает, какого рожна ей ещё и от него надо?
Ладно бы Афина, её бы он ещё понял. Ведь она в последние дни переживала со своим по-настоящему крутым парнем Посейдоном тяжелые времена и постоянно ссорилась. То и дело прямо на улице вставая в позу за позой. Демонстрируя в этих высоких трагедиях всем желающим свою божественную фигуру. Надеясь лишь на то, что её вначале пожалеют, а затем и не менее страстно пожелают. Помочь, бедняжке, разумеется. Не более того. Реализовать давно возникшее желание к соседу. И к настоящему моменту уже выгнала Посейдона из съемного особняка, ища ему замену (в команде «Спартака»). Чтобы было кому его оплачивать. Её регулярные тренировки становления богиней. Начав уже не просто строить Ганеше глазки, но и – настоящие соборы страсти на песке его иллюзий. Видя, как неудачно тот Фетидой кончил. Отношения, разумеется, но не говоря об этом вслух. Не вдаваясь в подробности того, в чьи ворота Фетида от этого залетела. Давно уже понимая, в отличии от него, что в женских играх с мужчинами есть только одно правило: Никаких правил!
Или – Афродита. Которая уже давно плыла в неведомые дали на ладье лада от одного его – прожигающего её душу и сердце – взгляда. Скрипя зубами и вёслами.
И ни то между ними возник призрак спортивного азарта, ни то ещё кто, чья магия гораздо сильнее, но когда они вышли покурить, Ганеша, как заправский бросальщик, остался совершенно один в одном из восемнадцати квадратов Фетиды. И просидев минут пять, как только его кто-то в три голоса громко окликнул:
– Три-четыре… Га-не-ша!!!
Спокойно бросился в поисках этих чудесных сирен на совершенно тёмную кухню с тремя бродячими огоньками. И попал по полной программе в организованный Эридой для него конкурс главным и единственным арбитром.
– Ты должен сам из нас выбрать, – усмехнулась Гера. Со своего престола. – Самую достойную, по твоему мнению, канди-датку. Реально оценив наши неоспоримые достоинства, – гордо выгнула она грудь. – Прямо здесь и сейчас!
– А то мы, вдруг, сегодня поняли, что мы все тебя тут хотим, – смущённо добавила Афина и непроизвольно хмыкнула, осознавая комизм ситуации. Как самая юная из них особа. Имея все шансы на успех. В свои-то девятнадцать!
– А троих ты просто не потянешь, – усмехнулась над ним Афродита, как равная ему. По возрасту.
– Кто знает, кто знает, – лишь усмехнулся Ганеша, невольно вспомнив «соцсоревнование», устроенное Пенфеем из Кассандры и Поликсены. Но уже – из трёх кандидаток. Как говорится, ставки выросли!
Ведь у каждой из них были свои причины его любить. Он это понимал. Причём – давно. Оставалось лишь определиться с их возможностями это делать.
– Но как? – растерялся он.
– Руками! – усмехнулась Гера, выпятив грудь.
Закончив угорать, Ганеша серьёзно и вдумчиво обследовал отсутствие «яблок раздора» у вечно девственной Афины, на мгновение остановившись на особо интригующих «хвостиках». Затем нащупал уже довольно-таки расплывчатый намек на них у Геры. И обнаружив их у Афродиты во всей красе, торжественно вручил победительнице, когда куда-то исчезли поверженные участницы конкурса, «переходящее знамя» самого пламенного из своих поцелуев.